Предыдущая публикация
Живя в Печорах псковских в середине шестидесятых годов, я ежедневно ходил на службу в монастырь.
Пел в братском хоре. Однажды, выходя из Михайловского собора,
я встретил молодого человека, который шел прямо мне навстречу. Невольно подумалось: «Не тот ли это человек, о котором накануне рассказывал псковский диакон Алексей?» И я спросил молодого человека: «Это вы — Владимир, который засыпал в армии и видел ад и рай, блаженство праведников и мучения грешников?» — «Да, я, — ответил незнакомец, остановившись. — Я приду и расскажу тебе. Только у меня времени мало. Звали в один дом, но я успею». И мы пошли вместе с ним ко мне домой. Владимиру было двадцать восемь лет. Он рассказал следующую историю, которую я передаю в сокращенном виде ввиду забвения некоторых подробностей.
— Я с детских лет сирота. Воспитывался одной монахиней-старицей, которая научила меня православной вере и сама была духовной подвижницей. После ее кончины я жил у родственников. Потом пошел служить в армию, где был поваром. Однажды мне приснилась моя покойная матушка и сказала: «Раб Божий Владимир, ты в Петров день надолго уснешь. Скажи своему командиру, чтобы с тобой ничего не делали и не хоронили». Проснувшись, я никому не сказал о своем сне, боясь насмешек.
На вторую ночь сон повторился, и я рассказал об этом своему другу. Тот посоветовал никуда не ходить и никому не говорить. «Иначе, — говорит, — тебя засмеют». На третью ночь матушка вновь явилась во сне Владимиру и строго сказала: «Если не скажешь, тебя закопают в землю, и ты действительно умрешь».
Проснувшись, я тут же пошел к командиру и все рассказал ему. Тот спокойно выслушал меня и отправил в медсанчасть на прием к врачу с запиской, которую тут же написал на листе бумаги: «Проверить психику и сообщить мне». Врач также меня терпеливо выслушал, задал несколько вопросов и велел идти обратно с ответом, который гласил: «Нервно-психическое возбуждение от увиденного сна. К несению службы годен». Я продолжал нести службу на кухне. Приближался православный праздник святых апостолов Петра и Павла. Тревога, волнение не покидали меня. Товарищи шутили надо мной. Но вот пришел этот день. С раннего утра до обеда я готовил пищу. Сам ничего не ел. Все ждал, что со мной будет, а со мной полдня ничего не было. В душу закрались сомнения: «Видно, это только сон». Проголодавшись, я решил поесть. Вдруг меня потянуло ко сну, и я тут же на досках лег. И вот что со мной случилось. Я встал, но уже в другом виде и свете, а рядом со мной лежало мое почти бездыханное тело. Я удивленно смотрел на себя и видел, как сбежались солдаты.
— Умер Володя, умер, — шумели они.
Подошедшие командир и врач пытались быстро расстегнуть рубашку, чтобы сделать искусственное дыхание, но пуговицы почему-то не поддавались. Я пытался помочь им в этом, но мои руки не были властны над материальными предметами, и я понял бесполезность своих усилий и нелепость своего состояния.
Страх объял меня. Я видел, как безнадежно массировали мою грудь, как товарищи унесли мое тело в палату медсанчасти, и врач велел наблюдать за ним. В это время какая-то неведомая сила подняла меня от земли на небо. Кругом никого не было, но вот я увидел покойную свою матушку, которая, кланяясь, сказала мне: «Мир тебе, раб Божий Владимир». «Здравствуйте, матушка», — ответствовал я по-мирскому.
— Ну вот, — продолжала она, — ты сомневался и пугался, и если бы не сказал командиру, тебя бы действительно схоронили. Мне велено показать тебе райские обители и темницы ада. Пойдем.
Мы шли, и мне открылась новая жизнь людей, некогда живших на земле. Я видел своих родных, знакомых и даже вождей, которых
я узнавал по земным портретам. В райских селениях было много света. Я видел девственников и брачных, отдельно монахов, но только
в разной славе. У одних был один венец на главе, у других два венца. И все они были довольны, радостны, славили Господа. Видел я там писателя Гоголя, книги которого читал в детстве.
Потом мне показали адские казематы, где задержанные на мытарствах грешники мучаются, истязаемые злыми духами до Страшного Суда Божия. Там я видел и своего покойного деда, торговца в мясной лавке. Он лежал, и от него шло зловоние и непрестанный стон от ударов по черепу. Черви грызли его внутренности, пахло тухлым мясом.
«Это за обвешивание и обман такая мука», — пояснила матушка. Видел я, как безбожников мучают лютые истязатели, бия их в темноте,
и они летают из стороны в сторону от этих ударов черных «боксеров», словно на ринге. Отчаяние и безнадежность были в их мрачных измученных лицах.
Слышал, как визжал раздираемый на части колдун, словно выли все взятые вместе паровозы, и видел, как бесы, подвесив его вниз головой, как со свиньи, сдирали с него железными зубьями кожу, строгали, и резали, и обжигали геенским пламенем. Видел, как блудников истязают немилосердные, бесстыдные духи злобы. С помощью большого колеса с острыми зубьями они разрывали промежности и злобно кричали средь неумолкаемых воплей и стонов грешников. Шли мы дальше, и я больше и больше ужасался открывающемуся мне на том свете. Вот большое темное мрачное озеро, кишащее живыми лягушками.
— Это не лягушки, — отвечая на мои мысли, сказала матушка, — а дети, убитые во чреве матерей. Они все здесь, у Бога ни одна душа не исчезает.
Кое-кто из этих жалких существ вдруг изменялся и радостно восклицал: «А моя мама покаялась!» И небесные силы уносили их в светлую сторону. Я весь затрепетал, когда увидел самого многоглазого дракона — древнего змия, диавола, и его слугу антихриста. Толпы людей шли к нему в пасть со знаменами и плакатами, и он загребал их длинными лапами. Люди шли обезумевшие, опьяненные, что-то громко кричали и падали в огненное озеро, наполненное такими же несчастными. Сердце мое сжалось от страха и трепета, когда ко мне протянулись эти страшные лапы. Я чуть не упал, но матушка поддержала меня, и мы миновали эти страшные места. Много и других видов мучений было показано мне, но за неимением времени я рассказал тебе вкратце. Потом мы спустились на землю.
Шли уже пятые земные сутки моего небесного странствия, но я тогда не знал этого. На том свете другое течение времени. Была уже ночь,
и тело мое лежало в палате, покрытое белой простыней. Рядом дремала дежурная медсестра.
— Вот видишь, раб Божий Владимир, лежит твое бренное тело, а душа твоя стоит над ним, — сказала матушка. — Сейчас она должна войти
в него, потому что не время еще разлучаться. Войдешь в него, как и вышел, незаметно. Люди не верят, что есть у человека душа бессмертная, чуткая, святая, и за это неверие дадут ответ Богу, как и за все свои дела беззаконные. Рассказывай всем, что ты видел, чтобы люди веровали в Бога и загробную жизнь. Врач будет преследовать тебя, но ты не бойся и говори всю истину. Господь защитит тебя.
Внезапно я оказался в темном ледяном мешке. Постепенно земная жизнь возвращалась ко мне. Кровь вновь согревала мои члены. Я открыл глаза, пошевелил рукой и прошептал первое после пятидневного сна слово:
— Господи!
Медсестра тут же встрепенулась и побежала за врачом. Мне делали уколы, обкладывали грелками, дивились необычному случаю летаргического сна. А я рассказывал, что видел на том свете.
— Ничего ты не видел. Это болезненный бред, — сказал врач. — И не смей никому об этом рассказывать.
Но я говорил и говорю всем, кто меня слушает, хотя и не все верят.
Сначала меня перевели в другую воинскую часть, потом комиссовали, снабдили справкой и отправили домой. Теперь я хожу и говорю людям о Боге, о душе, о загробной жизни, блаженстве праведников и мучениях грешников. Иногда при некоторых людях внутренний голос мне не велит говорить, и если я ослушиваюсь, то бываю наказан. Меня вызывают, ругают, угрожают и даже задерживают, но потом отпускают с миром. Недавно мне через сон было опять извещение от матушки, что через год я должен умереть, и если я не приду сюда, значит, меня уже на земле нет.
Так закончил свой рассказ раб Божий Владимир. Накормил я его чем мог, хотелось дать ему и на дорогу, но он от всего отказался, и мы расстались навсегда.
Иеродиакон Никон (Муртазов)
Следующая публикация
Комментарии 11