Предыдущая публикация
САШЕНЬКА
Звонок телефона бил, словно набат. Схватив трубку, Ирина услышала металлический голос: «Приезжайте на опознание». Такси, покрытые замызганным кафелем стены, два человека в милицейской форме, стол...
Задержав дыхание, подошла и!.. «Не она, не она, Господи, слава тебе, слава!» Слёз уже не было, за этот год выплакала все: «Где ты доченька?..» Уже год нет вестей от Полиночки, её кровиночки, её красавицы... Ирина Михайловна опустилась на скамейку, сердце уже так привычно щемило. Опять подняла глаза к небу, умоляя про себя вернуть ей дочь. Полинке в прошлом году исполнилось 18 лет.
Мать, хоть и жили они небогато, решила порадовать девушку и купила ей путёвку в Турцию. Но через неделю никто не вернулся. Господи, как же тогда она кричала! Бегала по посольствам, по милициям, умоляла, упрашивала. Но никаких вестей не было...
Она дозвонилась до бывшего мужа, с которым развелась десять лет назад, и который теперь жил на Дальнем Востоке с новой семьёй. Сергей прилетел, как только смог.
Он тоже бегал вместе с ней, потом купил билеты в Турцию им двоим, слетали в тот отель — но там им ответили, что всех отдыхающих увезли тогда в аэропорт... Кто же скажет правду?.. Они вдвоём обошли чуть ли не весь курорт, показывали фотографии Полины — безрезультатно. Прилетев домой, Ирина подняла на уши всех, кто хоть чем-либо мог помочь. Она даже ходила к экстрасенсам и гадалкам. А чего не сделаешь ради спасения дочери?! Но нет.
К душевным терзаниям добавилась ещё и нехватка средств. Нужно было подыскивать подработку, и Ирина Михайловна устроилась в онкодиспансер уборщицей. Уставала ужасно, но эта усталость была для неё своеобразной терапией: придя домой, она сразу же валилась в постель, спала без сновидений. Хотя бы так, но мозг отдыхал. Сегодняшний приход в морг далеко не первый. И с каждым разом в груди вновь загоралась искорка надежды, что Полина жива, что она обязательно вернётся. «Я тебя дождусь, моя девочка, я верю, что ты жива!» - так думала женщина почти ежеминутно. Полгода уже она работала в онкодиспансере, кого только не повидала! Кому-то из больных лечение помогало, кто-то уходил в иной мир. Вот и вчера освободилось место в палате, а сегодня на койке уже лежит подросток лет двенадцати. Почему-то в палате, кроме него, никого не было. Он, как сначала показалось Ирине Михайловне, дремал, поэтому она старалась не сильно шуметь. Но вдруг тоненький голосок спросил:
– А как вас зовут?
– Ой, напугал прямо... Для начала – здравствуй!
– Простите, пожалуйста, - мальчик уже сидел с ногами на кровати. - Конечно, здравствуйте! Меня зовут Саша, а вас?
– Ирина Михайловна.
– А можно мне называть вас тётей Ирой?
Такая просьба как-то странно подействовала на женщину. За этот год она практически ни с кем не общалась, жила, словно в панцире, сделанном из боли, печали и тоски. В такую твердь не могло просочиться сочувствие коллег, подруг, родни... А вот ребёнок сумел вызвать на её лице вымученную улыбку.
– Ну, если тебе нравится, то зови.
– Отлично. Тётя Ира, скажите, а я когда умру, в рай попаду или в ад?
От такого вопроса Михайловна почувствовала, как мурашки бегут по рукам: «Господи, такие страшные по своему смыслу слова, а как обыденно их произносит этот паренёк!»
– Да ты, что, Саша! Тебе умирать-то ещё, ой, как нескоро! Сейчас и лечение хорошее, и вообще...
– Лечение хорошее, но дорогое. А за меня платить некому.
Ирина хотела было спросить «почему?», но вовремя осеклась – скорее всего он сирота. Мальчик, словно бы угадал её мысли и продолжил:
– Я ведь детдомовский, меня сюда наши врачи отправили. Когда я начал себя чувствовать нехорошо, меня стали лечить от простуды, потом ещё от чего-то, а потом... Вот я сюда и попал.
Женщина подошла к мальчику и погладила того по лысенькой голове. Он зажмурился вдруг, а потом схватил её руку в свои худенькие, почти просвечивающие пальчики и поцеловал... По щекам Ирины Михайловна струились слёзы. Она уже вышла из больницы, уже практически дошла до дома, а они всё текли не переставая. Перед глазами стояло лицо Сашеньки, хрупкого, несчастного мальчика. «Господи, за что же это ему? Ведь совсем ещё не пожил ребёнок, а уже столько горя хлебнул!» - в сотый раз думала женщина. Она зажгла перед иконой две свечки: одну поставила для Полины, вторую для Сашеньки. На следующий день Ирина Михайловна купила большую шоколадку, апельсины и сок. Эти гостинцы отдала Саше. Тот радостно выкрикнул: «Спасибо!», а потом попросил:
– Тётя Ира, если вам не трудно, можете мне купить маленькую тетрадку и ручку?
– Конечно, милый. А что будешь писать?
– Потом узнаете. Я её положу в тумбочку, а вы потом возьмёте.
– Когда потом?
– Ну... когда... меня не станет, - он с такой обречённостью сказал это, словно знал, что ему осталось совсем немного.
Женщина вновь почувствовала, что на глаза наворачиваются слёзы. Поэтому с напускной строгостью сказала:
– Ты, давай-ка, гони от себя такие мысли. Доктора делают всё, и ты поправишься.
Но Саша мотнул головой, а потом спросил:
– А почему вы всё время такая грустная? У вас что-то случилось?
Не сдержавшись, она заплакала и рассказала мальчику о пропаже Полины. Он держал её за руку и гладил по плечу. Наконец, она выплакалась, затихла и только пожимала в ответ его ладошку.
– Тётя Ирочка, я верю, что ваша дочь жива, что она вернётся к вам. Не может быть такого, чтобы она не нашлась. И вы тоже верьте в это. Говорят, что наши хорошие мысли все сбываются.
– Добрый ты человек, Сашенька. Спасибо тебе! Знаешь, я куплю тебе самую красивую тетрадку и ручек много-много! Пиши, рисуй, если тебе этого так хочется.
Он кивнул и улёгся на подушку, видно было, что ему тяжело долго сидеть. Ирина Михайловна в этот же вечер подошла к медсестре и спросила про Сашу. Та со вздохом покачала головой, а потом пояснила:
– Там всё очень плохо. Мы ему каждый день колем обезболивающие, но!.. Лёгкие в критическом состоянии. Он так мужественно терпит все процедуры, такой храбрый мальчишка, - она всхлипнула и продолжила: - Родители были, но их лишили прав из-за пьянки. Сашка успел в трёх детдомах побывать. Один раз его даже усыновили, но через год вернули. А он не озлобился. Светлый добрый ребёнок.
– Сколько ему осталось? - с замиранием сердца спросила Ирина Михайловна.
– Месяц – максимум.
Ответ ошарашил - заставил схватиться за сердце. Ирина заплакала от горя и несправедливости. Прошло две недели. За это время она очень сблизилась с мальчиком, старалась хоть как-то скрасить его дни: приносила ему разные вкусности, даже умудрилась показать по смартфону какой-то мультфильм. Ребёнок был рад, он с такой любовью смотрел на женщину, что ей казалось, в её оледеневшую душу входит долгожданное тепло. В выходные она не работала. Ещё в пятницу Сашенька сказал ей: «Тётя Ира, тетрадку, что вы купили, я положил в тумбочку. На всякий случай».
Она прижала его к себе, поцеловала и прошептала:
– Мальчик мой, ты же сам говоришь, что надо верить в хорошее. Вот и верь.
– А я верю. Со мной ничего плохого не будет.
Он улёгся поудобнее. Ирина накрыла его одеялом и, перекрестив мальчика, вышла... В воскресенье она пошла в церковь, долго стояла у иконы Пантелеймона-Целителя, просила здоровья для Саши. Потом, не мигая смотрела на огоньки свечей, и в их ярком и тёплом пламени ей виделось улыбающееся лицо дочки. Шла и плакала, от слёз не разбирала дороги. Даже не могла вспомнить, как вернулась в квартиру,. Плакала долго, выливая своё горе, потом заснула. В понедельник почти бегом помчалась в больницу, сердце, словно чувствуя что-то, болело. И не зря... Пустая палата, свёрнутый матрас, медсестра с покрасневшими глазами. В носу закололо, а ей казалось, что слёз уже не осталось. Сашенька ушёл...
Она присела на сетку кровати, всё ещё не веря в это. Но как тут не поверишь?.. Потом, спохватившись, открыла тумбочку и вынула красивую толстую тетрадку. Открыла и, словно что-то обожгло ей горло, немой крик пытался вырваться наружу и не мог. На клетчатом листочке было крупным детским почерком написано: «Дорогой Боженька, здравствуй! Я скоро умру! Я это знаю, но я не боюсь. Мне захотелось поговорить с тобой, потому что в последнее время я говорил только с врачами. Ну, надеюсь, что мы скоро встретимся. Давай так: каждое утро я буду с тобой здороваться вот здесь, в тетради. Всё равно же мы когда-нибудь увидимся. Ну, всё, пока что заканчиваю. Спокойной ночи!» Она перевернула страницу, и вновь запись: «Тридцатое ноября. Здравствуй, Боженька. Завтра наступает зима. Я очень бы хотел увидеть снег. Последний снег в моей жизни. Я помню, давным-давно, как меня на санках катал папа, а мама смеялась. Хотя это было так давно, что, наверное, и не было никогда - я это себе просто придумал. В детдоме мы не очень любили зиму, потому что одежда у нас была не очень тёплая, и ещё есть хотелось постоянно. Ладно, не буду жаловаться, ты и сам всё видишь. Ну, пока, до встречи». Она читала эту исповедь, этот дневник и поражалась силе воли этого удивительного ребёнка. «Боженька, я же говорил, что ты меня услышишь - спасибо за снег! Очень красиво. Я думаю, мне осталось совсем немного. Ну, наверное, там, куда ты меня потом определишь, мне будет лучше. Сегодня у меня всё болит, но всё равно не очень сильно. Я терпеливый, да и привык. Надеюсь, что до завтра. Может быть, даже и до послезавтра. Не обижайся, это я так шучу. Спокойной ночи». Читать эти строчки становилось всё сложнее, но дочитать до конца было самой главной задачей, поэтому она вновь, вытерев глаза, всмотрелась в буквы. «Боженька, здравствуй! Что-то сегодня мне совсем плохо, поэтому я быстренько. У меня только две просьбы. Во-первых, очень прошу тебя: сделай всё быстро со мной, чтобы вот раз, и я уже у тебя. И ещё: есть одна хорошая женщина, зовут её тётя Ира. У неё пропала дочка. Прошу, пусть она вернётся. Пожалуйста! Спокойной ночи и спасибо!» Всё. Теперь уже можно зарыдать во весь голос...
Последующие недели были ужасными. На душе снова пустота, снова боль и тоска. Куда идти, кому пожаловаться, во что верить? Нет ответа на эти вопросы. Не могла найти себе место. Каждую ночь снова снилась Полина, а ещё - Саша. Во сне всё было так радужно, что не хотелось прерывать эту иллюзию. В субботу у неё был выходной. Ирина долго смотрела в ночное небо, видела, как одна за одной загораются звёзды. Почему-то вдруг сжалось сердце... И тут звонок в дверь. Она удивлённо пошла в прихожую, ноги внезапно стали ватными, в горле пересохло. Открыла дверь, а на пороге... Полина!!!
– Мамочка моя, родная, я вернулась, я дома!
Ирина прижала к груди дочку, словно боялась, что это видение, а потом, поняв, что держит её в объятиях, живую, тёплую, разрыдалась и медленно осела на пол. Полина тоже крепко вцепилась в мать, тоже плакала и целовала её в щёки, в руки. На площадку выбежала соседка и запричитала:
– Полинушка, детка, нашлась! Живая! Живая!
Только тот сможет понять чувства матери, нашедшей своего ребёнка, кто сам это испытал. И пусть никому не придётся переживать такое испытание! Когда все успокоились, Полина рассказала, что она с двумя подругами была на пляже. Там им предложили экскурсию на катере. Два красавчика угостили девушек напитком. Конечно, было жарко, и поэтому никто не заподозрил ничего странного в таком угощении. Потом - провал.
Очнулась Полина в тёмном месте. Долго кричала, а позже пришёл один из её похитителей и... В общем, её, как и тех двух девчат, увезли в стриптизклуб. Там девчонки не только были вынуждены танцевать, но и ублажать клиентов. Сопротивляющихся избивали либо накачивали наркотой.
– Мама, я думала, что не выдержу, но что-то останавливало меня, не позволяло покончить с собой. Мы все были рабынями, а потом... То помещение, в котором мы находились, загорелось. Потом паника, и я сбежала. На улице я поняла, что в каком-то лесу. Деревья большие, темнота, ночь.
Ирина Михайловна смотрела на дочку, на её круги под глазами, на кровоподтёки по плечам, и снова начала плакать. Полина ладошкой вытерла её слёзы, свои и продолжила:
– Бежала, куда глаза глядят. Потом упала в какую-то яму, лежала в ней, пока не начало светать. Потом долго шла и вдруг услышала гул машин. Побежала на звук - трасса. Ехала какая-то фура, я чуть ли не под колёса ей кинулась. И ты представляешь: водитель русский оказался. Он меня спас, дал денег на дорогу домой, билет помог купить. Мамочка, никогда больше без тебя никуда не поеду.
И снова были слёзы, но уже счастливые, долгожданные. На кладбище людей практически не было. Возле свежей могилы, укутанной снегом, стояли Ирина Михайловна и Полина. С креста на них с улыбкой смотрел милый мальчик.
– Вот, доча, этот тот Сашенька. Я думаю, что Бог всё-таки прочитал его дневник.
– Мама, я в этом уверена. Надо будет памятник поставить ему.
Они ещё постояли немного, а потом медленно пошли домой. На выходе из кладбища росла большая ель. Полина присмотрелась и увидела на её лапах маленькую забавную птичку. Ирина Михайловна вдруг махнула ей рукой и сказала:
– Ну, вот, Саша, вернулась моя Полюшка - услышал тебя Бог…
Птичка весело и задорно что-то прощебетала в ответ, а мама с дочкой, обнявшись, как по команде сказали: «Спи спокойно, Сашенька!»
Следующая публикация
Нет комментариев