Предыдущая публикация
В стaром районе Мocквы, в одной из коммунальных квартир, называемых в народе вороньими слободками, ближе к полуночи наконец-то наступила тишина.
Каждая комната была отдельной страной, в которой царили свои порядки, согласно предпочтениям их владельцев. Таких “стран” в квартире было ровно восемь, и во всех сейчас спали их владельцы.
На большой общей кухне в это время вовсю орудовали мыши. Пожалуй, они были единственными нарушителями долгожданной тишины, не считая еле слышного шума усталых трамваев, спешащих в депо, да мощного храпа слесаря-сантехника Фёдора, доносящегося из его маленькой холостяцкой комнатки.
Обитатели коммуналки спали, чтобы рано утром пробудиться от шарканья метлы, грохота лопаты о железную тачку и вечного ворчания местной дворничихи Глафиры Давыдовны, а попросту тёти Глаши.
Сколько точно лет этой высокой, худощавой, сильной женщине, живущей на соседней улице, никто не знал, но работала она здесь лет тридцать, как говорили местные стaрушки. Глядя на её крепкую фигуру, не приходилось сомневаться в том, что не перевелись ещё богатырши на Руси.
Время, казалось, остановилось для тёти Глаши, нисколько не меняя её жилистой фигуры и ворчливого характера в непримиримой борьбе за порядок.
Начальство и жильцы двора уважали Глафиру за порядок, хотя и считали изрядной грубиянкой. Ведь именно она научила любителей спиртного, облюбовавших их зелёный уютный двор в окружении четырёх больших домов для своих посиделок, обходить его за три версты.
Разогнав пару раз крепким словцом компанию выпивох, бывалая отважная дворничиха перешла от слов к действию. Она решала такие вопросы без участкового. Чего зря человека тревожить?
В разгар очередного “торжества” несколько особо наглых субъектов, расположившихся на столике и скамейках прямо рядом с детской площадкой, получили пару раз по хребту крепким черенком метлы вконец осерчавшей тёти Глаши.
Вопя и держась за ушибленные места, они позорно бежали и больше в этот двор не наведывались…
Жадные вредные грызуны завелись в коммуналке ещё в прошлом году и, несмотря на всевозможные ухищрения, никак не хотели её покидать. Обратившись пару раз в СЭС, жильцы зареклись на будущее писать туда жалобы и боялись этой организации, призванной спасать человечество от нашествий нежелательных элементов, как огня.
Исполнительные работники два раза приносили ядовитый корм и раскладывали его у многочисленных ходов, прогрызенных серыми наглецами.
Спустя неделю всю квартиру накрывал невыносимый смрад от погибших в недосягаемых местах грызунов. Не помогали ни настежь открытые окна, ни окуривания — ничего. Жильцы страдали, проклиная тот день, когда обратились в это учреждение.
Пробовали прятать свои продукты в комнатах, но маленькие алчные вoры проникали и туда. Каждое утро начиналось с подсчитывания убытков.
— Опять до муки добрались!
— А у меня любимое “юбилейное” печенье изгрызли!
— Смотрите, даже мыло хозяйственное в ванной пожрали, да чтоб им…
Серые воришки так расплодились и распоясались, что стали промышлять не только по ночам, а прямо средь бела дня. Беда была нешуточной. Но помог один случай…
Воскресным утром, когда многие ещё спят, в квартире появился рыжий кот. Бродяга не был прохиндеем, промышляющим воровством. Сюда его привёл голод.
Воспользовавшись моментом, он просто прошмыгнул в подъезд. Голодного до обморока рыжего кота манил запах жареной печёнки, доносящийся из квартиры на первом этаже.
Бывшая актриса театра оперетты, а ныне пенсионерка Амалия Львовна, отличавшаяся своей рассеянностью в бытовых вопросах, отправилась за молоком. В открытую ею дверь, в квартиру бесшумной рыжей стрелой проскочил оголодавший бродяга.
Пожилая женщина вроде бы успела заметить, как промелькнуло что-то яркое, но решила, что ей это просто показалось.
Незваный гость пробрался на кухню и притаился между стеной с окном и холодильником, чтобы как следует разведать обстановку. Вокруг было тихо. Только со двора доносились шарканье метлы и привычные сердитые монологи дворничихи тёти Глаши, которую кот очень боялся.
— Опять намусорили. И ходят, и мусорят, мимо урны кидают… Ну никакого порядка, прям беда какая-то. Заставить бы самих убирать, тогда бы, небось, поняли, поросята эдакие. Ничего не ценят, не берегут…
Окончательно жильцов квартиры пробудил дикий оглушительный крик Амалии Львовны, переходящий на визг. Кто в чём они бросились на кухню. Даже тётя Глаша прибежала на помощь, держа наготове метлу.
Посреди кухни сидел кот, держа в зубах тoлcтую придушенную мышь. Рядом, в ужасе прижавшись к своему столу, голосила Амалия Львовна. Она панически боялась мышей.
Рыжий ловец, оробевший от такого внимания к своей скромной особе, положил мышь на пол, подвинув её лапой к людям. Мол, вот, ничего такого я не делал.
— Ну рыжий! Молодчина! — рассмеялся Фёдор.
— А ты, что орёшь, как угoрeлая? Ну поймал кот мышь, радоваться должна. Я думала, что жулики залезли или ещё что. Орёт она тут. Только работать мешает… — привычно заворчала тётя Глаша и удалилась.
— А откуда он тут взялся? — спросил кто-то из жильцов.
Амалия Львовна, немного успокоившись, почувствовала себя героиней дня и рассказала, что этот умный кот пришёл сам, но дверь ему открыла именно она.
До этого случая среди жильцов была общая договорённость не заводить домашних животных. На стихийном собрании они единогласно решили оставить этого кота в квартире на общее обеспечение.
Тем более, что все знали стaрую народную примету: “Рыжий кот — счастье в дом”. В благодарность его угостили жареной печёнкой и дали кличку Кеша.
К своим обязанностям Кеша относился крайне ответственно. Днём он отсыпался, а по ночам вёл беспощадную борьбу с мышиным сословием, добившись невероятно высоких результатов.
Трудолюбивый кот стал не только героем и всеобщим любимцем коммуналки, но и предметом горячих споров между её обитателями. Каждый хотел заполучить Кешу на ночь в свою комнату.
— Я его привела, значит, он мой! Имею право! К тому же, я боюсь мышей! — горячилась стaрая актриса. — Кешенька, солнышко, пойдём ко мне.
— Ну уж нет. У меня маленький ребёнок и муж дежурит сутками. Пусть ночью будет у меня в комнате, — настаивала Настя, жена заводского вахтёра Родькина.
— Ну, уж нет, позвольте! Мы его на прошлой неделе финской “салями” угощали, потому, что любим больше всех. Сегодня Кеша ночует у нас! — вмешивался самый молодой и грамотный жилец инженер Балашов с женой Люсей.
— Ну да, угостите вы дефицитом. Знаем мы вас, жмотов. Никуда он с вами не пойдёт! — вступали в спор за право обладанием Кешей остальные жильцы.
Все они заявляли свои права на отменного рыжего охотника. Заискивая, прикармливали вкусными кусочками, ласкали и умилялись:
— Кешенька, золотой котик! Самый умный и любимый котик!
Частенько спор прекращал сантехник Фёдор:
— Что, брат Кеша, опять тебя делят? Пойдём со мной, не прогадаешь. Сейчас пельмешек “останкинских” рубанём, телик посмотрим. А то с их творога да молока не то, что мышей ловить сил не будет, а и вовсе лапы протянешь.
Он сгребал ставшего упитанным кота сильными, как стальные клещи, натруженными руками и уносил в свою комнатку. На стук в дверь возмущённых соседей с требованиями выдать им Кешу, Фёдор не обращал никакого внимания.
Больше всех возмущалась Амалия Львовна:
— Нет, ну каков наглец, вы только посмотрите!
Она строчила жалобы на соседа Фёдора в различные органы. Несколько раз обращалась к участковому, насмешив Сан Саныча до слёз предметом своей жалобы.
Однако, во избежание беспорядков, он провёл беседу с сантехником и жалобщицей.
— А что она меня оскорбляет тем, что я сантехник? Подумаешь, цаца какая. Вот вы, Сан Саныч, если у вас трубу прорвёт, или, извиняюсь, унитаз потечёт, к примеру, куда пойдёте? В театр побежите на оперетку тру-ля-ля слушать или к слесарю? К сантехнику, ясен корень! А Кеша, не гляди, что кот, он очень смышлёный. Мы с ним, может быть, беседуем и понимаем друг друга, а с ней ему и поговорить не об чем, одни только финтифлюшки на уме.
Вот и весь разговор. Коммуналка, одним словом…
Кеша после бeздoмной холодной и голодной жизни, купаясь в лучах славы, млел от повышенного внимания и заботы, но особо никого не выделял. С каждым обитателем квартиры он был приветлив, ласков и обходителен, не обращая внимания на споры. Кот предпочитал оставаться общественным.
Он поправился, похорошел. Шерсть его цветом напоминала самый спелый апельсин и блестела. Даже походка изменилась у царственно вышагивающего по квартире солидного Кеши, поглядывающего по сторонам цепким хозяйским взглядом.
Прошло два года, а потом произошло событие, которого жильцы так ждали. Жителей всех четырёх домов официально оповестили о расселении в отдельные квартиры. Их дома шли под снос.
Жизнь в коммуналках забурлила с новой силой. Через какой-то месяц исполнится их, измученных коммунальным бытом, теснотой и вечными претензиями соседей, заветная мечта.
На радостях они собрали стол на общей кухне и праздновали. Кеша радовался вместе с ними. Он успел крепко привязаться к этим милым добрым людям, ставшим ему хозяевами.
— Это Кеша нам счастье принёс! Золотой кот! — умилялись жильцы.
Потом в каждой комнате начались сборы. Люди, не веря своему счастью, спешили. А вдруг кто-то возьмёт, да и займёт его долгожданную квартиру, всякое бывает.
Кеша ходил из комнаты в комнату. Он садился на узел или коробку и вопросительно заглядывал в глаза каждому. Ранее такие внимательные люди теперь не обращали на него внимания, только досадливо морщились:
— Кеша, не до тебя, иди, не мешай!
Никого он больше не интересовал…
Когда уехала последняя машина с жильцами, Кеша остался один в большой пустой квартире с открытыми окнами и дверями. Так заново началась его бeздoмная жизнь.
Мышей он всех поистребил, есть было нечего, и он отправился на улицу. Лазил по урнам, рыскал вокруг, прятался, пока были силы.
Через две недели тётя Глаша пришла убрать мусор, скопившийся от вновь повадившихся сюда настырных выпивох. Пошёл осенний холодный дождь, и она хотела было вернуться, но вдруг остановилась.
Возле урны, в окружении четырёх мeртвых домов, неподвижно сидел мокрый, грязно-рыжий кот, уткнувшись носом в опавшую листву.
— Да никак Кеша? Что, неужто бросили тебя? Ироды неблагодарные!
Ослабевший Кеша, услышав своё имя, приподнял голову и смотрел на неё слезящимися глазами. Пытаясь попросить пощады или пожаловаться на жизнь, кот беззвучно открывал рот. Сил кричать у него не было.
Тётя Глаша, возмущённо ворча, принесла Кешу домой. Там его встретили и принялись обнюхивать собратья. Это был четвёртый кот из их двора.
Вечером дворничиха утешала, гладя мокрого после мытья, сытого Кешу и его братьев по несчастью:
— Не робейте, все мои теперь. Никого не выброшу. У меня пенсия и зарплата. Проживём как-нибудь…
Автор: Наталия С.
О жизни за границей
к размышлению
Красноярка Мария прожила в итальянской части Швейцарии четыре года. В интервью Newslab она рассказала, что в стране высокогорных Альп не все так безоблачно, как может показаться на первый взгляд. Чем ты занималась до переезда? Думаю, важным этапом моей жизни в Красноярске стало увлечение танцами контемпорари (современный сценический танец, включающий самые разные направления и техники — прим. Newslab). Из хобби это переросло в профессиональную деятельность и любимейшее дело. После двух лет занятий меня пригласили работать артисткой балета и ассистентом хореографа в Театр оперы и балета. Параллельно я продавала туры в Приисковый. Позже — работала маркетологом в Costa Bella. Руководитель пошел мне навстречу и разрешил свободный график. У компании были продажи, у меня — возможность совмещать две работы. В Красноярске меня все устраивало, ни о каком переезде я не задумывалась. А как ты оказалась в Швейцарии? Летом 2016 года мы с подругой поехали отдыхать в Индию. Там я случайно познакомилась с парнем Филлипо. Мы разговорились. Он оказался хореографом контемпорари из Европы (а точнее — из итальянской Швейцарии). Помню, я рассказала ему, что одна из последних работ, которая меня очень впечатлила — это перформанс Иво Демчева. А Филлипо мне отвечает: «Ты не поверишь! Я организую мультидисциплинарный фестиваль современного искусства в моем регионе. Последний фестиваль, два месяца назад, закрывал Иво Демчив». В общем, он попал мне в самое сердце. После нескольких лет метаний из Швейцарии в Красноярск, мы решили сделать мне визу невесты и пожениться. Сейчас у меня есть разрешение на жительство категории В. Ограничений много. В частности, я не имею права голосовать и получать бесплатное образование. Через два года смогу подать на категорию С. И уже после этого примерно через семь лет — претендовать на гражданство. В какой части страны ты живешь? Швейцария поделена на кантоны. Я живу в одном из итальянских кантонов — Тичино, в деревне Арбедо. Это примерно в 50 километрах от Милана. Главный город Тичино — Беллинцона (Хотя, по сути, это тоже деревня. В Швейцарии три крупных города — Цюрих, Берн и Женева). Мы живем в арендованном старинном доме 1860-го года. Там нет отопления — на первом этаже буржуйка. Остальные комнаты мы греем электрокаминами. Чем ты там занималась до пандемии? Мы открыли хореографический центр, занимались развитием современной культуры в том числе — современным танцем. Раз в год мы объявляли конкурс на участие в резиденции, отсматривали большое количество проектов артистов со всей Швейцарии и Европейского союза. Каждый месяц на две недели к нам приезжали отобранные кандидаты для работы над своим проектами у нас в студии. Также мы проводили лекции, мастер-классы и тренировки. Жили они у нас в доме. Получается, две недели каждый месяц мы делили быт и рабочее пространство с новыми людьми. Раз в год мы делали большой двухнедельный мультидисциплинарный фестиваль Performa Festival. Все финансовые затраты нам оплачивали фонды — аренда зала, обеспечение жизни артистов, наши зарплаты. По швейцарским меркам мы жили очень скромно — хватало заплатить за аренду дома, еду, коммуналку и по мелочи. Расскажи про ваши основные траты? Аренда дома в нашем районе стоит от 1200 франков в месяц ( 95 тыс. руб.) (1 франк — около 79 руб. по курсу на 12 марта 2021 г. — прим. Newslab). Если в доме есть котел для отопления — цена может доходить до 2000 франков (159 тыс. руб.). Коммуналка оплачивается раз в три месяца, или раз в полгода. За электричество за три месяца мы платили около 600 франков(46 тыс. руб.). На еду в месяц выходило около 2000 франков (159 тыс. руб.). Если к нам часто заходили гости, то траты могли увеличиться до 3000 (239 тыс. руб.). Сходить вдвоем в ресторан — 70-80 франков (6 тыс. руб.). Но это в нашем районе — в центре будет в разы дороже. Ежегодный налог на дорогу — 1000 франков (79 тыс. руб.). После оплаты тебе клеят стикер на лобовое стекло, ты можешь спокойно ездить по автотрассам. За свою базовую медицинскую страховку я плачу около 200 франков в месяц (15 тыс. руб.). Самая хорошая страховка здесь стоит от 500 франков (39 тыс. руб.) и выше. В нее даже входят услуги дантиста, массаж и прочие радости. Я ходила к зубному платно, легкий кариес мне обошелся примерно в 150 франков (11 тыс. руб.). В Сибири я занималась фрирайдом. Когда переезжала в Швейцарию, думала — ну всё, еду в Альпы, все крутые спуски у меня под ногой. По итогу за четыре года я была один раз в горах. Это путешествие обошлось нам примерно в 1000 франков (79 тыс. руб.) (за две ночи). Красота, конечно, неимоверная, такая красота, что меня прибивало к полу. Но кататься здесь безумно дорого. А вот в зимние походы на снегоступах мы ходили часто. Главные отличия от России? Отношение к искусству. В Швейцарии отношение к современному танцу совсем другое, чем в России. Танцор приравнен к ученому. Там у меня появилось уважение к тому, что я делаю, я поняла ценность и важность своей профессии. В России в основном как — есть концепт, есть какая-то фишечка, под нее создается хореография и по итогу — перформанс. В Швейцарии задача артиста — пережить опыт. Проверить свою идею или теорию, и через свою работу этот опыт рассказать. В этом плане здесь искусство и наука развиваются в некоем синтезе. Например, мой муж участвовал в открытии Большого адронного коллайдера в совместной работе танцоров и физиков. Вкус к жизни. В субботу там принято идти на центральную городскую площадь, все друг с другом болтают, пьют шампанское или белое вино. В воскресенье — обязательный ланч с семьей, чаще всего в ресторане. Ужин дома — это всегда красивый сервированный стол, свечи. Вот этот вкус, он проявляется в мелочах, когда ты позволяешь себе наслаждаться. Здесь другая скорость жизни, даже в больших городах. Поэтому люди могут себе позволить не торопиться. Они всегда со всем согласны, но это не значит, что они согласны. Если в России я сталкиваюсь с бюрократической системой и конкретным человеком, от которого зависит решение моей проблемы, то сначала мы можем быть в конфронтации — наорать, нагрубить друг другу и по итогу — либо я ухожу, ничего не добившись, либо человек входит в мое положение, идет мне навстречу, улыбается и помогает. У нас улыбка и расслабление значат, что человек тебе скажет «да». Там — тебе улыбаются, машут головой, переживают также, как и ты, но говорят «нет». Мне это было очень тяжело принять. Ответственность. В России многие жалуются, что жить плохо, государство не заботится о гражданах. Пожив в Швейцарии, могу сказать, что там не государство заботится о людях, а люди следуют правилам. Взять, например, раздельный сбор мусора. Одна моя знакомая в России начала сортировать мусор. Ее хватило ненадолго — она начала жаловаться, что всё нужно мыть, никто за ним не приезжает, в общем, «не то, что у вас в Европе, где всё хорошо». Это иллюзии. Здесь эту проблему решают жестко. Мало того, что ты платишь налог на мусор, покупаешь дорогие мусорные пакеты (10 пакетов — 3 франка) (238 руб.), ты ещё обязан вывозить его в определенное время. В пешей доступности у меня нет всех мусорных контейнеров. Мне нужно ехать на машине или такси (25 франков) (2 тыс. руб.). Выходит, ты моешь, хранишь, разделяешь, вывозишь. Мы очень часто думаем, что там (в Европе) ничего делать не надо — всё делает государство. Нет, просто люди по другому относятся к месту, в котором живут. Очень мало аварий. На моей памяти только одна и то, по вине туристов. Но при этом, все мои друзья могут выпить и сесть за руль — ни разу такого не было, чтобы мы поехали в ресторан или на фестиваль и кто-то один не пил. Пьют все, как минимум два бокала пива. А потом садятся за руль, и срабатывает ответственность. Если он превысит скорость и попадет под радар — штраф от 500 до 1000 франков (39 −79 тыс. руб.) в лучшем случае. Его также могут отправить в суд, где он должен заплатить за адвоката (это очень дорого), у него могут забрать права. Поэтому все ездят 40 км в час, сохраняют дистанцию, никто никого не подрезает. Природа. Удивительная. Единственный минус — ты никогда не можешь почувствовать себя одиноким. В России много диких мест, шаг влево, и ты уже заблудился. Там — не важно, куда ты пошел, заблудиться очень сложно. Повернул — встретил человека, пошел в другую сторону — наткнулся на автомат с пивом. Инфраструктура почти везде. Отношение к детям, животным, доступная среда. Дети — это не обуза и не повод останавливать свою жизнь. Они с рождения включаются во взрослую жизнь и никому не мешают, а это глобально все меняет. Детей всегда берут с собой в рестораны, в гости, на городские мероприятия. Инфраструктура выстроена таким образом, что с ребенком не сложно. Ты можешь зайти с собакой в любой ресторан, и никто тебе слова не скажет. Она может сидеть на тебе, на соседнем стуле, есть из твоей тарелки. А хозяин заведения тут же подойдет и предложит собаке водички. Там это норма. Кстати, в кинотеатрах у них всегда посередине фильма делается перерыв пять минут, чтоб сбегать в туалет или докупить чего-нибудь пожевать. Праздники круглый год. Здесь очень много праздников и нерабочих дней. Например, февраль для Беллинцона — время карнавала. Когда на один месяц весь регион выпадает из обычной жизни. Сначала в каждой маленькой деревне проводят небольшой карнавал, потом на неделю город Беллинцона полностью перекрывается — народ выходит в костюмах и пьет с утра до ночи. И это самые удивительные дни в году, когда швейцарец может швырять всё на пол. И они кайфуют — первый парад, они выпивают первый стакан пива или шампанского, после чего кидают все на землю с большим удовольствием. Это момент, когда можно шалить. Недостатки и проблемы? Если у тебя нет местного образования — ты не человек. Я считаю, что мой уровень знания маркетинга был достаточно высоким, и я пыталась найти работу в этой сфере. Но без швейцарского диплома это нереально. Там невозможно попасть во власть обычному человеку, потому что вся власть в руках кланов. Из поколения в поколение. Если один из родителей занимается политикой, то его дети уже с подросткового возраста в эту тему вовлечены, и, по сути, устроены и обеспечены на всю жизнь. С коррупцией мы сталкивались лично. Когда мой муж просил деньги на проекты у городского фонда Беллинцоны, на те же деньги претендовал директор городского театра. При этом, тот самый директор сидит в комиссии распределения этих денег для всех артистов. И это продолжается из года в год. Но даже до уровня СМИ этот вопрос поднять не разрешают. Никто не пойдет против власти. Ощущение, что за тобой следят. В какой-то момент мне приходили письма, что я плохо интегрируюсь в общество. Или вот этим летом, в связи с пандемией, я работала в баре на пляже. Часть зарплаты мне давали наличкой. При этом я была устроена официально и за меня платились налоги. Тем не менее, несколько организаций написали мне письма с вопросом, почему я получаю наличными. Там стучат все. Вызывают полицию или пишут письма в мэрию. Причины могут быть любыми — неправильно выкинула мусор, что-нибудь не так торчит у меня из окна, неправильно я живу, создаю шум и так далее. Раз в год здесь проводят разрешенные митинги — за феминизм, ЛГБТ-сообщества, экологию. Других несанкционированных выступлений за что-то настоящее и наболевшее никто не позволит. Я сначала не понимала, за что манифестируют феминистки, а потом поняла — в регионе, в котором я живу, женщина получила права в 1979 году. Мама моего мужа до сих пор находится в своем мире, где она не имеет прав. Прелесть Швейцарии, что о тебе всегда позаботятся, никто тебя не бросит, а государство в любом случае поддержит. Оно не будет давать достаточно, человек не сможет позволять себе излишества. Но будет крыша над головой и еда, средства на страховку. При этом есть жесткий контроль — если человек покупает что-то дорогое, то ему тут же напишут — как ты посмел тратить пособие ненадлежащим образом. В каждой сфере деятельности разные фонды, которые также могут поддержать финансово, если ты остался без денег и работы. Плюс, в крайнем случае, там можно залезть в свои пенсионные накопления. И парадокс в том, что это страшно затягивает — когда у тебя всё хорошо. Когда ничего не надо делать и у тебя все есть: вкусная еда, прекрасная природа, стабильность. Там, например, нет понятия возраста, а сами швейцарцы порой путаются во временах года. Всё циклично. Нет голода до новых знаний, нового опыта. Этого мне сейчас дико не хватает. Ты покрываешься мхом, паутиной, забвением. Я видела, как люди сходят с ума. Там много сумасшедших домов, очень большой процент самоубийств. Чего не хватало в Швейцарии? Тех коллабораций, которые я привыкла получать в Красноярске, и открытости людей к новым экспериментам. Многие мои проекты в Сибири были сделаны без денег, но при этом всем было интересно сотрудничать и развиваться. Очень легко было что-то закрутить. В Швейцарии же нельзя просто собраться и что-то организовать. Люди будут спрашивать — а если ли на это грант, а сколько ты мне заплатишь, на каких условиях мы сотрудничаем. Я не могла найти там фотографа — очень дорого и не всегда хорошее качество. На последний фестиваль нам дешевле было привести и оплатить работу фотографа из Туниса. Как Швейцария переживает коронавирус? Очень тяжело. Многие потеряли работу, но самое страшное — люди перестали общаться. Все рестораны и кафе закрыты до сих пор, у них нет никакой социализации. Мы три месяца сидели дома — я видела своего мужа, двух соседей и все. Можно было ходить гулять только с тем, с кем живешь. Полиция постоянно везде ездила и все контролировала. Там царила тяжелая, давящая атмосфера. В России по сравнению с ними был супер-лайтовый карантин. Почему ты сейчас в Красноярске? Я здесь, чтобы отдохнуть. Очень соскучилась по своей самостоятельности, свободе, кофейням. Несмотря на то, что эта маленькая швейцарская деревня — прекрасное место, но оно и раньше было довольно закрытым и изолированным. После короны там ещё сильнее будет это ощущаться. Местные жители окружены горами, там нет ни восхода, ни заката. И это отражается на людях, они, при всей своей дружелюбности, закрытые, как гномы. Поэтому пока я здесь. И я очень скучала по тебе, Сибирь!, 08-02-2022
Нe пoвтopяйтe мoиx oшибoк НИКOГДA.
Нeдaвнo у нac c мужeм былa cитцeвaя cвaдьбa, мы дoгoвopилиcь нe тpaтить дeньги нa дopoгиe пoдapки, тaк кaк ecть нa чтo кoпить. A вoт нa глупocти мaлeнькиe мoжнo!
И вoт я peшилa, чтo cepьeзнoму, peдкo улыбaющeмуcя, взpocлoму, 30-ти лeтнeму мужчинe для пoлнoгo cчacтья нe xвaтaeт….paдиoупpaвляeмoй мaшинки. Дoлгo выбиpaлa этo cтpaшнoe чудищe. Пoкa нe нaткнулacь нa paдиoупpaвляeмую мышь.
-Вoт oнo!- пoдумaлa я, и этo былo caмoй бoльшoй мoeй oшибкoй. Пoчeму мышь? Дa, пoтoму чтo у нac в дoмe ecть cepьeзный, peдкo улыбaющийcя, взpocлый, 3-x лeтний кoт. В oбщeм, этoт пoдapoк я купилa для пpикoлa.
И вoт выxoднoй, 9 утpa, мы c Нюceй (мopcкaя cвинкa) cидим, вжaвшиcь в дивaн, и cтapaeмcя нe oтcвeчивaть. Мимo нac пpoнocитcя ужe изpяднo пoгpызeннaя, xpoмaющaя нa oднo кoлeco мышь и умaтывaeт в coceднюю кoмнaту. Зa нeй c диким видoм нeceтcя кoт, кoтopый пpocтo нe paзбиpaeт дopoги.
Зa кoтoм нeceтcя CEPЬEЗНЫЙ, ВЗPOCЛЫЙ мужчинa в oдниx тpуcax, пытaяcь упpaвлять мышкoй тaк, чтoбы кoт ee нe вылoвил. И пocлeдним пepлoм cтaнoвитcя бeгущий cлeдoм poтвeйлep, кoтopый пo paзмepу дaлeкo ужe нe щeнoк.
Пpичeм, ecли у пepвыx тpex ecть явныe цeли: у мыши - выжить, у кoтa - пoймaть, у мужa – cпacти oт звepcкиx лaп игpушку, тo у coбaки цeль oднa - мeшaть вceм, c чeм oнa пpeкpacнo cпpaвляeтcя.
Вecь этoт тaбун унocитcя в coceднюю кoмнaту, пpичeм пec нa зaвopoтe умудpяeтcя въexaть нa вceм xoду в шкaф, кoтopый жaлoбнo дpeбeзжит. A мы c Нюceй cидим нa дивaнe, пoджaвши лaпки, и нaдeeмcя, чтo пpи cлeдующeм зaxoдe нac дeвoчeк нe зaтoпчут.
Из кoмнaты дoнocятcя вoпли:
- Нe жpи ee, oтдaй, фу…
Oтчaянный мявк кoтa, у кoтopoгo oтбиpaют дoбычу, и лaй coбaки, кoтopoй пpocтo зaшибиcь, кaк вeceлo.
Нaм c Нюceй тoжe зaшибиcь, кaк вeceлo, мы бoимcя лишний paз дыxнуть и oбpaтить нa ceбя внимaниe. Зaтoпчут, paздaвят, coмнут и нe зaмeтят. В coceднeй кoмнaтe чтo-тo пaдaeт, муж тoтчac жe кpичит мнe, чтo пoзжe вce убepeт caм и вcя кaвaлькaдa пpoнocитcя мимo в cтopoну куxни. Мoeй любимoй куxни.
Пpoпaди пpoпaдoм этa мышь, пoчeму oнa дo cиx пop нe cлoмaлacь? Живучee киTaйcкoe чудoвищe. A вeдь кoгдa я пpинecлa cвoй пoдapoк, нeкoтopыe взpocлыe и cepьeзныe тoлькo xмыкнули и «лaднo уж пoпpoбуeм для пpикoлa, фигня кaкaя-тo».
Нa куxнe чтo-тo бpякнулo, я мыcлeннo пepeкpecтилacь. В мoю cтopoну пoнecлacь мышь, зa нeй cкoльзя пo пapкeту, нeccя кoт, муж cпoткнулcя o мeшaющeгocя пoд нoгaми пca и pacтянулcя нa пoлу, тут жe вcкoчил и пoд лaй coбaки пoнeccя cлeдoм, пытaяcь нa xoду упpaвлять пpoклятым гpызунoм...
Coceди, пoмнитe, вы пoлгoдa чтo-тo cвepлили? МOЯ МCТЯ OЧEНЬ CТPAШНA!
Глaвнoe тeпepь caмoй выжить...
Автор ЕЛЕНА АЛЕКСАНДРОВНА
Заправка тети Тони
Тетя Тоня вышла из дома с ведром очистков и, переваливаясь с ноги на ногу, направилась к компостной яме. Погода стояла скверная: оцинкованное небо сожрало солнце, а земля раскисла от дождевой пыли. Точно так же можно было описать и вечно серое и недовольное лицо тети Тони. В конце огорода, там, где кренился к земле гендерно нейтральный деревенский туалет, мигал аварийными огнями космический грузовик. Из корабля тянулось два тоненьких шланга. Один залез под туалет и жужжал, а второй подключился к компосту.
Тетя Тоня, не обращая внимания на неправильную парковку иноземного автохама, обогнула машину и, подойдя к яме, вывалила туда содержимое ведра. И всё это перед двумя парами удивленных глаз пришельца.
Достав из груди огромный бластер, инопланетянин направил его на тетю Тоню и перезарядил. Но женщина даже ухом не повела. Находясь под прицелом, она медленно обстучала ведро об изгородь и с тем же скучающим видом пошлепала в сторону дома.
К такому кунг-фу, как равнодушие, инопланетянин был совершенно не готов. Это была уже седьмая по счету деревня, где он заправлял свою космофуру, но впервые его не пытались застрелить, проткнуть вилами или хотя бы оскорбить.
Пока шланги медленно качали отходы, можно было осмотреться. Огород женщины переживал декаданс. Земля давно не рожала здесь ничего съестного, кроме укропа, ревеня и зубосводящего крыжовника. Кроты и колорадский жук еле спаслись от анорексии, мигрировав к соседям. В прохудившейся теплице квартировалась крапива, всюду были разбросаны доски и кирпичи от повалившейся трубы, а забор, что должен был защищать частную собственность, и вовсе украли ― остались лишь столбы.
Зайдя в дом, пришелец прошел на кухню, не оставляя следов. За столом, глядя в окно, сидела тетя Тоня и поедала бутерброд из черного хлеба, подсолнечного масла и соли. Женщина даже не повернулась в сторону незваного гостя.
Жилье напоминало строительную бытовку: черно-белый телевизор, дощатая кровать, полинявший ковер на стене. Давно потухшую печь заменяли чуть теплые батареи, а в шкафах пылился кое-какой скарб.
Пришелец сел напротив тети Тони и смотрел на нее в упор, пока та не повернула голову и не подвинула ему блюдо с хлебом.
— На. Не люблю, когда в рот заглядывают.
Заметив в ухе женщины слуховой аппарат, пришелец без спроса подключился к нему, как по блютусу, и начал налаживать общение.
— Почему ты меня не боишься? — спросил он, настроив автоперевод.
— А чё мне тебя бояться? Ну страховидла с мордой как у каракатицы, ну четыре глаза, ну по три пальца на трех руках, и что? — отвернулась она обратно к окну. — У нас в деревне, за неимением мужика, и не таких в дом приводят.
— Я могу убить тебя.
— Бог в помощь, барабан на шею. Один уже обещал. Двадцать лет угрожал, в итоге понял, что ничего не добьется, собрал вещи и свалил к своей мочалке из супермаркета. Зачем тебе мои удобрения?
— Ваши органические отходы для наших кораблей — лучшее топливо. Мне нужно заправиться, и тогда я смогу улететь.
— Ясно, очередной Лукойл тут устроили. Кофе и топливную карту не предлагаю. Есть только чайный гриб.
Пришелец понюхал банку с грибом и, попробовав на вкус прямо из горла, довольно зашевелил щупальцами.
— Это очень хорошо, просто невероятно, — сказал он, опустошив половину банки за раз. Меня зовут Кулункулус. Я с планеты Рьюзэк тринадцать тысяч семьдесят три.
— Антонина Герасимова, — жуя хлеб, сказала тетя Тоня. — Меленковский район, Владимирская область. Дальше знать не обязательно.
— Моя топливная система медленно перерабатывает ваши продукты жизнедеятельности. Требуется время. Могу ли я пока остаться у вас? Нельзя, чтобы меня заметили ваши власти.
— Вечно всякое отребье ко мне прется. То алиментщики, то самогонщики, то конокрады. А вообще, плевать я хотела, мог и не спрашивать. Хоть весь табор инопланетный сюда свой притащи, всё равно жизни нет, — крякнула женщина, вставая из-за стола, и заковыляла в комнату.
По расчетам Кулункулуса, на переработку отходов требовалось семьдесят два часа. Он планировал это время посвятить ремонту своей космофуры. Но для начала нужно было огородить территорию, чтобы спрятать корабль от лишних глаз. Пришелец отсоединил шланги и, облетев половину области, собрал весь бесхозный горбыль, гвозди и другие материалы. Затем при помощи своего ультрасовременного инструмента за ночь возвел трехметровое ограждение, да еще и обработал его высокоэффективной пропиткой. Участок приобрел очертания, перестал походить на пустырь.
— Я не просила, — недовольно буркнула утром тетя Тоня.
— Мне важна безопасность, — объяснил пришелец.
— Разумно. Ладно, не лезу…
После возведения забора Кулункулус задумался о спутниках. Нужно было создать вокруг участка слепую зону. Для этого на самую верхнюю точку требовалось установить специальную антенну. Покатая крыша подходила идеально. Пришелец обрадовался, что его вид размножается спорами, когда под ногами обвалились гнилые жерди, и он оседлал острый конек кровли. Худая конструкция не рушилась лишь благодаря молитвам тети Тони. Пришлось снова доставать инструмент и лететь за материалами. Зато через пару дней Антонина с удивлением и возмущением смотрела на новенькую черепицу. Сроки отлета сместились.
— Я не просила.
— Так надо, — отвечал пришелец, устанавливая антенну, которая хорошо работала на прием, но при этом не посылала обратный сигнал. Ни один земной спутник не мог ее отследить. Таким образом у тети Тони появилось халявное спутниковое телевидение и высокоскоростной интернет.
— Слышь, страховидла, не хочу навязываться, но не мог бы ты меня на своей колымаге в магазин свозить? Мне тяжелое нельзя таскать, а продукты закончились, — подошла вечером тетя Тоня к Кулункулусу, когда тот ругался инопланетным матом, меняя подшипник на космофуре.
— Исключено. Люди не должны видеть мой корабль.
— Тогда сам со мной сходи. У тебя же три руки, как раз сетку картошки и лука возьмем, а заодно мяса купим на суп.
— Моя раса сильно отличается внешне от вашей. Виной тому разница в миллионы световых лет и…
— Да кому ты тут сдался со своей этой мордой иногородней! Я тебя приодену, никто даже не поймет.
Тетя Тоня схватила пришельца за щупальца и повела в дом, где облачила в одежду бывшего мужа.
— Слушай, ну еще розочку в нагрудный карман ― и хоть сейчас в Дом культуры на танцы, — оценила тетя Тоня вид своего гостя, у которого, кажется, покраснели от смущения жабры. — Конечно, не первый парень на селе, но мой бывший и то хуже выглядел. Только за руку меня держи, а то, не дай бог, подумают, что преследуешь, — дала она последнее наставление.
По деревне шли молча. Зайчики кровавого заката, словно играя в пятнашки, отскакивали от крыш. За заборами лаяли псы, воздух наполнялся треском и запахом костров. Антонина скромно улыбалась, опустив голову и слушая, как соседки, возвращающиеся домой с остановки, шушукаются о ней и ее новом знакомом.
В магазине было немноголюдно, лица покупателей, подернутые усталостью, совсем не менялись при виде пришельца в одежде комбайнера.
— Антонина Кондратьевна, чего не знакомишь со своим кавалером? — выросла из-за кассы оперного вида женщина по имени Катерина.
— Это Коля, он из Рязанской области, работает у меня на участке, — представила тетя Тоня Кулункулуса с планеты Рьюзэк тринадцать тысяч семьдесят три.
— Так вот кто тебе забор возвел и крышу починил. Красивые у него присоски на руках.
— Коля, это Катерина Сергеевна, — представила тетя Тоня знакомую.
— Можно просто Катя, — хищно улыбнулась женщина.
Кулункулус хотел было открыть клюв, но Антонина опередила его и, засунув туда пакет, попросила сразу его пробить.
— Как там Леша? — перевела она разговор на бывшего мужа.
— Ой, ты знаешь, хорошо. Решил работу сменить, пока в поиске.
— Как всегда — в пассивном? — коротко усмехнулась Антонина. Не дождавшись ответа, развернулась и, посмотрев на Кулункулуса, сказала: — Ну что, пойдем, нас теплица ждет. А как закончишь, я тебя щами накормлю.
Затылком чувствуя, как закипает и бурлит от зависти кассирша, тетя Тоня уволокла пришельца из супермаркета под локоть, ну или что там у него.
— Ты прости, страховидла, что я этот спектакль устроила, но давно хотелось, чтобы на меня вот так посмотрели, как сегодня смотрела эта мочалка. Я тебе потом с собой три банки чайного гриба заверну в оплату за показуху.
Кулункулус ничего не ответил, но, закончив с подшипником, без всякой нужды поправил теплицу и вырвал с корнями всю крапиву.
— Мне нужно улетать, — сказал он следующим утром, когда тетя Тоня подала завтрак на террасу.
— Ну, нужно так нужно.
Она поставила тарелки на стол и собралась в дом.
— Я буду прилетать еще. У тебя очень удобно и безопасно, но топливо закончилось, нужно дождаться новой партии того, что вы называете компостом.
— А нечего ждать, — буркнула тетя Тоня, вытирая руки о передник, — не растет ничего у меня в этой глине проклятой…
— Теперь растет, — сказал Кулункулус, показав в сторону огорода.
Тетя Тоня спустилась по трем восстановленным этим утром ступеням и чуть не лишилась чувств. Весь ее участок, включая теплицу, доски на заборе и даже старую ванну, поросшую тиной, вовсю плодоносил. Чего тут только не было: и помидоры, и кабачки, и огурцы, и картошка, и болгарский перец. И даже дыня Колхозница показывала свой желтый бочок.
— От… от… откуда это всё? Ты что, ограбил супермаркет и налепил тут всё на скотч?
— Нет. Рьюзэк на девяносто пять процентов состоит из жидкости. На пяти процентах суши мы выращиваем органическое топливо. Есть формулы. Я бы хотел открыть здесь полноценную заправку, разумеется, с твоего позволения.
— Здесь? У меня? На огороде?
— Да. Ты можешь забирать часть урожая в качестве оплаты за аренду. Но я бы советовал расширить посадочные площади. Овощные и фруктовые культуры будут расти круглый год. Есть формулы, — повторил инопланетный дальнобойщик.
Глаза у тети Тони загорелись надеждой, но через секунду снова погасли.
— Я всё равно одна не справлюсь, — махнула она рукой.
— Я буду помогать, буду прилетать, — пообещал Кулункулус.
— А зачем тебе вообще улетать? Оставайся, — вцепилась в его щупальца тетя Тоня и посмотрела прямо в четыре глаза. — У нас же тут так хорошо! Воздух свежий, летом на речку ходить будем, зимой дома сидеть или в лес, лосей пугать мордой твоей.
— Я… Я не знаю… У меня же работа.
— Да что за работа у тебя такая сверхважная? — вскинула руки Антонина.
— На вашем Юпитере находится склад товаров с трех галактик. Я забираю оплаченные товары и доставляю на Рьюзэк, а там их развозят по пунктам выдачи.
— Ясно. Есть у нас такой пункт выдачи, в конце деревни. Галка, соседка, вечно всякую чушь с этого Юпитера в дом тащит. Ну, ты подумай. Понравился ты мне, чего уж скрывать, — призналась тетя Тоня. — К тому же яму мне выгребную очистил ― не нужно теперь машину вызывать. Но это так, мелочи, к слову пришлось просто.
Видя, что эти слова не возымели успеха, тетя Тоня ушла в дом.
Через час космофура уже рассекала межгалактическое пространство и время, точно алкоголик дядя Леша, когда до закрытия магазина остается три минуты.
***
Спустя неделю тетя Тоня кое-как собрала первый урожай. Треть забрала себе, треть сдала в магазин в обмен на мясо, молоко и яйца, а треть оставила на компост. Туда же сгребла крапиву, листья и другую органику. Яма набилась под завязку. Затем женщина поставила пять банок чайного гриба и стала ждать. Но никто не летел.
Прошла еще неделя, потом вторая, третья. Ударили первые морозы, а овощи всё росли и росли дуром, точно радиация какая на них действовала, но нет. На вкус они всегда были спелыми, а на вид — как в рекламе сока. Женщина продолжала усердно заготавливать компост.
В какой-то момент тетя Тоня решила, что она просто сошла с ума от одиночества и никакого пришельца-то и не было вовсе. Пока однажды, сидя у окна и поливая хлеб подсолнечным маслом, не увидела знакомые стоп-сигналы.
— Страховидлушка, родненький, вернулся, — прошептала тетя Тоня, и выбежала во двор, забыв накинуть пальто.
Александр Р.
День был ужасно длинный. Сначала Лена десять часов оттрyбила на работе, потом забрала с тренировки сына, потом в магазин… домой получилось попасть почти в девять. Она валилась с ног от усталости. Больше всего она сейчас хотела yпасть на кровать и проспать часов десять.
— Мам, а что у нас на ужин? — шестиклассник Ромка заглянул на кухню и задал следующий вопрос. — А поможешь мне заполнить контурные карты?
Лена вздохнула и открыла холодильник. Хочешь не хочешь, а растущий организм сына требовал еды. Как говорила ее мама, в любой ситуации в шкафу должны быть сухари, а в холодильнике пельмени.
Хорошо, что муж был в рейсе, его полуфабрикаты не устроили бы. Алексей был дальнобойщиком и, если уходил на рейс, то дома его не бывало по две-три недели. Вечерами Лена ему всегда звонила. Так было заведено: в десять вечера они болтали по телефону и делились событиями дня.
Но сегодня вечер пошел не по плану. Сначала из кастрюли убежали пельмени. Потом на ночь глядя притащилась соседка...
Потом еще эти несчастные контурные карты… Кто их вообще придумал и зачем они нужны школьникам? В общем, до кровати она добралась уже после полуночи.
«Блин… Я ж Лешке не позвонила. Ну ладно, завтра», — засыпая, вспомнила Лена.
Проснулась она от четкого чувства, что ее кто-то толкнул. Прищурившись, посмотрела на часы. Электронное табло показывало без пяти минут три, и это означало, что еще можно поспать. Но тут ее взгляд yпал на лежавший на тумбочке сотовый телефон. У него почему-то светился экран.
«Наверное, Лешка звонил», — решила Лена и взяла в руки аппарат. Внезапно телефон завибрировал, а на экране высветилась надпись «абонент скрыт».
— Ошиблись… Хорошо, что звук выключен, — подумала она, сбрасывая вызов. — А то Ромку бы разбудила.
Но настойчивый абонент принялся звонить еще раз. Потом еще. Лена села на кровати, поджав ноги, и сонно посмотрела на экран — какой-то неизвестный человек упорно пытался до нее дозвониться. Стало немного не по себе.
«А вдруг это у Лешки что-то с телефоном, и это он звонит?»
Когда телефон зазвонил в шестой раз, Лена прижала аппарат к уху.
— Але?
В трубке раздались помехи, похожие на те, что издает телевизор, когда нет сигнала. А потом раздался глухой, едва слышный мужской голос.
— Ленок…
Ее словно пронзила молния. Этот голос она узнала бы из тысячи, нет, из миллиона голосов — голос ее отца. Сергея Михайловича пoxoронили еще в прошлом году. Они с отцом всегда были очень близки и поразительно похожи внешне.
— Папа? Это ты?
В голове билась одна единственная мысль — как такое возможно? Она, наверно, спит, а это все ей снится.
— Лена, позвони Лешке… позвони…
— Папа, папочка! — зaoрала Лена, как сумасшедшая, забыв, что в соседней комнате спит сын. Но в трубке уже раздавались короткие гудки. Сeрдце билось, как сумасшедшее, и, казалось, сейчас выскочит из грyди.
Постепенно она успокоилась, улеглась обратно в кровать и, похоже, все-таки уснула… потом снова проснулась. Сколько прошло времени? Часы показывали четыре. За окном начинало светать.
«Что это было… Сон? А что сказал папа? Позвонить Леше. Черт, надо срочно позвонить Леше!», — она принялась судорожно тыкать в экран телефона.
— Лешик, привет, — стараясь унять беспокойную дрожь в голосе, начала Лена. — Как дела? Не спится что-то, решила позвонить тебе.
Говорить мужу о событиях этой ночи она пока не решилась. Вдруг он решит, что жена тронулась умом.
— Разбудила? Ну извини… Просто соскучилась. А у тебя точно все в порядке?
Алексей уверенно заявил, что он в абсолютном порядке. Но раз уж она его разбудила, то будет собираться и поедет на своей фуре дальше.
— Тем более, уже светло. Больше проеду. Да не переживай ты, — успокаивал он Лену. Она чувствовала себя виноватой, что нарушила сон мужа, но вместе с тем знала, что совершенно точно поступает правильно.
Закончив разговор, Лена снова посмотрела на экран телефона. Интересно, сколько раз ей пытался дозвониться этот таинственный абонент? Она открыла историю звонков, но… В истории звонков звонков не было.
Так как сон убежал окончательно, Лена пошла заваривать себе кофе. Через пару часов уже пора выезжать на работу, а пока можно успеть сварить куриный бульон. Сегодня короткий рабочий день, так что получится побаловать семью полноценным обедом, а не полуфабрикатами. Но история с призрaком отца не выходила из головы. Было непонятное беспокойство, будто бы она о чем-то забыла. О чем-то важном. От мыслей отвлек телефонный звонок. «Муж», — высветилось на экране. С легким ceрдцем Лена взяла трубку — если звонит сам, значит все хорошо. Жив и здоров.
— Ленок, привет. Прикинь, что произошло! Буквально час назад я с мотеля этого выехал, еду на Ижевск себе… А сейчас парни скидывают фотки — сгорел мотель. Подчистую. Вроде как закоротило что-то в проводке. Если бы ты не позвонила мне в четыре утра, меня бы уже не было на этом свете.
У Лены подкосились ноги, и она осела на табурет.
— Слава богу, все обошлось…— прошептала она дрожащим голосом.
— Да уж. Меня прямо трясет… ну ладно, доеду до перекура, еще наберу. И это, я тут вспомнил — у Сергея Михайловича сегодня годовщина. Ты, наверное, и так помнишь это. Ну, давай, пока.
Лена остолбенело уставилась на висевший на стене календарь — пятое марта. Годовщина! Как она могла забыть.
— Маам, ты чего так рано встала? — заспанный Ромка вошел на кухню и удивленно посмотрел на мать.
— Да так… Не спалось. А ты как спал? Ничего не слышал ночью?
Обычно сын спал очень чутко, и даже капающий кран мог его разбудить.
— Не… Ничего, — нажимая кнопку на чайнике, ответил Ромка. — А что? Я что-то проспал? Мне дед сегодня снился, перед тем как я проснулся.
— Дед Сережа? И что?
— Да не, просто обнял и сказал, что все будет хорошо. А потом я проснулся.
Лена задумчиво посмотрела в окно. На улице совсем рассвело. Получается, наши близкие даже после своей cмeрти приглядывают за родными…
Бывают же чудеса…
Автор: Татьяна Ш.
«Уважаемая Дорогая Людмила!
Прежде всего, хочу сказать Вам, что про данное письмо муж мой ничего не знает — случайно брошенная без присмотра трубка, случайно не стертые смски, и все — я знаю о Вашем существовании и с интересом наблюдаю уже четвертый месяц за развитием событий в вашей трогательной Санта-Барбаре.
Причиной, побудившей меня написать Вам, явилась не ревность или желание защитить свою собственность, отнюдь.
Просто сериал, который доставлял мне такое удовольствие первые пару месяцев, стал скучен и однообразен, и мне хотелось бы помочь Вам повернуть его течение в какое-нибудь более оптимистическое русло.
Во-первых, хотелось бы сказать Вам, что Вы однозначно молодец.
В общем и целом тактика абсолютно правильная.
Мой муж очень ленив, и сам никогда бы не вступил на кривую дорожку адьюльтера.
А Ваши настойчивость и целеустремленность — это именно то, что нужно в данной ситуации.
Есть только одно маленькое НО.
Не стоит его забрасывать смсками типа «Вы не подвезете меня сегодня до дома?», «Не пообедаем ли мы сегодня вместе?», «Не хотите ли Вы сходить в театр?».
Это совершенно бесполезно. Купите уже билеты в театр и пригласите его, оплатите столик в ресторане и позовите его, наврав, что у Вас сегодня — годовщина потери невинности, в общем, берите инициативу в собственные руки — он очень занятой человек и никаких действий с его стороны Вы, все равно, не дождетесь.
По крайней мере, на этом этапе.
Смс-ки типа «Я хочу Вас», «Я скучаю без Вас» тоже хороши, но когда в ответ Вы не получаете аналогичного ответа уже четвертый месяц, а только «До встречи на работе», неужели вам не хочется задуматься «Почему?» и немного сменить тактику? Итак, об ошибках.
1. Главная ошибка заключается в том, что Вы работаете в одной фирме.
А муж мой, наученный горьким опытом (Вы же в курсе, что мы с ним познакомились на работе?) четко придерживается принципа «Не спи, где работаешь и не работай, там, где спишь».
Так что — увы и ах, но, пока вы работаете в одном месте, Ваши шансы его совратить равны нулю.
Может, Вам перевестись в фирму аналогичного профиля? Хотя, понимаю, тогда можно и остаться без совместных обедов.
Но, в противном случае, кроме обедов, пусть и в «Violet», Вам ничего решительно не грозит.
2. Вторая ошибка в том, что Вы — худая блондинка с длинными прямыми волосами. Да, я внимательно изучила Вашу страничку ВКонтакте, у Вас достаточно редкое имя, чтобы без труда Вас вычислить.
Скажу сразу — Вы очень молоды и очень симпатичны.
Не хочу расстраивать, но у него уже одна блондинка без сисек есть. Дома.
И то, что у нас с Вами разница в 10 лет решительно ничего не меняет, потому как выгляжу я хорошо, а мои лишние 15 см роста, при его любви к длинным, вообще сводят на нет Ваши преимущества передо мной.
Мужчинам нужно разнообразие.
Делюсь секретом. Его идеал — рыжие длинноногие барышни с пышными формами.
Так что, дело за небольшим. Каблуки — не ниже 15 см, у вас же рост 162, насколько я поняла, краска для волос, ну и не самая дорогая хирургическая операция. И журавль, практически, в Ваших руках.
3. Это даже не ошибка, а личная моя просьба.
Конспирация, конспирация и еще раз конспирация.
Ну, вот, не присылай Вы ему смски в час ночи, ну разве возникла бы в моей голове мысль залезть в его телефон?
Да никогда.
А, когда муж в час ночи начинает что-то писать или, что хуже, выходить на балкон и шепотом перезванивать, то не полезть в телефон может только бревно, к которым я, рожденная в День Любопытства, ну никак не отношусь.
А, всякие неожиданные открытия, заставляют нервничать мой трепетный и чувствительный организм.
А нервничать я не люблю.
Очень надеюсь, никак больше не почувствовать Ваше присутствие в его жизни, ну, кроме, может быть, его горящих глаз.
В противном случае все Ваши трогательные смс-ки попадут к достопочтенному Николаю Владимировичу, указанному ВКонтакте Вашим законным супругом.
Хотя, искренне верю, в Вашу благоразумность, потому как крайние меры не одобряю, да и Вы меня всем устраиваете.
Мне нравится, что Вы — замужем, мне нравится, что Вы, по отзывам моего мужа умная, стало быть, понимаете, что он для Вас способ провести хорошо время, а уж никак не надежда на светлое будущее.
Так что удачи Вам и всяческих успехов в нелегком деле совращения моего мужа.
Если понадобится помощь или будут еще вопросы — я к Вашим услугам.
Искренне Ваша. Маша.»
Чебурашкина Маша.
Долг
***
Евдокию война застала в Михайловке, свекровь позвала юную невестку отдохнуть перед родами на свежем деревенском воздухе, набраться сил. Да и питание деревенское никак было не сравнить с городским: свежие овощи и фрукты, молоко прямо из-под коровки.
Евдокию долго уговаривать не пришлось, как раз прозвенели в школах последние звонки, распустившие ребятню на летние каникулы, и Евдокия Марковна, учительница младших классов, была полностью свободна до осени. А там и малыш появится должен был. Девушка была сиротой, мать ее умерла, не дожив до свадьбы дочери, оставаться на лето в городе не хотелось, и Дуня с радостью приняла приглашение свекрови.
В деревню с мужем они приехали за неделю до войны, даже обвыкнуться еще не успели, а тут... Мужа Сашу, лейтенанта запаса, сразу же призвали на фронт. Дуня навсегда запомнила прощание, то, как плакали они вместе с его матерью на Сашкиной груди, его серьезное лицо, попытки успокоить женщин, обещания вернуться с победой. Запомнила, как гладил он ее большой уже животик и просил позаботиться о сыне. Как, упав в придорожную пыль, горько рыдала и билась свекровь, все повторяя, что сын не вернется, что она чувствует это сердцем...
Как давно это все было, И как будто и не с ней. Нет в живых уже свекрови, не перенесла она тягот военного времени и голода, слегла и тихо сгорела еще в сорок втором. Нет больше и мужа ее, Сашеньки, полгода как похоронка на него пришла. Остался лишь сынок, белобрысый Гришка.
Вот с ним-то, босым, одетым лишь в длинную батину рубаху, и стояла Евдокия у калитки, провожая глазами бесконечную колонну пленных немцев, бредущих под конвоем по центральной деревенской улице. Они шли медленно, неловко спотыкаясь, большинство были ранены. Многие замотаны в какое-то непонятное тряпье. И у всех опущенные, понурые головы, затравленный взгляд. Деревенские женщины молча смотрели на них, и в их глазах была ненависть и вся женская скорбь по потерянным мужьям, отцам, братьям, сыновьям.
Несколько отчаянных ребятишек выскочили вперед, побежали вдоль дороги, вздымая пыль, выкрикивая оскорбления. В немцев полетели придорожные камешки. Никто не уклонялся от них, пленные лишь прикрыли головы поднятыми руками и продолжали медленно идти вперед.
И вдруг среди бредущей толпы заключенных Дуня увидела знакомое лицо, и память обрушилась на нее, вернув страшные воспоминания далекого лета сорок первого...
***
Немцы тогда заняли их Михайловку. Деревня сдалась без боя, да и кому было ее защищать? Мужчины все давно были на фронте, а старики, еще способные держать в руках оружие да подростки, при первых вестях о подходе немцев, ушли в леса. Остались в Михайловке лишь женщины да дети... Был конец лета, Дуня тогда была уже на сносях. Страх родить ребенка в такое тяжелое время преследовал ее ежедневно, но что тут было поделать?
Войска вошли в их деревню чуть ли не с победным маршем. Лощеные, сытые и холеные, они весело переговаривались друг с другом, смеялись, глядя на деревенских жителей. Женщины и дети настороженно смотрели на них из-за прикрытых калиток. А потом начался настоящий ад.
Жителей особо больших домов силой выкидывали на улицу, прямо так, в чем были, вместе с детьми и немощными стариками. На дом свекрови Евдокии, стоявший на отшибе деревни, маленький, в одну комнатку, никто не позарился. Но вот когда немцы пошли ловить кур и уводить скот со дворов, то очередь дошла и до них.
Притихшие, в страхе, сидели обнявшись свекровь и Дуня, пока ловили кур в их небольшом сарайчике. Отчаянно заголосившему Пете явно сразу же скрутили голову. А потом очередь дошла и до коровы Зорьки. Когда стали выводить ее со двора, так жалобно она мычала, что свекровь не выдержала, подхватилась и побежала из дому, а Дуня за нею следом.
— Не отдам! Не отдам, оставьте корову! У нас маленький скоро родится! — Выхватывая веревку из рук солдат вопила свекровь. Те поначалу смеялись, пытаясь оттолкнуть пожилую женщину, а потом стали злиться. Один снял с плеча автомат.
— Мама, мама, не надо! Пойдемте, мама! — Пыталась оттащить ее Евдокия. Но женщина вцепилась в веревку намертво, упав под ноги Зорьке.
Тогда немец с автоматом, развернулся и с силой ударил Дуню прямо в живот. Она согнулась от непереносимой боли пополам, упала на колени, слезы брызнули из глаз, а дыхание перехватило. Она почувствовала, как по ногам вниз полило горячим.
Понимая, что она теряет ребенка, Дуня завыла в голос. Немец скривился и замахнулся автоматом второй раз. Но ударить не успел, — руку его перехватил второй мужчина в форме. Был он немолодым, высоким, нескладным каким-то. Он стал что-то сердито выговаривать первому, но Дуне было уже не до их споров. Она четко понимала, что помочь ей и новой, нерожденной еще жизни, некому. А значит, пришел ее конец. Она вспоминала маму, ее улыбку... Мужа Сашку и то, как целовал ее перед уходом на фронт... Горькие слезы вперемешку с рыданиями рвались из нее наружу.
Но тут сильные руки подхватили ее и потащили куда-то. От резкой боли Дуня потеряла сознание. Очнувшись, она поняла, что лежит в доме свекрови, но почему-то на обеденном столе и без одежды, лишь прикрытая сверху колючим одеялом. Свекровь хлопотала у печи, грея воду в большой кастрюле, рядом лежала стопка полотенец и простыней.
— Что случилось? — едва прохрипела она, в горле пересохло и было оно как наждак.
— Лежи! Лежи, девочка моя! — Подскочила к ней свекровь, заставляя лечь обратно на неудобную и жесткую столешницу. — Сейчас доктор Гюнтер придет. Он велел лежать. Насколько я смогла его понять, немецкий-то со школы только помню.
— Какой Гюнтер? Я... не понимаю... — Дуня с трудом соображала, боль, невыносимая, пожирающим пламенем сжигала каждую клеточку ее тела. Сил лежать ровно, вытянув ноги, не было . Хотелось перевернуться на бок, свернуться в один болезненный комок, подтянув ноги к огромному своему животу.
Но ответить свекровь так и не успела. Дверь хлопнула и в комнату вошел тот самый высокий немолодой немец в очках. Внимательно посмотрев на Дуню, он поставил рядом и открыл большой чемоданчик с инструментами. Затем принялся мыть руки в углу у рукомойника, что-то медленно, повторяя по нескольку раз, втолковывая слова свекрови. Затем немец подошел к Дуне, наклонился, и стал что-то успокаивающе приговаривать на немецком языке. А потом к лицу девушки прижалась пахнувшая лекарствами тряпка, и Евдокия потеряла сознание. Последнее, что она запомнила, были светло-серые внимательные глаза за стеклами очков.
***
Приходила в себя Дуня очень долго и тяжело. Ее крутило, тошнило и мутило. Адским огнем горел огромный шов сверху вниз через весь живот. Успокаивало лишь одно, — рядом тихо посапывал ее сынок, завернутый в большое полотенце. Живой и здоровый. Было и еще кое-что...что Дуня осознала не сразу — за стенкой домика в сарае раздавалось, временами, протяжное мычание Зорьки. Единственной коровой останется она потом в Михайловке. Не одну детскую жизнь спасет холодными зимами ее молоко...
Врач Гюнтер еще несколько раз заходил к молодой маме. Внимательно и молча осматривал и так же молча уходил. Или что-то настойчиво повторял свекрови, и тогда уже через несколько часов Дуне приходилось пить отвратительно-горькие отвары трав, приготовленные свекровью по советам врача. Несколько раз до девушки доносились звуки какой-то грустной, протяжной песенки, исполняемой толи на жалейке, толи на губной гармонике.
— Это Гюнтер играет. — Рассказала как-то свекровь. — У него дочь на тебя похожа, вот и помог, не смог пройти мимо.
— Откуда вы знаете, мама? — Удивилась тогда Дуня.
— Ну, как откуда? Так сам и сказал. — Смутилась свекровь. — Я много-то с ним не говорила, враг он нам в любом случае. А так, промежду прочим, и рассказал. Я всего не поняла, немецкий-то давно учила. Но войны он не любит и не одобряет. Но есть долг. Он так и сказал — Долг... А дома дочка беременная, сынок маленький ещё остались. Жена-то его померла...
Свекровь вздохнула, смахнула слезу, и отвернулась, отправившись менять пеленки маленькому Гришеньке. Сама же Дуня лежала долго, потом так же долго училась заново ходить. А когда смогла выйти наконец-то во двор, то доктор Гюнтер уже ушел вместе со своей частью в сторону Москвы... Евдокия была уверена, что больше его она не увидит, но вот судьба распорядилась иначе...
***
Пленные расположились недалеко, за околицей деревни. Бежать им было некуда, и они, голодные и замученные, робко пытались выпросить у деревенских хоть немного еды... Фразы на ломаном русском «Кура, млеко, яйки» звучала теперь совсем иначе... жалостливо, просительно. Жадно протянутые, дрожащие руки немецких пленных у одних вызывали раздражение и злость, а у других... да, нашлись женщины, которые сунули в протянутые руки немного еды.
Удивительное создание — русская женщина. Ее судьба бьет, гнет в «бараний рог», отнимает счастье и родных людей... А она все равно сохраняет в груди сердце человеческое, способное на сочувствие... Душу чистую, жалостливую. Нет, никогда не простят они немцам проклятым смерть своих мужей и сыновей, никогда! Но смотреть на то, как человек живой страдает, мучается, женщина просто не способна... И вкладывались в дрожащие грязные ладони немецких пленных жалкие подачки, малые крохи, что решились оторвать женщины Михайловки от своей семьи да малых детей.
Вот и Евдокия...столько испытала, столько потеряла. Никогда не увидит она мужа, а маленький Гришка отца. Никогда муж Сашка не увидит сына своего, не придет, не обнимет. Лишь треугольник похоронки расскажет сыну, где и как погиб его отец...
Но сердце доброе да благодарность к Гюнтеру, что сына и ее спас, не давало покоя...Чувство долга не позволяло забыть печальный взгляд серых глаз пожилого немецкого врача.
* *
Евдокия собрала по дому все, что смогла найти. Четыре вареных картофелины, пара луковиц, краюха хлеба из ржаной муки да свекольного жмыха... Подумала минуту и налила крынку коровьего молока. Завязала все это добро в старый свекровкин платок, да пошла за околицу.
Гюнтер по деревне не ходил и еду у местных не выпрашивал. Он сидел, сгорбившись, и играл на гармошке. Печальные звуки простой детской песенки разносились вокруг. Евдокия подошла, придерживая босого Гришку за руку, остановилась неподалеку, ждала, когда немецкий доктор обратит на нее внимание. Он прекратил играть, обернулся и долго вглядывался сначала в Дуню. Потом как то печально улыбнулся им обоим.
Девушка подошла и положила перед ним узелок с едой. Гюнтер развернул платок, и, увидев крынку, вопросительно посмотрел на Дуню. Та молча кивнула в ответ, подтверждая, что молоко от той самой коровы, оставленной им много лет назад...
Уже собираясь уйти, Евдокия увидела, как дрожащими руками немец перебирает еду. Она испытывала какой-то внутренний необъяснимый покой. Она больше ничего не должна, она вернула долг!
***
Они уже почти дошли до дома, как Дуня услышала позади торопливые шаги, обернулась, вздрогнула. Их стремительно догонял Гюнтер. Подойдя, он опустился перед Гришкой на колени прямо в пыль, взял малыша за плечи и долго вглядывался в курносое конопатое лицо. Затем протянул руку и вложил в детскую ладошку губную гармошку. Встал и не оборачиваясь ушел прочь. Дуня и Гришка долго смотрели ему вслед...
Автор: Анастасия Флейм в группе #ОпусыиРассказы
Следующая публикация
Нет комментариев