Предыдущая публикация
Мы с Тaнькой когдa жили, у нaс было четыpе котa поpодистых, веpнее, они у Тaньки и до меня были.
Мы когдa сексом зaнимaлись, то коты сaдились нa кpaй кpовaти и внимaтельно смотpели. Β pяд тaк сaдились и смотpели, пpaвый кот, мне кaзaлось, дaже конспектиpовaл. Я в пеpвый paз их сгонять пытaлся, неудобно кaк- то, когдa в пpоцессе интимном нa тебя смотpят восемь глaз. Сидят, блядь, кaк учёный совет и уpчaт тихонько . Πpичём в темноте не понятно, одобpяют они твои действия или осуждaют. Тот пpaвый, котоpый конспектиpовaл, кaк-то уничижительно и не ободpительное подхpюкивaл. Мне кaзaлось, что это он меня, сукa тaкaя, с пpедыдущим Тaнькиным сpaвнивaл и не в мою пользу. Я дaже словил себя нa том, что пытaюсь докaзaть пpaвому коту что я лучше бывшего Тaнькиного. Тaньке-то Я вpоде докaзaл, a вот докaзaл ли тогдa пpaвому я не увеpен.
Πотом я к Тaньке пеpеехaл и pяд пушистых зpителей во вpемя сексa стaл для меня ноpмой.
Ну, a что тaкого-то? Сидят животинки, кaк в теaтpе, смотpят. Я дaже иногдa пpедстaвлял, что скоpо хлопaть нaчнут и нa бис вызывaть, может цветы подapят. Πpичём, когдa у нaс все зaкaнчивaлось, коты молчa свaливaли, не, ну a что пpосто тaк сидеть-то.
Спектaкль окончен, гaснет свет.
Тaнькa котов своих зa деньги сводилa.
Πpиpaботок у неё был тaкой.
3000 pублeй cтoил ceкc c любым кoтoм и 3500 c пpaвым, тeм кoтopый кoнcпeктиpoвaл.
Πo выcтaвкaм их тacкaлa.
Ηa выcтaвкaх кoтoв хвaлили и гoвopили, чтo oни пpeкpacныe пpoизвoдитeли, ocoбeннo пpaвый.
Μнe в этoт мoмeнт хoтeлocь зaopaть : «Дa, этo жe я вceму их нaучил! Πpaвый вooбщe мoй любимый учeник! Βидeли бы вы eгo кoнcпeкты!»
Люди бы тoгдa и мeня пoхвaлили, нaвepнoe, нo я cдepживaлcя.
С Тaнькoй мы paзбeжaлиcь пoтoм.
Ηeт, нe из-зa кoтoв, пpocтo cтaли бecить дpуг дpугa.
Я eщё дoлгo пoтoм нa кpaю дpугих кpoвaтeй иcкaл вoceмь гopящих кoшaчьих глaз.
Ηeдaвнo вcтpeтил Тaнькину cecтpу и тa cкaзaлa, чтo кoты пepecтaли дaвaть бecпepeбoйнoe пoтoмcтвo.
Βoзит из Тaнькa к кoшкaм чacтo в хoлocтую.
А oдин кoт вooбщe в бaбaх кoшaчьих paзoчapoвaлcя.
Πpaвильнo вce, пoдумaл я, нeт у них тeпepь пepeд глaзaми мoeгo пpимepa, a тoт, ктo paзoчapoвaлcя тoт тoчнo пpaвый.
Ηa днях видeл Тaньку c Ηoвым мужикoм.
Πлюгaвeнький тaкoй.
Πoчти pжaл, глядя eму в глaзa, пoтoму чтo, cудя пo кoтaм, лучшим у Тaньки вce-тaки был я.
Сeгoдня купил ceбe кoтёнкa пopoдиcтoгo Μopдa у нeгo тoчнo тaкaя жe умнaя, кaк у тoгo пpaвoгo. Я ceйчac хoлocтoй и чacтo бaб к ceбe вoжу. Думaю, кoт нacмoтpитcя и будeм c ним бизнec дeлaть. Πo пять тыcяч бpaть будeм. Γлaвнoe, чтoбы кoнcпeктиpoвaл, кaк тoт пpaвый......
Моя квартира не дом престарелых!
Этот удивительный жизненный случай мне рассказала моя бабушка, которую я часто навещаю в деревне. Однажды мы долго не виделись, я два года работала за границей. Когда вернулась в Россию, то первым делом поехала к своей любимой бабуле.
Я уже несколько дней гостила в деревне, когда вдруг заметила, что еще ни разу не видела Марию Васильевну, бабушкину соседку из дома напротив. Мне всегда нравилась эта отзывчивая пожилая женщина. Великая труженица.
- Бабуль, а где же твоя подружка Мария Васильевна? За неделю ни разу не зашла. С ней ничего не случилось? – забеспокоилась я.
Бабушка посмотрела на меня с удивлением.
- Так она уже больше года в доме престарелых живет, - и спохватилась, - А, ты же ничего не знаешь! Так слушай.
И бабушка рассказала мне эту историю.
Бпбк Машу никто из односельчан ни разу не видел без дела. То на грядках возится, то в саду, то корову из стада встречает, то пироги печет (угостит полдеревни!), то с двумя ведрами черешни ранним утром на автобус спешит. Свежие овощи, фрукты, зелень, куриные яйца, платки из козьего пуха, сметану, творог – все подряд возила Мария Васильевна в районный центр и продавала на рынке. И каждую денежку, рублик к рублику, бережно складывала в жестяную коробку из-под печенья. Не для себя складывала. Самой-то много ли надо? Для единственного сына Валерия, для невестки Зины, для внученьки Сашеньки. Сын с женой жили в городе, в 3 часах езды, навещали мать регулярно. С огородом или с живностью не помогали, но за деревенскими харчами приезжали исправно. Бывает так багажник машины набьют, аж колеса проседают.
Годы шли, стала Мария Васильевна потихоньку стареть, болеть. То спину прихватит, то ноги крутит, то натруженные руки в суставах сводит, то давление зашкаливает. Постепенно начала она всю животину переводить, в огороде оставила себе пару грядок, а на остальном участке разрешила соседям картошку сажать. Сын Валера в гости наведывался все реже, а его жена Зинаида и вовсе приезжать перестала, взять-то больше с деревенской мамаши нечего.
Когда у бабы Маши начало резко падать зрение, она испугалась. Позвонила сыну, попросила ее городским врачам показать. Приехал Валера, забрал мать.
Зинаида не особенно была рада видеть свекровь, но вида не подала. Пригласила освежиться с дороги, накормила. Валерий предложил матери пройти полное обследование, в поликлинике провели целый день, потом в аптеку заехали за лекарствами…
Возвращаться в деревню было уже поздно. Невестка, узнав, что баба Маша останется на ночь, не скрывала своего неудовольствия. Пошла на кухню ужин готовить и так посудой звенела, чуть барабанные перепонки не лопнули. В это время к ним заглянула пожилая соседка. Увидела гостью, обрадовалась:
- Мария Васильевна! Давно же вас тут не было. Надолго в гости? Уже завтра уезжаете? А идемте-ка ко мне, чайку попьем, посидим по-стариковски.
Проводив мать к соседке, Валерий заглянул на кухню к жене.
- Стряпаешь, Зин? Я пока матери нет, поговорить с тобой хотел.
- Ну? – судя по голосу, этот разговор Зинаиде уже заранее не нравился.
- Мать совсем сдала, - замялся муж, - Болячек нашли целый букет. Ноги, говорит, так болят, что еле ходит.
- Так она не молоденькая, чтобы наперегонки бегать! Это старость.
- Вот и я о том, - радостно подхватил Валерий, - Квартира у нас трехкомнатная. Сашка с мужем в Москве живут, сюда вряд ли вернутся.
- Подожди-подожди.. К чему это ты клонишь? – Зина даже резать морковку перестала, - Ты хочешь сюда ее взять, что ли? Ты совсем офонарел? Квартира трехкомнатная, и что?Но это не дом престарелых, Валера!
- Между прочим, в этой квартире пару комнат из мамкиной черешни и клубники сложены, которой она каждое лето торговала, - едко заметил Валерий.
- Ты еще попрекать меня этим будешь? – рассвирепела жена, - Мать твоя не чужим людям помогала, а родному сыну и внучке!
- Жестокая ты баба, Зинаида, - горестно вздохнул муж, - Думал, заберем мать, будем жить-не тужить. У нее дом добротный, крепкий на века. Цену хорошую дадут, можно машину поменять, в Турцию отдохнуть съездить…
- Да пусть она подавится своим домом! – заорала Зинаида, - На недельку за кордон сгоняем, а потом я лет 10 буду горшки за ней таскать?! Рабыню Изауру нашел!
- Да ты что такое говоришь, дура? – вспылил Валера и вдруг увидел на пороге Марию Васильевну.
В кухне стало так тихо, словно все вокруг оглохли.
- Мам, ты давно тут стоишь? – пролепетал сын.
- Нет, я только что вошла, - ласково улыбнулась мать, - Очки возьму, мы там с Катей альбом смотрим. Да, я совсем забыла, сынок, я ж предупредить вас собиралась. Я тут через месяц в дом престарелых переезжаю, ты мне уж с вещичками помоги.
Валерий не мог вымолвить ни слова. Зато его вторая половина засуетилась:
- Да поможет он, конечно. И я приеду с ним. Все, что надо погрузим, все перевезем. Вы всё правильно решили. Со своими ровесниками-то веселее жить, чем одной.
… Районный дом престарелых, куда сын с женой привезли Марию Васильевну, вызвал у Валерия противоречивые чувства. Нет спору, персонал замечательный, директор – человек добродушный, душевный. Сразу видно, к старикам тут относятся с заботой и теплом. Однако, само здание «приюта» давно требовало ремонта, линолеум в коридорах весь в проплешинах, из окон дует, в комнате отдыха, кроме сломанного телевизора и ветхих кресел, ничего нет.
Комнатка у Марии Васильевны оказалась маленькая, сырая. Кровать продавленная, стулья расшатанные. Но мать даже виду не подала, что ее удручает такая обстановка.
- Ничего, мам, - бодро сказал Валерий, - Я тебе тут такой ремонт отгрохаю, все обзавидуются. В отпуск пойду и отгрохаю. Ну давай, не скучай, скоро навестим. Жди в гости.
О своем обещании Валерий вспомнил только через полгода, когда Зинаида напомнила, что надо что-то решать с родительским домом. Сейчас весна, самое время продать.
Директор ничем не упрекнул редких гостей. Очень тепло рассказывал о Марии Васильевне:
- Вы прежде чем на 2 этаж к ней подниматься, зайдите в комнату отдыха. Может, ваша мама там с подружками телевизор смотрит. Пойдемте, я вас провожу.
В комнате отдыха матери не было. Оглядевшись вокруг, Зинаида даже присвистнула.
- Ого! Да у вас тут какую красоту навели! Диваны новые, кресла, телевизор во всю стену. Цветочки везде. Красотища! В копеечку ремонт-то обошелся?
- Это вашей маме спасибо, -улыбнулся директор.
- Маме? – Валерий покачал головой, - Она здесь причем?
- Так вся эта красота на ее деньги приобретена. И ремонт сделан.
- Откуда у старухи такие деньги? – рассмеялась Зинка, и тут же охнула, - Валера, она дом, что ли, продала?
… Мария Васильевна со спокойной усмешкой смотрела на разгневанных родственников, которые наперебой забрасывали ее упреками и обвиняли в эгоизме.
- Да что вы так переполошились?! Я же не ваш дом продала, а свой. Имею право. Мне здесь действительно хорошо, тепло, весело. И медицинская помощь есть, и кормят достаточно вкусно. Вот и захотелось что-то сделать хорошим людям и себе жизнь улучшить. Ведь в красивой обстановке люди и живут с радостью.
Баба Маша с хитринкой посмотрела на красную от злости Зинаиду:
- Ты же, Зина, согласна, что лучше дом продать и народ порадовать, чем им подавиться?
Зинка опустила глаза и пулей выскочила на улицу. Изменить уже ничего было нельзя.
Инвалид.
Вода в реке была кристально чистой и жутко холодной, даже зубы свело, едва мои ступни коснулись каменистого дна. По телу моментально побежали мурашки, хотя на улице стояла жара.
— Таня, осторожнее, не заходи глубоко, там течение, — услышала я голос с берега и с улыбкой оглянулась.
— Это ты, Николка, будь осторожнее! Река у нас кoлдoвская, как в деревне говорят, а я и приворожить, если что, могу. Моя прабабка была вeдьмoй! — я звонко рассмеялась, наблюдая, как после моих слов взлетели вверх густые брови Николая.
Очень нравился мне Колька, и если бы я умела, я бы, не задумываясь, приворожила его. Да только никакими кoлдoвскими чарами я не обладала. То ли зря про мою бабку в деревне болтали, то ли мне так не повезло родиться совершенно обыкновенной.
К тому же, хотя мамка и говорила, что красой я вся в прабабку пошла, вот только я себя красивой не считала. Ну и что, что густые темно-каштановые волосы, если их распустить, опустятся ниже поясницы, окутав меня, словно блестящая мантия. Да и то, что глаза блестят изумрудами из-под густых ресниц, а губы алые, будто я наелась малины, тоже ничего особенного собой не представляло. Зато вон у Вальки Колотушкиной волосы хоть и короткие, но светлые, словно спелые колосья, и укладывает она их в модную прическу, как на цветных фотографиях в журнале. И фигура у Вальки тоже такая «спелая», что все парни облизываются. Не то, что у меня. Во мне росту столько, что некоторые деревенские парни смотрят на меня снизу вверх.
Но то, конечно, деревенские парни. А Колька и сам ростом был выше всех, и от этого мое сердце просто замирало при одном только взгляде на его широкие плечи. К тому же Николай был из города — того самого вожделенного места, о котором мечтало большинство деревенских девчонок. В деревню Николай приехал только на лето, помочь своей дальней родственнице Клавдии, которая за последнее время сильно ослабла, но оставлять хозяйство не собиралась и сено для коровы планировала заготовить столько, что хватило бы на пол деревни. Вот Коля целыми днями и торчал на покосе, не в силах огорчить старушку.
Я прекрасно знала, что за Николаем уже выстроилась целая очередь из местных воздыхательниц. Конкуренция у меня была о-го-го, но сдаваться я не собиралась. В отличие от остальных девчонок, меня привлекала вовсе не перспектива покинуть родные края и перебраться вслед за Николаем в город. Мысль об этом меня, напротив, страшила. Пыльные мостовые, по которым носятся туда-сюда гудящие автомобили, разительно отличались от нашей деревенской тишины, разбавленной звуками пения птиц и шума ветра, по вечерам перешептывающегося с душистыми травами. Мне нравился сам Коля. Меня тянуло к нему, словно магнитом, как будто мое девичье сердце уже предчувствовало все то, чему было суждено случиться с нами в будущем...
Я не сразу поняла, почему это вдруг Сережка Самойлов стал проявлять в отношении меня такой интерес. Еще недавно Сережа спал и видел, как бы ему заполучить Валю, собственно, как и многие парни из нашей деревни. Но, как выяснилось позже, это был такой отвлекающий маневр, придуманный самой Валей. Видимо, она почувствовала в моем лице серьезную угрозу и каким-то образом договорилась с Сережей. А сама между тем времени зря не теряла и устремила свой взор в сторону Коли.
Где была моя голова - непонятно, но почему-то я подумала, что ухаживания Сережи будут мне на руку. Говорят же, что ревность помогает раскрыться любви. И вот я, не ведая, что исполняю чужую волю, позволила Сергею проводить меня до дома. Было это как раз после того, как мы все вместе отдыхали на берегу реки. Больше всего мне хотелось, чтобы Коля остановил нас, предъявив свои права на меня. Ведь мне уже стало казаться, будто он смотрит на меня более внимательно, чем на других. Но он промолчал, и пришлось мне идти через поле в компании Сережи.
По дороге Сережа остановился, и когда я тоже замедлила ход, спросив его, что там у него случилось, Сергей полез ко мне целоваться.
— Ты что, сдурел, Самойлов?
Я пихнула Сергея так, что он чуть не повалился навзничь. Сережа хотя и тоже был ростом не мал, но я все равно была чуточку выше его.
— Тань, ты это…, не подумай, я с серьезными намерениями, — попытался оправдаться Сережа.
— А ты меня спросил, нужны ли мне твои серьезные намерения?
— Зачем тогда пошла со мной?
Вопрос был логичный, но ответить на него я не могла. Не говорить же Сергею правду?!
В тот же вечер произошло и то, что отняло у меня всякую надежду на то, что Николай когда-нибудь будет моим. Едва мы с Сергеем скрылись из виду, Валя приступила к действиям. Она смело направилась к реке и, зайдя по пояс в ледяную воду, закричала. На берегу оставалось еще несколько ребят, первым же, кто подбежал к ней, был, конечно же, Коля. На это она и рассчитывала. Девушка сказала, будто наступила на камень, и подвернула ногу. Мне неведомо, было все именно так, или Валя притворялась. В любом случае, после этого Николай нес ее до дома на руках.
Но не этот случай окончательно отобрал у меня Колю. Несмотря на мое вялое сопротивление, Сережа Самойлов продолжал ходить за мной, словно тень. Со стороны это выглядело так, будто мы с ним пара. Я уже и сама была не рада тому, что, решив вызвать ревность Николая, позволила тогда Самойлову проводить меня до дома. Это только убило всякий интерес ко мне со стороны Николая. А вскоре по деревне пронесся слух, будто Валька добилась своего, и Николай назвал ее своей невестой.
Помню, как я тогда ревела белугой, укрывшись на сеновале. Мне казалось, что жизнь моя кончена, и я обречена вечно любить парня, который никогда не будет моим...
К осени Николай и Валентина сыграли свадьбу, а после этого Коля увез свою молодую жену в город. Сбылась мечта Вали о городской жизни. Я же с горя приняла предложение Сергея выйти за него замуж, и так началась моя новая жизнь, полная безысходной тоски и разочарований.
Мой муж показал себя во всей красе уже буквально в первый год нашей семейной жизни. Единственное, чего я не терпела от него за всю нашу жизнь, это побои. Сергей никогда не трогал меня и пальцем, это правда. А в остальном… Муж пил, гулял, перебрал половину деревенских одиноких баб, и все об этом знали. Благо, не тыкали в меня пальцем.
Много раз я хотела развестись с Сергеем, но в те времена, и особенно в нашей деревне, это было как-то не принято. Многие женщины терпели выходки своих мужей. Терпела и я.
***
Прошли годы. У нас с Сергеем была уже взрослая дочь Маша. Сразу после окончания школы Машка уехала из деревни в город. Там дочь окончила институт и вышла замуж. Подарить нам внуков молодые пока не спешили, жили в свое удовольствие.
Жизнь моя кардинально изменилась, когда я однажды, навещая свою дочь в городе, случайно встретила Валю. Ту самую, что отняла у меня любовь всей моей жизни. И это действительно так, потому что я до сих пор не могла забыть Колю. Он часто снился мне, а в молодые годы я даже нередко лила по нему слезы, лежа в одинокой постели и дожидаясь, когда мой непутевый муж вернется с очередной гулянки.
Я сразу узнала Валю, несмотря на то, что прошло уже немало лет. Странно, но Валентина шагала под ручку вовсе не с Николаем. Ее провожатый был гораздо моложе ее самой и значительно ниже ростом, чем ее муж Коля.
Пока были живы родители Валентины, мы, их односельчане, были, разумеется, немного осведомлены о жизни их дочери. Старики любили похвастаться, как повезло Вале с мужем. А вот сама Валентина в деревне почти не появлялась. Да и Колю после их свадьбы я видела всего лишь два раза. Его тетка Клавдия умерла в тот же год, когда Николай и Валентина сыграли свадьбу. Умерла еще в начале зимы. Почти не пригодилось ей сено, что все лето заготавливал ее родственник.
— Валя, здравствуй, — поздоровалась я, радуясь этой встрече. Когда ты стареешь, любой человек, напоминающий твою молодость, кажется таким близким, что дальше некуда. — Не узнаешь? Я Таня Лопатина. Самойлова, — поправила я саму себя, невольно вспомнив про своего мужа.
— Ой, Таня! А ты и впрямь не сильно изменилась.
— Не скажи, вон сколько седых волос на голове, — рассмеялась я, потрясая все еще густой своей шевелюрой.
На голове у Вали седины не было видно. Ее волосы были выкрашены в ярко рыжий цвет и сверкали на солнце, словно пламя костра.
— Ну, как живешь? — спросила Валентина, оглядывая меня с ног до головы.
Я поежилась под ее взглядом и не к месту подумала о том, что не мешало бы мне сегодня надеть ту новую кофточку, что подарила мне Машка на день рождения.
— Живу помаленьку. Вот к дочке в гости приехала, она у меня городская.
— Это ты наше захолустье городом называешь? — звонко рассмеялась Валя, многозначительно посмотрев на своего спутника.
Во взгляде ее так и читалось: «Деревня, чего с нее взять!». Но я ничуть не обиделась.
— А как…, как Николай поживает? — решилась я задать вопрос, который меня действительно волновал.
Валентина внимательно посмотрела на меня и, поджав губы, процедила:
— Не знаю.
Затем она спешно распрощалась со мной и, прихватив под ручку того невысокого молодого мужчину, удалилась. Я некоторое время продолжала смотреть им вслед, недоумевая, что все это могло значить? Буквально лет пять назад кто-то из деревенских рассказывал, будто Валька с Николаем ездят «по заграницам», словно короли. Это жители деревни в интернете увидали их фотографии и сделали соответствующие выводы. Я сама с интернетом дружила только тогда, когда мне звонила дочь по видеосвязи, желая увидеть меня вживую. Да и то мои руки каждый раз так тряслись, что казалось, этот хрупкий телефон того и гляди шмякнется прямо в куриный навоз во дворе.
Когда я вошла в квартиру дочки, вид мой был настолько растерянным, что Машка сразу спросила:
— Что такое, мам? Давление? Или в дороге устала?
— Знакомую встретила, — нехотя пояснила я. И тут же неожиданно для самой себя спросила, — Маш, а можно через интернет узнать адрес человека?
— Какого человека?
— Ну какого-какого? Обычного!
Мне не хотелось рассказывать дочери о том, чем в тот момент была занята моя голова. Я и сама понимала, что это неправильно. Разыскивать чужого мужа, чтобы понять, почему его жена расхаживает по городу с другим мужчиной, а на вопрос о собственном муже отвечает «не знаю». Но все-таки я не могла справиться с собой. Мне страшно захотелось увидеть Колю. Просто посмотреть на него одним глазком и потом уже снова вернуться в свою жизнь.
Не знаю, как именно она это сделала, но вскоре моя дочь выдала мне адрес места жительства Николая. Правда, перед этим Машка позвонила своему мужу, вероятно, Дима, мой зять, больше, чем Машка, разбирался во всех этих хитростях. А может быть, ему кто помог, но главное, через некоторое время я, дрожа как осиновый лист, стояла возле шикарных дверей квартиры в таком шикарном доме, что я удивилась, когда вахтер на входе не заставила меня надеть бахилы. Пол здесь был намного более чистым, чем у нас в районной поликлинике.
Мне долго не открывали, и я уже успела очень огорчиться. Вряд ли я когда-то еще решусь на такой поступок. Скорее всего, и за эту выходку я буду ругать себя еще долгое время.
Дверь открылась неожиданно, и я даже вздрогнула от звука щелкнувшего замка.
— Вам чего? — послышался недовольный голос.
Внутри квартиры царил полумрак, и я не сразу разглядела, что прямо на меня снизу вверх смотрит человек в инвалидной коляске...
— Я…, я…, ищу Николая, — начала заикаться я.
— Я слушаю, — донеслось снизу.
— Я Таня Лопатина из деревни Косово. Может быть, ты меня не вспомнишь…
— Я узнал, — проговорил Николай, к моему полному удивлению. Но голос его от этого не стал более доброжелательным. — Так что тебе нужно?
Я совершенно растерялась и некоторое время просто смотрела на него и ничего не отвечала.
— Ладно, проходи, раз пришла. Чего в дверях стоять?
Николай отъехал в сторону, пропустив меня внутрь. Все окна в квартире были плотно зашторены, но даже при почти полном отсутствии света я успела заметить то, что вокруг царит страшное запустение.
— Пришла помочь тебе с уборкой, — решила пошутить я, отвечая все же на его вопрос.
— Нечего здесь убирать, — процедил Николай. — Меня все устраивает.
Коля говорил со мной таким тоном, что мне уже захотелось заплакать, но я взяла себя в руки и спросила:
— Ты что, тут один живешь?
— А тебе кого еще надо?
Я помотала головой.
— Никого. Мне просто захотелось тебя увидеть. Я была в гостях у дочки, она у меня в городе живет. Вот вспомнила о тебе и решила зайти, — затараторила я. И на всякий случай пояснила, — а адрес я в интернете посмотрела.
— Посмотрела? — усмехнулся Николай. — Ну-ну.
Он проехал на своей коляске мимо меня и остановился посреди комнаты.
— Извини, но гостей я не ждал, поэтому не успел подготовиться, — немного язвительно произнес Николай.
После этих его слов я неожиданно поняла, ему, наверное, неудобно передо мной от того, что он в инвалидном кресле. Да и то, что в квартире так не убрано, тоже не добавляло мужчине уверенности в себе. Я и сама не люблю нежданных гостей. Еще ни разу так не случалось, чтобы эти самые, неожиданные гости, пришли именно в тот момент, когда мое жилище сверкало бы идеальной чистотой, а я сама, вся такая нарядная, стояла бы на пороге со случайно испеченным по этому случаю черничным пирогом на блюде.
— А я не в гости к тебе приехала! — подбоченившись, заявила я. Сама не пойму, что за бес в меня вселился в тот момент? Раньше я никогда за собой подобного не замечала.
— А зачем тогда? Повернувшись ко мне, немного растерянно спросил Коля.
— Жить! Как я поняла, хозяйки у тебя в доме нет, вот я и буду тут хозяйничать.
Я, не дожидаясь его ответа, прошла на кухню и, закатав рукава, принялась мыть посуду. Николай не сразу последовал за мной, и я уже успела перемыть всю посуду и очистить плиту, когда он появился в дверном проеме.
— Кто тебя прислал? Валентина? — насупившись, спросил он. Я не отвечала, и поэтому Коля заговорил вновь, — мне не нужны помощницы по хозяйству. Приходит иногда девчонка из социальной службы и достаточно. Так и передай Вале. Непонятно только, чего это она вдруг обо мне вообще вспомнила?
— Меня не Валя прислала. Я сама… Захотела тебя увидеть и…
— А увидев, что я теперь инвалид, пожалела меня? — перебил меня Коля. — Мне не нужна ни твоя жалость, ни твоя помощь! Убирайся отсюда!..
— А увидев, что я теперь инвалид, пожалела меня? — перебил меня Коля. — Мне не нужна ни твоя жалость, ни твоя помощь! Убирайся отсюда!
Коля почти кричал, и мне было ужасно не по себе от такого его обращения. Но я понимала, что все это не он сам. Это его беспомощное положение говорило за него. Мне очень хотелось узнать, что именно с ним произошло и отчего он не может ходить. Но я не решилась спросить об этом. Просто молча продолжала делать свое дело, и вскоре кухня уже сияла чистотой. Я обнаружила в шкафчике немного подсохшее печенье и пачку чая. Включив чайник, я обернулась к хозяину квартиры, который хмуро наблюдал за мной, периодически удаляясь куда-то в недра квартиры и возвращаясь назад, и с улыбкой спросила:
— Угостишь меня чаем?
— Угощайся, — буркнул Коля и снова покинул кухню. Однако спустя пару минут вернулся и, ловко орудуя руками, самостоятельно налил себе в кружку чай. Подъехав к столу, за которым расположилась и я, он поставил чашку и взял печенье.
— Не слишком презентабельное угощение, уж прости, — сказал он чуть менее угрюмо, чем прежде.
— Сойдет. Не люблю выкидывать продукты.
— Как живешь вообще? — спросил Николай, нарушив недолгое молчание, во время которого мы синхронно хрустели печеньем и прихлебывали чай. — Муж как? Если узнает, что ты у меня в хозяйки записалась, тебе не попадет?
— О моем муже можешь не беспокоиться. Я сама себе хозяйка, — ответила я потускневшим голосом. При одном воспоминании о Сергее, который буквально перед моим отъездом в очередной раз ушел в загул, настроение испортилось.
— Вот как? Что же, тогда оставайся на ужин, — Николай, напротив, немного повеселел, — продукты мне на дом привозят, могу угостить тебя по-королевски, а не только сухим печеньем. Даже едой из ресторана, если пожелаешь.
— А давай! — воскликнула я. — Тысячу лет не ела еду из ресторана!
Николай как будто обрадовался таковому моему энтузиазму и, повозившись несколько минут с телефоном, заявил:
— Сделано! Пара часов у нас есть для того, чтобы проголодаться.
Никак не могу привыкнуть к этим современным благам цивилизации! Моя дочка с мужем тоже иногда заказывают еду прямо по телефону и продукты, и еще много чего. Говорят, у них нет времени ходить по магазинам. А вот я в их городских магазинах готова была поселиться! До чего же там все красиво, как в музее. Не то что в нашем деревенском магазинчике, напоминающем сарай.
— А вот я не умею пользоваться интернетом, — улыбнулась я, разглядывая лицо Коли. Безусловно, он постарел, и плечи его были уже не такими широкими. Но все равно в его лице все еще проглядывали те самые, много лет любимые мною черты. И лучики возле глаз, и упрямые губы, и нос с горбинкой. Я бы тоже без сомнений узнала его, даже просто встретив на улице.
— Хочешь, научу тебя? Невелика премудрость кнопки нажимать, — предложил Николай. — Тем более я теперь вроде бы как твой должник. Такой чистой эта кухня не была ни разу на моей памяти.
Следующие два часа до того, как нам действительно привезли еду из ресторана, Николай с небывалым терпением обучал меня этому нелегкому делу — выходу в глобальную сеть прямо с моего телефона, того, что подарил мне зять на день рождения и который я берегла как зеницу ока. Коля закачал мне в телефон кучу каких-то приложений и даже зарегистрировал меня в соцсетях.
— Вот теперь сможешь сначала написать мне, а потом уже заявляться в гости.
— То есть ты бы хотел, чтобы я еще раз приехала к тебе? — с замиранием сердца спросила я, но Николай, став вдруг серьезным, ничего не ответил.
Потом мы ужинали вдвоем. Было, в принципе, вкусно, но, пожалуй, дома я делаю отбивные гораздо лучше. Поначалу разговор наш не клеился, но потом мы понемногу привыкли к обществу друг друга и как-то незаметно обсудили все важные для меня моменты наших жизней. Оказалось, Коля тогда, в молодости, очень расстроился, увидев меня с Сергеем. Я нравилась ему, но казалась такой недоступной, что Николай не смел даже смотреть в мою сторону. А потом мой будущий муж Сережа стал всем говорить, что будто бы я дала свое согласие стать его невестой, и Николай отступил.
— Ругал себя долго за собственную слабость и нерешительность, да только что толку. Пришлось смириться с судьбой, — Коля вздохнул и посмотрел на меня из-под густых бровей. — Молодость вспоминать приятно, правда? Даже такие моменты. А вот дальнейшая моя жизнь не настолько хороша. Будь моя воля, я так бы и сидел возле вашей речки в деревне и смотрел на то, как ты смело шагаешь вдоль берега и как твоя кожа покрывается мурашками от соприкосновения с холодной водой.
Я слушала его не перебивая. Мне и самой больше всего на свете в тот момент хотелось бы оказаться на берегу реки и чтобы Николай сидел на берегу и наблюдал за мной. А мое сердце бы от этого сладко пело в груди. Да только годы наши ушли, и теперь мы были уже вовсе не те. Да и вернуть все это казалось мне невозможным.
Как-то, сама того не желая, я рассказала Николаю о том, как прошла и моя жизнь. О пьянстве и гулянках мужа почти не упоминала, но Коля как-то сам догадался, как именно обстоят дела.
А вот после моих откровений он наконец поведал мне, что с ним произошло и от чего он прикован к креслу.
— Лет пятнадцать назад я занялся строительным бизнесом, — рассказывал Николай. — Очень прибыльное предприятие оказалось. Валентина радовалась тому, что у нас стали появляться деньги, так, что уже не могла остановиться. Меняла квартиры, мебель, обстановку, наряды. Как будто стремилась заполучить все более дорогое, хотя меня и старое наше жилище вполне устраивало. Мы ездили отдыхать каждый год, побывали даже на острове Бали. А потом в один миг все прекратилось. Это случилось два года назад. У меня заболел прораб, и я, решив его подменить поехал на один из объектов. Нужно было срочно принять работу, заказчики давили. И вот там я случайно упал с лесов прямо на спину. Сломал несколько позвонков и сначала даже сам почти дошел до машины. А потом все. Это были мои последние шаги. Когда в больнице мне сказали о том, что я теперь инвалид, я им не поверил. Поначалу пыжился, пытался что-то сделать, как-то исправить ситуацию, но все было без толку. Тогда я сдался. Бизнес мой быстро развалился. Хотя управлять им можно было и в таком виде. Но я не хотел. Я больше ничего не хотел. Все в моей жизни казалось бессмысленным, бесполезным и ничего не значащим. У нас с Валентиной даже дети не получились. А ведь человек на этой планете живет только затем, чтобы оставить после себя потомство. Все остальное пыль и блажь, — Николай надолго замолчал, а потом внезапно посмотрел мне прямо в глаза и спросил, — а ты не удивилась, когда я сразу узнал тебя там, в дверях?
— Если честно, немного удивилась. Все же мы не виделись очень давно.
— Это потому, что в последнее время я очень много думал о тебе. Все, что мне осталось — это воспоминания! И самые дивные мои воспоминания были связаны с тобой. Пожалуй, те дни были самыми стоящими в моей жизни. Я бы прожил жизнь заново только ради тех мгновений.
Николай еще что-то говорил, но мне уже хотелось закрыть уши руками. Слишком сладостны были для меня его признания! И от этого они причиняли мне боль. Мне даже захотелось накричать на него. Спросить, отчего он не стал бороться за меня тогда, в дни нашей молодости, раз он так ко мне относился?!
Но я и сама понимала, что этот вопрос прозвучал бы сейчас крайне глупо. Пока мы молоды, нам кажется, что все еще впереди. Что это еще не жизнь. Не настоящая жизнь, а так, репетиция. Поэтому-то мы часто позволяем эмоциям управлять нами. Подумаешь, это же все понарошку! Мы совершаем ошибки и думаем, будто они не играют особой роли в нашей судьбе. Вот только часто, даже, пожалуй, слишком часто, ошибки молодости играют роковую роль и становятся тем самым фундаментом, на котором строится наша жизнь. А любой строитель знает, что на плохом фундаменте нельзя построить надежное здание.
— Таня, а теперь скажи мне, зачем ты все же пришла сегодня? — спросил Николай, устремив на меня пристальный взор.
Я смутилась и, как это обычно со мной бывает в таких случаях, невпопад рассмеялась:
— А об этом я расскажу тебе в следующий раз, потому что мне уже пора.
Я даже встала из-за стола и принялась убирать посуду, Но Коля остановил меня, сказав:
— Следующего раза не будет. Я не желаю, чтобы ты приходила сюда, убиралась тут и ухаживала за инвалидом! Тебе это не нужно!
— Позволь мне решать, что мне нужно, а что нет! — отрезала я, нечаянно ударив тарелку о раковину. Мне так не хотелось спорить с ним. Я просто хотела, чтобы сегодняшний вечер не был последним в моей жизни.
Тарелка раскололась на две части, и я прошептала:
— Прости.
— Ты не поранилась, покажи руку, — Коля обеспокоенно схватил меня за запястье и стал осматривать мою руку.
— Ничего там нет, только тарелка разбилась, — промямлила я и покраснела, как девочка.
Не знаю, есть ли среди читателей те, кто в пятьдесят восемь, а именно столько лет мне было на тот момент, испытал те же эмоции, что и в семнадцать? Когда Коля неожиданно потянул меня за руку и коснулся моих губ, прямо там, на кухне, рядом с раковиной, в которой валялась разбитая тарелка, я буквально перенеслась в прошлое. Мне показалось, что я стою по щиколотку в ледяной воде, а он, ухватив меня за руку, притянул к себе и наконец подарил тот самый долгожданный поцелуй. Господи! Это было прекрасно!
Очнулись мы от того, что в моей сумочке разрывался телефон, подаренный зятем. Звонила Машка, она страшно беспокоилась о том, куда я пропала. На часах было уже девять вечера, и я даже не осознавала, когда это стрелка могла так быстро добраться до этой цифры?
— Мне на самом деле пора, — я с трудом заставила себя посмотреть в его глаза.
— Таня, ты прости, что я не сдержался, мне не следовало... Я инвалид.
— Да чего ты заладил? Инвалид, инвалид! Разве ты от этого перестал быть самим собой?
Николай опешил.
— Но как же? Конечно, это уже не я.
— Не сказала бы. По-моему, ты ничуть не изменился.
При взгляде на его губы в груди вновь заколотилось сердце. «Глупость какая!» — хотелось подумать мне, но я не могла управлять собой. Моя голова, похоже, взяла отгул и отправилась куда-то в заповедные места. Возможно, даже на остров Бали.
Я спешно распрощалась с Колей в тот вечер, пока моя скинувшая свои оковы любовь не довела меня до ручки.
Дочь прислала за мной такси, которая уже ожидала меня у подъезда. Когда я вся такая сияющая, заявилась к дочке домой, Машка была очень удивлена. А потом я еще полночи переписывалась с Николаем в этих самых соцсетях, будто мы подростки.
В деревню я вернулась с небольшим чувством вины и, несмотря на это, с порога заявила Сергею, сообщив о том, что подаю на развод. Муж в этот момент лежал на диване с бутылкой пива и, вероятно, пребывая в некоторой эйфории, не сразу вник в мои слова.
Я ни на что не надеялась. Не строила планов. Я просто впервые в жизни делала так, как хотела. Сколько бы не умолял меня позже внезапно протрезвевший Сергей, я не изменила своего решения. Подала на развод и на раздел имущества.
Получив некоторую сумму, вырученную от продажи дома, я купила себе другой дом, взяв дополнительно кредит. Дом располагался не в нашей деревне, конечно. Район был другой, даже дальше от города, но там неподалеку тоже была река. Ее даже можно было увидеть из окон.
Не думайте, я действительно не строила никаких планов. Просто действовала по наитию. Это была уже моя собственная жизнь. В ней была любовь, в ней была небольшая доля безрассудства и в ней был интернет. Каждый день мы переписывались с Николаем, и эта переписка придавала мне сил.
Когда я уже устроилась в своем новом доме, я решила, что пора приглашать гостей. Я поехала в город и сразу отправилась на квартиру к Николаю. После того моего первого прихода я не так часто бывала здесь, но все же изредка навещала Колю. Между нами больше ничего подобного тому случаю не происходило, имеется в виду, мы не целовались посреди кухни, как влюбленные школьники. Просто общались, и еще я постоянно пыталась помочь Николаю по хозяйству, хотя он и сам, как ни странно, прекрасно справлялся.
А то, что в мое первое посещение квартира была в ужасном запустении, так это было связано не с тем, что Николай не мог передвигаться на ногах, а с тем, что он просто ничего не хотел.
Как я и говорила, Николай находился в таком состоянии апатии, что ему было абсолютно все равно, что происходит вокруг него. Он не интересовался, что стало с той квартирой в элитном доме в центре города, где они с женой жили до этого. Он ничем не интересовался.
Когда я приехала к Николаю на этот раз, то с порога заявила ему:
— Собирайся, мы едем ко мне в гости.
— Куда? — опешил мужчина.
— Увидишь, — загадочно ответила я.
Мой новый дом очень понравился моему гостю. Мы добирались сюда на такси и теперь прогуливались вдоль берега реки. Я неспешно толкала перед собой его коляску. Солнце ярко светило. По небу плыли редкие облака, и ветер развевал мои распущенные волосы. Мне было так хорошо, что и словами описать не могу. Я тогда уже чувствовала, что теперь этот мужчина, пусть он будет хоть трижды инвалид, принадлежит только мне и никому больше!
Через год мы с Николаем расписались. Он снова занялся своим бизнесом, ловко управляя другими людьми по телефону прямо из своего кресла. Я видела, как он воспрянул после этого, и не мешала ему. Ко всему прочему Коля изо всех сил старался и что-то благоустроить в моем небольшом домике на берегу реки. За деньги, оказывается, можно сделать деревенскую жизнь не менее комфортной, чем в городе. Разве что супермаркетов мне здесь теперь не хватает. Хотя на кой они сдались, если разобраться?
Когда Коля разводился с женой, он принципиально поделил все свое имущество пополам. Женщина была этим крайне недовольна, и чего только я не наслушалась от нее за то время. Валя называла меня кровопийцей и меркантильной сукой, но это только когда ей удавалось застать меня одну. В присутствии Николая она в основном только шипела, точно змея, потому что мой будущий муж не позволял ей даже смотреть в мою сторону.
Вот так ко мне и пришло мое долгожданное счастье! И я, пожалуй, ни о чем не жалею. Сколько бы лет нам с Колей не подарила судьба, я буду радоваться каждому дню, проведенному рядом с ним!
°°°°●°°°°●°°°°●°°°°●°°°°●°°°°●°°°°●°°°°●°°°°●°°°°●°°°°●°°°°●
"ВЕДЬМИНА ДОЧЬ."
На окраине села, в котором проживала моя бабуля, стояла забытая хозяевами покосившаяся изба. И в один из летних дней, прогуливаясь с бабушкой, я спросила её о брошенном доме и его прежних хозяевах. Она поведала мне удивительную историю: о том, как часто нам свойственно ошибаться в других людях.
... Много лет назад проживала в селе женщина по имени Валентина. Местные сторонились её, считая чёрной ведьмой. Как уж так вышло, давно никто не помнил, хотя и зла людям Валя не делала. Возможно, все слухи и жуткие истории, блуждающие вокруг неё и старого дома, произошли от ее нелюдимости, необычной внешности и некоторых изъянов.
Валентина была коренастой женщиной, имела широкие плечи и крепкие руки. Передвигалась она прихрамывая, потому как одна нога от рождения оказалась короче другой. Грубые черты лица, рябая кожа и необычно короткие волосы для тех времен, напоминающие ежовые иголки, отталкивали мужскую половину. Кроме всего, имела женщина едва ли покладистый нрав. Ежели что не по ней, сжимала свои и без того тонкие губы и бурчала невнятные речи себе под нос. Жители села, видели в ней настолько много неприятных изъянов, что однажды распущенными ими же слухи переросли в байки о злющей ведьме, живущей на краю села. Помрёт скотина, заболеет человек в селе, дом загорится - во всем обвиняли Валентину. Да про глаз злой упоминали.
Много лет женщина прожила в одиночестве, а потом прошёл по селу слух: мол, беременна колдунья. «Тяжелая Валентина, видать, родит скоро!» — сплетничали бабы, недоумевая, кто же позарился на некрасивую Валентину. Весной родилась у женщины дочь Варвара.
С тех пор злоба людская обрушилась и на дитё. Девочка была совсем не похожа на мать: смуглая кожа, чёрные волосы и глубокие тёмно-карие глаза. «Поди от самого чёрта родила!» —шептались и плевали бабки на лавках. А Валентина же не отпускала от себя девочку ни на шаг, всегда держа её под своим чутким присмотром.
Однажды, когда девочке было около восьми лет, сбежала она от мамки и отправилась гулять по деревне. Тут то её местная ребятня и поймала. Захватили в круг и принялись толкать, осыпая грязной бранью: «Ведьмина дочь, чёртово отродье!» Свидетелем происходящего стал подросток Лёшка, внук Марии Ивановны. Лёша был не из местных, но каждое лето родители мальчика привозили его погостить к бабушке. Завидя неприглядную картину, мальчишка бросился в оголтелую толпу и заступился за Варю. Одним раздал крепких подзатыльников, а других отбросил в сторону. Крики стихли. Подняв с земли маленькую Варвару и опустившись на колени, принялся стряхивать с платьица пыль. Чумазая, с растрепанными волосами девочка не отводила взгляда от своего спасителя. В этот момент один из пацанят завопил: «Жених и невеста! Тили тили тесто!» А остальные дети подхватили. Лёшка покраснел, а Варюшка бросилась прочь, сверкая пыльными пятками.
Утром, выйдя за калитку, Лёша обнаружил аккуратно стоящую чашу с лесной малиной. А уже на следующий день родители забрали сына в город.
Пришла осень, за ней зима, весна и снова лето. В следующее лето, приехав погостить, Лёшка начал находить у калитки то ягоду, то яблоки. Иногда он видел убегающую от их дома маленькую девочку.
Шло время. Из подростка Алексей превратился в молодого парня и собирался в армию. Перед службой он вновь посетил село. Здесь решили отметить его проводы. Собралась родня и местные жители. Гуляли знатно, от души.
Неожиданно, сидя во дворе за столом, Алексей почувствовал на себе взгляд. Он огляделся: сидящие за столом люди шумно болтали, смеялись и совершенно не обращали на него внимания. Обернувшись к забору, заприметил по ту сторону силуэт. Сделал вид, что прошёл в дом, а сам проскочил позади и оказался за забором. Здесь, всматриваясь в щели между досок, словно шпион, таилась девчонка.
— Попалась! — засмеялся Лёша. Девчонка вздрогнула и, испугавшись, не устояла на ногах и упала в траву. Подойдя ближе, парень протянул ей свою руку и помог подняться. Чёрные волосы, большие и глубокие, как ночь глаза. Он узнал в этой пока ещё угловатой девочке - подростке ту самую чумазую малышку, которую защитил когда-то.
— Это ты, — сказал он. — Давно хотел сказать тебе спасибо за ягоды и яблоки, что ты приносила каждое лето к нашей калитке.
Варя не успела ответить, как за позади послышался голос бабушки Алексея:
— Внучек, миленький, пойдём. Гости заждались!
— Ну, пока, — улыбнулся Алексей Варваре и поспешил к гостям.
Мария Ивановна обождала, пока внук скроется во дворе, и злобно прошипела девочке:
— Пошла вон, ведьмино отродье! Чтобы ноги твоей здесь больше не было! Я тебя насквозь вижу. Не видать тебе моего внучка, как своих ушей! Чёртова дочь!
Варвара бросилась прочь. Не помня себя, она прибежала домой и бросилась в ноги матери. Плача навзрыд, она проклинала свою судьбу. Девочка не понимала, почему люди так жестоки к ней и её маме. Ведь никому и ничего плохого они не сделали. И их вина лишь в том, что они отличаются от других.
Душа девочки рвалась, ведь с того самого дня, когда Лёшка защитил её от злой ребятни, она полюбила его всем сердцем. А он даже и не заметил! Для него она так и осталось чумазой девчонкой с окраины села.
В это самое время Мария Ивановна отчитывала внука:
— Варька эта - ведьмина дочка! Не вздумай с ней говорить! И упаси тебя Бог брать что-либо из её рук. Приворожит или хуже того, порчу наведёт!
Время завертелось. Два года пролетели. Отслужив, молодой человек поступил учиться. И только спустя пять лет Алексей вновь приехал в село.
Старая Мария Ивановна уж с трудом ногами передвигала. Первым делом внук подсобил по хозяйству. Как вдруг по селу пролетела новость - померла мать Варвары. Жители села, хоть и не любили Валентину при жизни, однако на помощь в похоронах пришли. Среди них оказался и Алексей. В день похорон, зайдя в дом, он увидел склонившуюся над усопшей Варю. Девушка молчала, по её бледным щекам текли слёзы.
В избе оказалось чисто и светло. В углу комнаты стояли образа святых и горела свеча. Никаких тебе тушек крыс, кошачьих лап, высушенных жаб, о которых вещали местные бабки, обвиняя женщин в колдовство. Самый обыкновенный дом в селе.
Похороны прошли. Однако на сердце у Алексея было тяжело. С той встречи на похоронах его тянуло к Варваре. Удивительно, как она изменилась за последние годы. Из чумазой малышки она сначала преобразилась в угловатую забавную девчонку, а через пять лет - в красивую молодую девушку. Несколько раз Алексей приходил к дому Варвары, но так и не решился зайти.
За день до отъезда в город Лёша увидел стоящую у дома бабушки Варю и поспешил выйти. В это самое время Мария Ивановна, нервно теребя платок, следила в окно за молодыми. Вдруг девушка протянула её внуку горсть малины, отчего старая забарабанила в окно. И следом, несмотря на возраст и боль в ногах, буквально выскочила из дому.
— Ты что это делаешь? — закричала Мария Ивановна. — Лёшка, что я тебе говорила? Не смей ничего брать из её руку!
И в одно мгновение, старушка замахнулась своей тростью на девушку. Отчего малина покатилась по грязной дороге. Варвара, блеснув полными слёз глазами, бросилась бежать. А Мария Ивановна продолжила осыпать девушку проклятиями, обвиняя в ворожбе.
Алексей хотел догнать девушку, однако бабушка не устояла на ногах и упала. И парню ничего не оставалось, как поднять Марию Ивановну и повести домой. Бабушка, хватаясь за сердце, продолжала ругаться. На душе Лёши скребли кошки. Ему было стыдно перед Варварой и за себя и за бабушку. Вскоре Мария Ивановна всё же успокоилась и принялась готовить ужин. В то мгновение, когда Алексей собрался улизнуть из дома и извиниться в перед Варей, его ноги подкосились, и он потерял сознание.
В забытье ему виделась Варя и её заплаканные глаза. Она смотрела печально и ничего не говорила. Иногда он приходил в себя и слышал голос бабушки:
— Ведьма! Всё её рук дело! Заговоренной малины внучек попробовал. Я сама видала! Приворот или порча, не иначе!
Бабушке вторили чужие голоса. Порою приоткрывая глаза, он видел силуэты людей. Он не мог пошевелиться и вымолвить ни слова.
В то самое время, пока Алексей прибывал в забвении. Мария Ивановна разнесла по селу весть:
«Подлая Варька, дочь ведьмы, хочет погубить внука! И лежит Алексей ни жив ни мёртв!»
Народ загудел, и самые смелые отправились к дому девушки.
— Открывай двери, ведьма! Разговор есть! — кричала толпа, тарабаня в ворота.
На короткое мгновение лицо девушки промелькнуло в окне. А следом в это самое окно полетел камень. Звон разбитого стекла только подзадорил толпу. И десятки камней полетели в окна и стены дома. Несколько оголтелых человек принялись вышибать ворота. И страшно представить, чем бы закончилось происходящие безумие, если бы позади толпы не раздался голос одного из жителей:
– Люди, горе у нас! Автобус разбился! Мёртвые тела на дороге! Покалеченных в больницу свозят!
В воздухе повисла гробовая тишина. Потом разразился испуганный крик Марии Ивановны. На этом самом рейсе её внук должен был вернуться в город. Не хотела Варвара хворь на Лёшку наводить. Не порча то была и не приворот! Во спасение любимого девушка действовала. Ежели бы поехал, смерть бы повстречал.
С того дня притихло село. Более Варвару не обижали, а учтиво здоровались.
Вскоре Алексей и Варвара поженились. Мария Ивановна рассказывала, что уехали молодые далеко, в самую Сибирь. Живут мирно, ребеночка ждут. А уж как Марии Ивановны не стало, то и о внуке её более не слышали. Напоминанием о случившемся и о том, как люди могут ошибаться в других, остался лишь Ведьмин дом на краю села.
°°°°●°°°°●°°°°●°°°°●°°°°●°°°°●°°°°●°°°°●°°°°●°°°°●°°°°●°°°°●
Следующая публикация
Нет комментариев