Предыдущая публикация
СУДЬБА
Городок Сердобск, основала еще Екатерина Великая на порубежье пензенских земель. Дубравы, берёзовые рощи, сосновые боры да светлоглазая речка выделяли его среди прочих поселений. Жизнь в нём шла размеренная, неторопливая. Своеобразный говор с растяжкой слов и предложений, подсказывают людям, что здесь живут добрые люди. Водопровод является несомненной гордостью жителей. Сделанный местными умельцами до революции, он и сейчас ещё работает исправно. Деревянные трубы вели от родников Шишковки и заканчивались до недавнего времени в дубовых бассейнах посреди улиц. От холода кристальной воды ломило зубы и имеет она привкус железа. Оттого, видимо, и славилось наше место долгожителями. Как в любом городе, были свои знаменитости. Так и в нашем – юродивый Коля Уральцев и графиня.
Когда и откуда появился Коля, никто не знал. Он был неопределённого возраста. На худой шее носил засаленную ладанку. Поверх старой рубахи наматывал толстую верёвку. Короткие штаны и рваные ботинки без каблуков дополняли его всепогодное одеяние. Перемётная сума не пустовала от милостыни. Он постоянно что-то бормотал, и если вслушаться, то выходило: « Войнища, войнища, войнища». Обидеть его считалось грехом, и старушки почитали за счастье, напоить его чаем. Сначала его отмывали, и если пытались сменить одежду, он громко, по-детски всхлипывал и сердобольная хозяйка возвращала лохмотья.. Со знанием дела он пил чай. В умении держать чашку, блюдце и пользоваться щипчиками для сахара, проскальзывали тонкие манеры. Если пироги и чай нравились, он просил глазами: «Подлей, ещё хочу». Хозяйка умильно улыбалась, знать угощение пришлось по вкусу Коле. Обычно за чаем говорила хозяйка. Раскрывая свою душу, она ведала ему самое сокровенное, самое больное. А он, чувствительный к боли людской, брал часть страданий на себя. Иногда, среди разговора, он впадал в транс: зрачки светлых глаз расширялись, придавая им бездонность мысли, шрам на лбу багровел, кожа лица стягивалась в страдальческую маску. В таком состоянии он мог находиться часами и старались не тревожить его видений. Очнувшись, поправлял веревку на плечах, дрожащими руками брал суму и уходил. Хозяйка крестила его вслед, желая доброй ночи.
Ночлег он находил в одинокой развалюшке, что прилепилась на краю обрыва с видом на запруду, мельницу и далёкую деревеньку. Дом был интересен не только расположением, но и хозяйкой. Рассказывали, что эту графиню вырвал из петроградского дворца смерч революции, забросил вначале в Архангельск, где остались лежать в болотистой земле её родители, а потом покружил над городами России и потерял в нашем крае.
Жила она тем, что давала уроки на скрипке и иностранным языкам. Завидя её на улице, встречные мужики пытались снимать шапки, но, застеснявшись невольного жеста, лишь ускоряли шаг. В магазине при ней стихали разговоры и какая не была очередь, пропускали к прилавку. Покупала она половину саратовского калача, конфет «Дунькина радость», чай, постное масло, спички, благодарно кланялась и безмолвно уходила.
Вечерами в развалюшке звучала скрипка. Светлая мелодия, словно лунное сияние в мятежную ночь, успокаивала и усыпляла округу. К полуночи звуки смолкали, гасла керосиновая лампа, и хозяйка выходила к обрыву, садилась на скамейку и о чём-то думала.
Может, скрипка и приводила Колю сюда и графиня чувствуя рядом непостороннего человека, звала его и указывала место рядом. Он усаживался на землю у её ног, по-собачьи пытаясь заглянуть в глаза, с надеждой отыскать в них ответы на свои немые вопросы. Боясь ошибиться в догадках, она вставала, проводила ладошкой по его косматому лицу и уходила в дом. Гремел засов в дверях и всё стихало. А он засыпал, положив голову на скамейку.
В городишке знали о их странных отношениях и недоумевали, что могло связывать некогда блистательную графиню и юродивого? Внезапная смерть Коли открыла их тайну.
В ладанке нашли эмалевый портрет графини. В суме, среди подаяний, завёрнутый в тряпицу офицерский «Георгий» и истёртое письмо. Корявыми буквами в нём было написано: «Оля, милая, провидение разлучило нас молодыми и вновь соединило в столь печальных образах, в коих сейчас мы пребываем. Ты помнишь то время?.. Я был слишком русский, чтобы убивать себе подобных, но под Кирсановым осколок белого снаряда нашёл покрасневшую от революционных идей мою голову, а сыпняк, докончил его чёрное дело»... Дальше всё было истёрто.
За гробом Коли шли старики и старухи. На кладбище, в углу для безродных, батюшка прочитал молитву. Вдруг, рабочий поднял лопату и посмотрел вперёд. С букетом хризантем, в длинном чёрном платье шла графиня. Она опустила по русскому обычаю в могилу горсточку земли, рассеяла цветы по ней и перекрестившись ушла.
Кто-то из сердобольных передал ей вещи покойного. Почти месяц она не появлялась в городе. И только по ночам горящая лампа да плач скрипки говорили, что в доме ещё бьётся сердце, а потом всё погасло и смолкло.
На столе, у почерневшего зеркала, лежали скрипка, смычок, «Георгий» и в перламутровой коробочке её эмалевый портрет. На обороте истёртого письма было написано: «Похороните меня рядом с Николаем».
Могильные холмики, их давно сравняли с землёй, и только склоненные друг к другу берёзы, напоминают о необычном переплетении человеческих судеб.
Следующая публикация
Комментарии 1