В ВАГОНЕ

Еду в Самару. Решение принято быстро под впечатлением рассказа знакомой старушки, жившей там во время войны. В то время город называли Куйбышев и именовали второй столицей Советского Союза.
В моем купе двое мужчин: один – высокий и худющий паренёк, другой – мужчина постарше.
Сажусь у окна и жду отправления поезда.
Мужчина оказался провожающим. Он то выходил из вагона, подходил к окошку и стучал в него, то возвращался в вагон и что-то говорил молодому, то снова выходил и стоял на платформе у окна.
– Ну, иди уже, всё нормально, – выпроваживал его молодой человек, но тот не уходил.
Парню досадно, а мне смешно от такой опеки.
– Друг? – спрашиваю я.
– Отец, вернее отчим.
– Переживает за дитятко? – насмешливо говорю парнишке.
– Да, волнуется за меня.
Как оказалось, "дитятко" по имени Андрей, уже побывал в огненном вихре войны и получил множественные ранений.
– Сначала отец пошёл воевать. Думаю, а что же я тут сижу – и тоже пошёл... Недавно из госпиталя. Подлечили, только вот одна рука не работает совсем. В Москве и Питере операцию делать не взялись, нашли клинику в Самаре. Совсем вылечить не обещают, но попробуют что-нибудь сделать.
Я слушаю Андрея и чувствую, как у меня начинают дрожать руки, а из глаз текут слёзы. Как же жалко их – мальчишек!
Размазывая по щекам слёзы, рассказываю, что тоже помогаю фронту: собираю вещи для госпиталя, плету маскировочные сети.
В Рязани к нам в купе подсаживается ещё один боец. Такой же высокий и худощавый, как и Андрей, с двумя огромными сумками и рюкзаком. Из-под кителя видна полосатая тельняшка, на голове голубой берет – будущий десантник. Он тоже до Самары, едет к родителям на каникулы, а потом в командировку.
Утром подъезжаем к Самаре. Я желаю мальчишкам удачи, долгой счастливой жизни и первой выхожу из купе.
У вагона стоит мужчина в такой же форме, как и у нашего попутчика, только вся грудь в орденах и медалях. Похоже его отец.
Иду не спеша по перрону. Сначала меня обгоняет Андрей, держа в здоровой руке сумку с вещами. Потом весёлая компания: двое улыбающихся мужчин в форме десантников и с ними две задорные девчушки.
Я провожаю их взглядом. В мои 70 лет остаётся только молиться за отцов и их сыновей.
Татьяна Денесюк