Предыдущая публикация
Прогулки по Пушкиногорью 1
Пушкиногорье – это целый заповедник привольной земли с богатыми многовековыми лесами, с лугами и озерами, с реками, на которых и мельницы трудились в старину (одна сохранилась и поныне). Они были дарованы пожилому Абраму Петровичу Ганнибалу дочерью Петра I императрицей Елизаветой за верное служение Отечеству и императору. Назывались эти места Михайловская губа. Благодатный край, где юный Пушкин бывал и в Петровском у продолжателей рода Ганнибала, того, что был приобретён в Эфиопии и подарен императору Петру Первому. Один из сыновей Ганнибала Петр Абрамович имел свою винокурню в Петровском, где производили спиртные напитки, а сам хозяин любил потчевать гостей своими наливками. В частности, хорошо угостил он и юного Пушкина, приехавшего к нему из Петербурга, где закончил в Царскосельский лицей. Хорошо обмыли они окончание лицея… Многое узнает человек не только в годы активной учёбы, но и позднее нагоняет свои пропущенные уроки. В Пушкиногорье я бывал несколько раз, и только в этот приезд я услышал из уст экскурсовода, что фраза в поэме Евгений Онегин «в окно глядел и мух давил» имела особенный смысл. Оказалось, что дядя Онегина (прообразом которого послужил Петр Абрамович) не тех мух давил, о которых все думали, а других. Мухами назывались в ту пору малюсенькие рюмки для водки. Выражение "ходить под мухой" из тех лет пришло в наш обиход. Их подносили целыми подносами, и любитель выпить Петр Абрамович "давил" их по целой дюжине, глядя в окно… В предыдущие разы (я стал бывать здесь с 1980 года), после чего написал стихотворение:
Давай махнем по пушкинским местам
С оказией до станции Опочка,
И след возьмёт пронзительная строчка,
И молодость настигнет по пятам.
Развеемся у стен монастыря…
Гуляй, поэт, в малиновой рубахе,
Подальше от шпицрутенов и плахи,
Восторженными ямбами соря!
За политические стихи и эпиграммы на чиновников и императора А.С. Пушкин был отправлен на юг России, а затем в Михайловское, имение своей матери Надежды Осиповны Пушкиной (Ганнибал). Так говорилось в советские годы. Ныне появилась новая трактовка того, почему был отправлен в ссылку молодой поэт. За ним установили двойной надзор: царский и церковный, потому что от имени царя поэту предъявили обвинение в атеизме. Новые времена дают новые оценки и иные выводы по одним и тем же событиям. Словом, вольнодумство поэта сменило вектор. Прежде писали и говорили о том, что Пушкин, узнав о декабрьском восстании в Петербурге, тут решил поехать туда. И когда он уже отправился в путь, то кучер увидел зайца, который пересёк дорогу, и сообщил об этом барину, заметив, что это плохая примета, то Пушкин, веривший в приметы, велел развернуться и ехать обратно, в Михайловское. Теперь про этот порыв и желание поэта присоединиться к своим товарищам по лицею принято не упоминать. Правда, история с зайцем-спасителем Пушкина, обросла байками, а история эта стала весьма популярной, что в 2000 году в Михайловском поставили памятник зайцу. И надпись сделали: «До Сенатской площади осталось 416 вёрст», что было равно расстоянию от Михайловского до Петербурга.
А места удивительные по красоте природы. В Святогорском монастыре мы положили цветы на могилу Александра Сергеевича Пушкина. Обошли пешком все три имения братьев Ганнибал: Петровское, Михайловское, Тригорское. О колоколе Святогорского монастыря хочу рассказать особо.
Вот одна из версий о стапятидесяти пудовом колоколе, которая бытовала в Михайловском в начале восьмидесятых годов прошлого столетия:
Колокола Святогорского монастыря являются одной из интереснейших его достопримечательностей. Одна из легенд рассказывает, что обитель заказала заводу купца Тюленева в Москве большой колокол. Во время отливки случилась неожиданная для мастеров проверка. Заначенное до этого мастерами серебро могли найти и осудить их за хищение. Тогда срочно немалую по весу заначку бросили в котёл, где плавили медь и серебро для монастырского колокола. Так, по воле случая, этот колокол стал намного громче и заливистее других, обретя "малиновый звон"; и было его слышно аж за двадцать с лишним вёрст! Немцы в 1944 году решили забрать дорогой и звонкий колокол. Но наши войска наступали, и немцы в спешке уронили его с колокольни и разбили. Нынешняя версия, что в колокольню угодила авиабомба. Останки его выставлены на всеобщее обозрение при входе в монастырь. В последних версиях рассказов про колокола Святогорского монастыря не было упоминания и о том, что фашисты хотели вывезти его, и что они заминировали могилу Пушкина, и что, рискуя жизнью, её разминировал молодой советский лейтенант.
Прослушали во всех музеях экскурсоводов, который повсеместно цитировали стихи поэта, блестяще рассказывали все истории, связанные с родословной Александра Сергеевича, с его няней Ариной Родионовной, женщиной необыкновенной, знавшей множество сказок, прибауток, колыбельных песен, обладавшей красочным языком рассказчицы, умевшей устроить веселье для впавшего в уныние поэта. Она сама была не прочь принять чарку-другую горячительного напитка. Очень она любила поэта, заменяя ему мать. Когда в Михайловское приехал фельдъегерь за Пушкиным, няня Арина Родионовна очень убивалась. Она прибежала в Тригорское, чтобы сообщить ему тревожную новость.
Пушкин сказал ей: «Не плачь, мама, сыты будем. Царь, хоть куда ни пошлет, а все хлеба даст».
Пушкин иногда мог и лошадь оседлать и пролететь на горячем скакуне по всем этим широким раздольям! Я писал про его лихую удаль в одном стихотворении о нашем великом предшественнике:
ПУШКИН В МИХАЙЛОВСКОМ
Ещё не всей стране известный,
Здесь Пушкин, как на Колыме…
Мечом разверстое небесным
Стояло древо на холме.
В беседке средь ночных сияний
Иль при зажжённом камельке,
Он говорил с любимой няней
На чистом русском языке.
Искал общения в Тригорском,
И тайной встречи с Анной Керн.
С утра в седло, и топот конский
В округе вспугивает серн…
И яркой гривою пылая,
Носился конь по всем долам.
У входа в дом весёлым лаем
Встречал поэта пёс Руслан.
Луга вдоль Сороти медовы,
Разлились зори по прудам,
И от повесы молодого
Кружатся головы у дам.
В честь друга – выстрел без осечки,
И дым от пушки, и винцо…
Любил он спешиться у речки,
Где у запруды – колесо.
Он знать хотел и то, и это,
Его влекла простая быль.
На золотых кудрях поэта
Осталась мельничная пыль.
И ход времён понять желая,
И с кем ещё сведёт судьба?
Пел на краю, и шёл по краю,
Пока не кончится борьба.
И ногу вкладывая в стремя,
Он жил в метафорах, словах,
И перемалывалось время
В необозримых жерновах.
За два дня мы с семьёй Галиного брата Валеры - Леной и дочкой Машей прошлись по всем прекрасно оформленным и отреставрированным помещениям, беседкам, гротам, мостикам и прудам всех трех поместий. Видели белую Онегискую скамью и склоненные над нею ветви большого дерева. Разбирались с солнечными часами, около которых росли дубы, обозначающие время суток: скажем, это дуб означает пять вечера, а рядом растет дуб, на который падёт тень-стрелка, обозначающая шесть вечера и т. д. Встречались памятники взрослому Александру Сергеевичу, сидящему в кресле, юному, возлежащему на поляне... Мне казалось, что я попал в Версаль короля Солнца – Людовика 14. Разумеется, в начале этого столетия… Там меня поразила рукотворная красота, а у Пушкина – своя, природная краса и какая-то пронизывающая одухотворённость. Он провёл здесь два года и написал Бориса Годунова, 5 глав Евгения Онегина, главы романа "Арап Петра Великого" и ряд замечательных лирических стихов. Мы прошлись мимо старинного вяза в Петровском, мимо трёхсотлетних дубов, один из которых назван Дуб уединенный в Михайловском и второй в Тригорском, увидели Исчезающую аллею, аллею Анны Керн, березовую аллею. Когда-то давно по аллее Анны Керн можно было пройтись. Теперь на неё нет доступа в целях сохранения изрядно постаревших деревьев. И про Дуб уединенный, который я когда-то увидел в Михайловском, позднее написал стихи:
ДУБ УЕДИНЕННЫЙ
...Вновь я посетил...
А.С. Пушкин
Спасибо, дуб уединенный,
за то, что здесь в рассвете лет
к тебе,
живой и вдохновенный,
играя тростью, шёл поэт.
Душа его в глуши томилась.
Где встреч застольных гам и шум?
Всегда угадывал в немилость
животворящий дерзкий ум.
Он тер в ладонях гладкий жёлудь,
глядел за кромку леса вдаль.
Ты на ветвях своих тяжёлых
один пронёс его печаль.
Оставить Русь, и прочь сомненья!
Но как разлуку перенесть?
Дуб,
твоему уединенью,
должно быть, тоже повод есть?
Но мнится образ сокровенный
сквозь каждый обморок листвы...
Спасибо, дуб уединенный,
с глазами мудрыми совы.
Побывали мы в саду, где выращивают душицу, чабрец, лапчатку или по-народному – калган, корейскую мяту, таволгу по-народному иван-чай и множество других лекарственных растений.
А в лесу по сторонам дорог и пешеходных тропинок было много грибов: маслята, подберёзовики, попадались и белые. Встречались огромные валуны, подарки ледникового периода. А как красочно смотрятся каменные кладки заборов из диких разноцветных валунов! Просто загляденье; как умело выложены стены мастерами давних лет!
На территории Святогорского монастыря я нашел камешек с изображением лица. Мне показалось, что это было лицо архимандрита
Геннадия, который 18 февраля1837 года отпевал тело А.С. Пушкина, привезённого из Санкт-Петербурга.
Два дня мы провели в Пушкиногорье, переночевав в доступной по цене, удобной и комфортабельной гостинице с названием «Арина Р».
От дома-усадьбы в Михайловском открывается живописная картина на реку Сороть и луга, окружающие голубую ленты воды. Здесь молодой поэт восхищался красотой природы. Тут и родились такие стихи, как «Деревня». Приведу фрагмент:
«Везде передо мной подвижные картины:
Здесь вижу двух озер лазурные равнины,
Где парус рыбаря белеет иногда,
За ними ряд холмов и нивы полосаты,
Вдали рассыпанные хаты,
На влажных берегах бродящие стада,
Овины дымные и мельницы крилаты;
Везде следы довольства и труда…»
Сергей Степанович Гейченко, писатель, историк и хранитель Пушкинского заповедника Михайловское сразу после войны взялся восстанавливать сожженную и разграбленную фашистами усадьбу. Однажды я видел его выступление в музее А.С. Пушкина в Москве. Он был фронтовиком, и вместо правой руки у него висел пустой рукав. Но человек он был волевой, отважный и очень скрупулёзный в отношении вещей и бумаг, принадлежавших поэту или его семье. Он даже собрал несколько толстых сосновых сучьев, которые выросли из той поросли сосёнок на одном склоне, который увидел приехавший в усадьбу А.С. Пушкин и, обращаясь к этим деревцам, написал стихотворение «Вновь я посетил»
Здравствуй, племя
Младое, незнакомое! не я
Увижу твой могучий поздний возраст,
Когда перерастешь моих знакомцев.
Да, поэт не увидел их поздний возраст, а за полтора столетия те сосны выросли, созрели и стали засыхать. А, может, их кто-то спилил в качестве строевого леса. Или их повалили бури, или докатившаяся до тех мест война. Во всяком случае, Сергей Степанович нашел от этого сосняка только два-три уцелевших дерева, сучья от которых принёс в усадьбу и выставил их в качестве музейного экспоната. Я видел те сосновые бивни на витрине под стеклом. Они точно предстали передо мной в виде бивней гигантского мамонта. Спустя много лет тех экспонатов я больше не видел. Как и не увидел коллекцию самоваров, которые собрал по местным деревням хранитель Пушкинского музея.
А. С. Пушкин любил купаться в Сороти, переплывал на другой берег и тут же возвращался назад. Любил водные процедуры. Зимой даже в ледяной воде купался в банной бочке, разбивая лёд кулаком. Кстати, на бочке нет привычных нам железных обручей, а выполнены они были в ту пору из ивовых прутьев. Пушкин любьил летом возвращаться в Михайловское. Дорога от Санкт-Петербурга до имения составляла не менее восьми суток в пути. Поэтому сразу по приезду семья поэта отправлялась в баню. И только потом все собирались в столовой, ужинали, играли в карты или располагались на отдых.
Поэт в годы ссылки любил ходить пешком и громко читать свои стихи, чем удивлял местных крестьян. В Тригорском, где жили юные девицы под присмотром матушки Прасковьи Александровны Осиповой-Вульф, с семейством которой у Пушкина в годы Михайловской ссылки сложились самые дружеские и доверительные отношения. Поэт, приходя в "приют, сияньем муз одетый" резвился от всей души. Залезал к дамам в окна, читал стихи, шутил, травил анекдоты. Там его принимали очень тепло: Прасковья Александровна любила стихи Александра Сергеевича и очень боялась, что в этой ссылке, в отрыве от светского общества, от круга своих друзей по поэтическому цеху, он может утратить свой божественный дар. Ему устраивали дружеские застолья с угощениями, с музыкально-поэтическими вечерами, раздвигая залы большого дома с помощью открывания дверей. На такие вечера собиралась местная знать. Угощали гостей щами, гречневой кашей с мясом, вареницей, яблочными пирогами и изысканным французским десертом бланманже. В Тригорском Александр Пушкин второй раз встретится с Анной Керн. В Петербурге, в гостях у Олениной, он виделся с юной женой генерала Керн - Анной Петровной. Там она с интересом слушала баснописца Ивана Андреевича Крылова, как более известного в Свете. На этот раз встреча окажется более результативной, а не напряжённой и мимолётной, как в Петербурге...
Есть письма Александра Сергеевича к другу, поэту и библиофилу Сергею Соболевскому, в которых он «проходится» по бедняжке Анне Петровне довольно жёстко. В одном называет её «наша вавилонская блудница Анна Петровна», а в другом и того ужаснее: «Ты ничего не пишешь мне о 2100 р., мною одолженных, а пишешь мне о m-m Керн, которую я с божьей помощью на днях в..б…» Это письмо Соболевскому, в котором много говорится о денежных вопросах, о разных общих знакомых и вот так равнодушно и вскользь об Анне Петровне, о гении чистой красоты… Вот какими противоречивыми иногда оказываются даже великие люди.
Вечером сидели в ресторане «Корзинка», заботливые официанты нам предложили любимые блюда поэта: хрустящие куриные котлеты с начинкой из сливочного масла с зеленью, а снаружи с обжаренными в сливочном масле понировочными сухарями. Название у них – пожарские!
Честно скажу - это просто объедение! А по-русски поданная слабосолёная селёдка к водочке с нарезанным луком, с отварной картошкой, обсыпанной мелко нарезанными базиликом и укропом!.. На десерт мы заказали загадочное бланманже - холодное желированное сладкое блюдо. Нам понравилось! За столом устроили гадания на купленной в сувенирной лавке книге «Евгений Онегин». Инициировала это действо Валерина дочка Маша, которой не исполнилось ещё и четырнадцати лет. Что ж, юными мы все любили погадать, кому какое достанется счастье…
Отдых в пушкинских местах всем пришёлся по душе: лето, тепло, прогулки между усадьбами, где не обошлось и без назойливых комаров. О чём я потом написал экспромт и даже прочитал его вместе со своим стихотворением «Давай махнём» перед группой посетителей, с которыми слушали экскурсовода в поместье Михайловском. Вот этот шуточный экспромт:
«Я раздвигал свои миры,
И вот я в пушкинском Версале!
Меня кусали комары,
Чьи предки Пушкина кусали».
.
Сергей Каратов
12-13 августа 2024 г. Пушкиногорье.
Следующая публикация
Комментарии 9