Предыдущая публикация
Почему Церковь носит название Евангелически–Лютеранская?
Часто можно услышать такой вопрос в адрес представителей Евангелическо-Лютеранской Церкви: почему ваша Церковь носит такое название, с чем оно связано? И вслед за этим высказываются такие предположения как: первое - это, то что она была «создана» Мартином Лютером, что именно он её основатель и всё её вероисповедание базируется на частном богословском мнении самого Лютера; второе – это, то что данная Церковь является «продуктом» переходного периода эволюционного развития культурно-исторической эпохи; третье – это, то что данная Церковь является сугубо национальной «немецкой» в противовес «русской» православной Церкви. Существуют и другие предположения относительно названия Церкви, но в данном случае рассмотрим эти три самых распространенных заблуждения, а также проясним что же на самом деле составляет суть такого названия.
Для того чтобы «понять лютеранскую церковь», необходимо понять эпоху Лютеранской Реформации. Евангелическая Лютеранская церковь наших дней сталкивается с недостатком и потерей истинного церковного понимания тех событий и того что двигало людьми времен Реформации.
Первое представление связано с таким заблуждением, когда считается, что вселенская история – это история великих людей свято-героической эпохи, действующих в ней. Эти великие люди были творцами, ваятелями и образцами всего того, что они изобрели или создали и к чему присоединились широкие людские массы. В таком контексте Лютер рассматривается как герой, как великий человек, как святой, и который помещается среди гениев человечества, творящих историю. Таким образом эпоха Реформации всецело зависит от понимания Лютера, как личности - каких-то специфических черт его характера, его образа мышления, его намерений, его внутренних противоречий и развития его как личности и в конце концом воспринимается как деяние, целиком и полностью проистекающей из личных свойств человека. Реформация ассоциируется как жизнь и деятельность самого Реформатора и в итоге выливается в обожествление и поклонение святому герою. Из этой концепции проистекают множество исследований жизни и деятельности Лютера, которые принесли как пользу, так и вред церкви и её вероисповеданию. С одной стороны, это бесценные исторические исследования эпохи Реформации. С другой стороны, возникает проблема, выражающаяся в том, где искать «настоящего» Лютера на протяжении всей его жизни в молодые или зрелые годы, что ведет к призыву: Назад к Лютеру! и в конце концов к новой реформации.
Самоназвание «лютеране» и «лютеранская церковь» появилось ещё во время жизни самого Лютера в эпоху Реформации, и впоследствии получило название самого течения – лютеранство. Это название впервые использовал оппонент Лютера – Иоган Экк в 1520г в качестве иронии для высмеивания, которое не было сразу принято единомышленниками Лютера. Лично сам Лютер решительно возражал против использования термина «лютеране» в отношении своих последователей следующими словами: «Как могу я, старый, вонючий труп, которым являюсь на самом деле, дойти до того, что дети Христовы называют себя моим отвратительным именем? Нет, дорогие друзья, так не годится; давайте отбросим эти сектантские названия и будем называть себя христианами, в честь Того, Чьё учение мы имеем». Лютер никогда не считал себя глашатаем новых истин или откровений, а также он не относил себя к «религиозным гениям» созидательным духам религиозной сферы. Он всегда подчеркивал, что он только «восстановил Святое Евангелие». Поэтому не существует причин назвать его пророком, ибо каждый может учиться у него тому, что есть пророческое служение в церкви Христовой. Из этого совершенно ясно видно, что сам Лютер никогда не признал бы такого представления о Реформации, как о свято-героической эпохи. И это представление было бы связано с пониманием им истории как величайшего плода заблуждения человеческого разума. Чем больше изучаешь его жизнь приходишь к пониманию того, что он был уверен – свою личность он мог бы опустить, ведь она не имеет никакого значения, она лишь орудие в руках Божиих. Об этом говорит его часто проявляющаяся готовность к самопожертвованию и мукам в следствии его полного упования на Бога и всецелого придания себя в Его руки. Поэтому лютеранская Реформация не может объяснятся величием личности Реформатора. Это подтверждается и тем фактом, что уже на самом раннем этапе Реформации личность Лютера отошла на задний план. Однако, как видно из истории, в дальнейшем все же от термина «лютеране» не удалось полностью избавится, и он стал общепринятым в разговорной речи для официального названия сторонников Аусбургского Исповедания. После 1648г термины «лютеране», «лютеранская» и подобные стали считаться почетными и вошли в употребление как в теологических кругах, так и в народной речи. Появляется «конфессиональный ярлык» определяющий церковь как «Евангелически-лютеранская». Из этого всего можно сделать вывод показывающий ошибочность утверждения, что в Лютеранской церкви практикуется нелепое «поклонение герою» и почитание самого Лютера, основанное лишь на том, что наша церковь носит в своем название имя человека. Самого Лютера можно считать ведущим богословом, вера которого изменила мир. Ни одно из экстравагантных имен, которыми преданные современники обильно награждали реформатора не прилипало к нему за исключением титула и поныне живущего и не сходящих с уст как доктор Мартин Лютер. Не случайно он настаивал на том факте, что его появление и деятельность во время Реформации сводилась к его духовному служению учителя, на которое он был рукоположен самым обычным традиционным способом. Сам он писал: «Я, доктор Мартин, был призван и был вынужден стать доктором против своей воли и исключительно из-за своей покорности. Я должен был принять на себя обязанности доктора и поклясться на своей драгоценной и Святой Библии, что буду проповедовать и преподавать ее верно и во всей чистоте…». Он был учителем и реформатором единой, Святой, католической и апостольской церкви. И, как учитель церкви, он позволял своему учению занимать передний план, в то время как сам он оставался на заднем плане. Ибо настоящий учитель церкви подтверждает свою миссию тем, что остается лишь посредником в учении, ему не принадлежащем. Даже если Сам Господь говорит: «Моё учение – не Моё, но пославшего Меня», то насколько это более применимо к тем, кто получил свою миссию от Него. Именно слова: «Моё учение – не Моё» были протестом Лютера против распространявшейся традиции называть его последователей его именем. Именно это отличает Реформатора от основателя секты. Сектант нуждается в последователях, принимающих его слова без всякой критики, как слова своего учителя и господина. Лидер секты является высшим авторитетом, всецело определяющим, какое учение исинно. Во время Лютеранской Реформации формулировки учений очень сильно разнились. Совершенно верно, что мнение Лютера имело огромный вес среди них, но одно лишь его мнение ничего не решало. Он не был «единственным в своем роде Учителем», за которым нужно было следовать безоговорочно, он был только лишь «наиболее выдающимся учителем церкви, принимающих Аугсбургское Исповедание». Учение Лютеранской церкви и учение Лютера – это не одно и тоже. В противном случае первое должно было бы постоянно пересматриваться и подгоняться под результаты исследований Лютера. Если бы учение Лютеранской церкви соответствовала бы учению Лютера, то наша церковь была бы «сектой Лютера». В этом случае от вероисповедальных книг, от тех из них, которые не были подготовлены Лютером, нужно было бы отказаться. Они не могли бы более служить авторитетным освящением учений лютеранской церкви. Или же необходимо было бы составить другой сборник вероисповедальных книг, состоящий исключительно из гениальных учений и писаний Лютера. Это конечно же абсурд. Но тем не менее, это очень похоже на то, что происходит в наши дни почти повсеместно, когда люди, минуя Исповедальные книги, обращаются к «истинному Лютеру» и используют его как норму для оценки церковного учения. Но ничего подобного мы не видим в период Реформации так как люди не имели ни малейшего интереса к учениям Лютера как таковым. Их интересовало исключительно Евангелие. Ибо учение Лютера было принято не потому, что оно происходило именно от него, но потому что оно соответствовало Евангелию. И то, что это учение происходило от великого человека, не придавало ему ни малейшей крупицы силы или власти. Но оно обладало высшей силой и властью потому, что было признано учением, соответствующим Слову Божьему. Конфессиональное развитие в течение всего периода Реформации не было порождением вопроса: Что такое учение Лютера и чем оно отличается от того учения, которое существовало в церкви до сих пор? Это было порождением другого вопросов: Чему учит Слово Божье? и В чём заключается Евангельская истина? В противном случае для представления лютеровских учений было бы достаточно воззвать к Лютеру. но этого не было сделано. На карту было поставлено нечто большее, чем мнение одного человека. Вопрос стоял об учении церкви. И здесь Лютер проявил себя гениальным учителем церкви, когда в своем учении он обратил людей от своей личности и своих личных убеждений назад к Евангелию. Следует также заметить, что чем больше учение Лютера стирается из сознания церкви, тем больше развивается глупый культ его личности и тем дальше люди отделяются от «живой церкви» и «живого учения» Реформации.
Второе представление связано с таким заблуждением как понимание Реформации неким поворотным моментом культурной человеческой эпохи, когда считается, что вселенская история – это смена витков развития цивилизации. Современный человек воспитан на представлении того, что человеческое общество, да и весь мир развивается эволюционно, чередой смены эпох от менее развитых к более совершенным. Для него Реформация воспринимается как переход от рабского средневекового феодального строя «христианского мракобесия», в который было ввергнуто христианство и вся цивилизация, на более совершенный свободный «новый» буржуазный строй. При этом считается что Реформация как новый период развития культуры позволил вернуться к первоисточнику Христианства и понимание простого и ясного учения Евангелия Христа как учения любви и не понимания слов Христа о «ненависти и вражде между ближними ради Евангелия», «не мир пришёл Я принести, но меч; ибо Я пришёл разделить человека с отцом его и дочь с матерью её…». Для него – это акт освобождения христианства путём гуманистического и филологического изучения Нового Завета как исторического источника самого христианства, а затем, путем применения полученных знаний реформировать церковь. Современный человек, зараженный идеями гуманизма и просвещения видит данный переход как некую духовную революцию. Конечно нельзя отрицать тот факт, что Реформация оказала огромное влияние на развитие современного мира. Но возникает вопрос о степени её участия в формировании современной культуры и можно ли понять Реформацию только с позиции её связи с развитием культуры. Дело в том, что хотя Реформация и повлияла на развитие современной культуры и цивилизации, но лишь как «побочный продукт». В основе Реформации лежало совершенно противоположное понимание Евангелия как полнейшую порочность человека со всеми его физическими и духовными силами и способностями по причине первородного греха. Подобное учение о первородном грехе противоречит разуму, оно не укладывается в логические рамки и не может быть доказано с позиции разума и здравого смысла. Принятие этого происходит не доводами разума, а убеждением Писаниями тогда, когда читаешь его не как источник содержания информации по истории и учению христианства, но как единственно Слово Живого Бога. Разум не может принять и понять это учение, ему можно только верить на основании приведенного в Писании откровения. Таким образом лютеранская Реформация и современный мир непримиримо противостоят друг другу. Для современного мира учение о грехе является простым пережитком древних христианских шаблонов мышления. Для Реформации это было истинным библейским учением, непонимание и искажение которого оскорбляет Христа, ведь тогда Он умер напрасно. Для Реформации был более важным вопрос о вечном блаженстве души, о вечной жизни и вечной смерти, чем вопрос о будущем человеческой цивилизации в которую она не верила и даже не интересовалась этим вопросом. Безусловно Реформация была переходным периодом западной цивилизации, но она не являлась сама по себе этим изменением. Весть лютеранской Реформации, обращенная к человечеству учением об оправдании грешника о том, что все мы нищие перед Богом, что наша жизнь совершенно потеряна и что только один Христос, несущий грехи мира, может спасти нас. Лютеранское учение об оправдании грешника не претендует ни на что большее, кроме как на то, что она является освящением Евангелия. Для того, чтобы стать этим, ей необходимо было разделить судьбу самого Евангелия, к которому относились как к странной и необычной вести. И эта весть сталкивается с противостоянием каждого века, как вечное Евангелие Иисуса Христа вызывает противостояние всех эпох.
Третье представление связано с таким заблуждением как объяснение события Реформации частью события национальной истории Германии, что это является целиком и полностью протестом немецкого человека против набожности, власти, духовной системы Рима и Римского католицизма и в итоге учреждения национальной церкви, в которой могла бы развиваться национальная религия немецкого народа. Особенно это воспринимается в России, где лютеранской Церкви считается сугубо национальной «немецкой» в противовес «русской» православной Церкви. Данная позиция вызвана, во-первых, с тем, что на всем протяжении существования Лютеранской церкви в Российской империи в большей своей массе состояла из немцев и проведения политики, не допускающей переход из православия в лютеранство; во-вторых, в наше время некоторые представители старшего поколения среди немцев, исповедующих лютеранство, осознают себя немцами исключительно только как лютеране. Следует отметить, что безусловно Реформация была национальным событием Германии и включала в себя протест немецких христиан против Римской церкви с её явно чужеродным духом, а также против притязаний на владычество этой церкви. Конечно одной из целей Реформации было создать церковь в Германии понятной немцам по языку, практическим проявлениям и духу. Но это не было истинной природой Реформации. Это было лишь побочным продуктом. Хоть Лютер действовал как истинный патриот своего народа, однако для него не стояла защита немецкой души и благочестия на первом месте. Для него вопросы учения были на первом месте. Если и есть какой-то национальный интерес в лютеранской Реформации так это то, чтобы Германия не пала перед судом Божьим и властью дьявола. Это не вопрос об отношении Германии с Римской церковью, касающийся национальных интересов. Это вопрошание об истинности самого Евангелия. Лютеранская Реформация не пыталась учредить немецкое христианство, она не была заинтересована в немецкой церкви, она была заинтересована в сохранении единой, истиной и единственной Церкви Христовой. Лютеранскую церковь нигде и никогда не интересовало то, что является немецким, но её всегда интересует, что является спасающей истиной Божьей для всех людей, включая и немцев. Она учитывает тот факт, что наиболее характерные свойства каждой нации всецело выражаются в жизни церкви – от внешних форм до внутреннего благочестия и что церковь Германии всегда имеет очевидное отличие от Римской, Русской и др. и это естественно. Но единство веры не затрагивается этими различиями. Ибо какое отношение имеют физиологические различия человеческой набожности (благочестия) к вере во Христа Иисуса, Спасителя нашего? Какое отношение имеют различия в наших формулировках и организационных структурах к единству Тела Христова? Существует только одно Евангелие для всех народов, точно также, как существует единый Христос для всех людей. Не существует и не может существовать «немецкого Христа» как и «немецкой веры во Христа», которая бы характеризовала немцев как немцев.
Из выше сказанного мы видим, что попытки интерпретировать самоназвание церкви как объяснение особенностями личности Лютера, поворотным этапом эпохальной истории или событием истории немецкого народа не увенчались успехом. Тогда как же объяснить название и что заложено в его основе.
Если рассмотреть весь спектр существующих на сегодняшний день христианских конфессий, то можно заметить насколько он многообразен. На данный момент насчитывается тысячи разновидностей христианских церквей, носящих «свои» названия и отличающихся своими особыми вероисповеданиями и духовными традициями.
Всех их объединяет вера в Иисуса Христа как Господа и Спасителя мира на основании Священного Писания. Вера, в христианском значении этого слова, является глубоко сокрытой тайной, которая, открыта только Богу и открывается в один прекрасный момент каждому из нас по отдельности, но с полной уверенностью можно сказать, что наша вера никогда не очевидна для окружающих нас людей. Именно в этом смысле никто и никогда не может с полной уверенностью сказать даже о самом близком человеке, что он является верующим, не говоря уже о самом себе. В конечном итоге полагаться можно только на Спасителя, но нельзя на свою душу или своё сердце, в которых можно увидеть один грех.
По своей сути христианская вера сокрыта от глаз, но она спасает человека, оправдывает грехи и позволяет человеку вступить в отношения с Богом через Христа во Святом Духе. Если не принимать этого и обращать внимание исключительно на человека и на его «веру», т. е. на её проявление: его качества, его поступки и порывы его чувств, то тогда такая «вера» объединит нас не только со всеми «верующими христианами», но и с представителями других нехристианских религий.
Таким образом вера как характеристика психологического состояния или как основная направленность духовности человека несмотря на усердное подвижничество, огромную видимую решимость, большое радикальное обращение, не может быть тем общим знаменателем, который позволил бы отделить нас как отдельных личностей и как группу от окружающих принадлежащих к христианству или нехристианскому миру людей. Мы не можем положить всё это в основу самоиндентификации. Всё это строительство на ложном основании, считающим его надежным, и сомнительным в своем спасении и призвании. В конечном итоге это приведет к религиозности вообще, которая объединит всех «верующих», несмотря на рамки конкретных религий, в единый всемирный духовный опыт. И тогда слепые станут вождями слепых.
Истина Евангелия состоит в том, что глубочайшая тайна спасительной веры заключена не в наших душевных порывах, но в том, что Триединый Бог милостиво заботится о нас, во Христе заключил нас в Свои объятия и укрыл нашу греховность одеждами Христовых заслуг. Понимаемая таким образом вера объединяет нас со Христом, а во Христе – друг с другом силою Святого Духа. Но такую веру мы не можем каким-либо естественным способом увидеть, услышать или потрогать. Её нельзя положить в основу ни нашей собственной, ни групповой самоидентификации. Нас объединяет друг с другом и отделяет как группу и как отдельных лиц от всего остального мира сформулированное вероисповедание. Здесь имеется в виду и вероисповедание как акт, но прежде всего, речь идет о содержании. Более важным, чем сам факт наличия у нас вероисповедания, является то, что мы исповедуем и Того, Кого мы исповедуем.
Когда мы произносим слова вероисповедания – мы говорим не о нашей личной вере, не о нашем личном жизненном опыте и не о тех дарах, которые мы получили по милости Божьей, но мы исповедуем Бога, таким каким Он нам Сам Себя открыл, возвестив о Себе, таким, каким Он предстает пред нами в Своих милостивых деяниях на протяжении всей истории спасения, таким, каким Он в конце концов предстал пред нами в Своём Сыне Иисусе Христе – в Его жизни, смерти, воскресении и вознесении на Небеса.
Безусловно название Евангелическо-лютеранской церкви напрямую связано с Лютеранской Реформацией, которую возможно объяснить исключительно как событие церковной истории, которое единая, святая, католическая и апостольская Церковь Христова пережила в процессе своего существования. Ибо такая Церковь является исторической реальностью. Как церковь Божия, как Тело Христово, она скрыта от наших глаз, но мы видим и слышим её через проповедь Евангелия и преподавание Таинства нашего Господа Иисуса Христа. Если существует церковь, то существует, и история этой церкви как часть мировой истории единой церкви Божией переживающей через столетия. Одним из таких эпохальных событием и является Реформация. В христианстве нет ни одной конфессии, жизнь которой не была бы затронута Реформацией. Мы привыкли видеть Реформацию как событие, относящееся к движению 16 веку начавшегося со знаменитых тезисов Лютера. На самом деле реформация церкви как в морально-религиозном, так и в юридически-организационном смысле периодически требовалась для решения общей проблемы: отклонение от основных идей христианской веры и от того чем на самом деле является христианство и ответить на главный вопрос стоящий перед церковью: Что сделать для того, чтобы церковь снова могла стать тем, чем она должна быть согласно воле Божьей? А для проведения самой реформации необходимо понимание того, чем церковь на самом деле должна была явиться. Перед реформаторами стоит постоянный призыв – назад к первоначальной древней церкви для того чтобы вновь утвердить её свежесть, чистоту и жизнеспособность, потерянную со временем в период застоя и разложения. Обновление церкви опирается на убеждение, что существуют основные надежные стандарты, следуя которым церковь должна вновь обрести свое значение после всех своих отклонений на неверном пути. К таким стандартам относятся: Библия, традиция, соборы, власть священноначалия. Предметом спора между церквями был выбор: во-первых, какому стандарту следовать для того, чтобы церковь была возрождена; и во-вторых, соответственно какая из норм реорганизации церкви была верной? Лютеранская Реформация понимала суть идеи реформации как осуществление необходимого обновления церкви путем восстановления в ней здоровой атмосферы, в возвращении Господу той церкви, которая покинула Его, но которую не покинул Он. Лютеранская Реформация определила всеобщую норму (стандарт) – возвращение к Живому Слову Божию (Священному Писанию) по которому церковь должна управляться как в вопросах веры, так и в своей практике. Следует заметить, что реформация по сути своей это непрерывный процесс не только в том смысле, что этому обновлению, проистекающему от Слова Божьего следует повторяться снова и снова, но также и в том смысле, что это действительно происходит непрерывно. Каждая истинная проповедь вносит вклад в такое обновление. Такая реформация происходит каждое воскресение, и может происходить каждый день. Ибо истинная и живая церковь Христова в буквальном смысле всё время живет Словом Божьим и повинуется ему. Она не могла бы больше существовать, если бы не испытывала и не переживала день за днем снова и снова обновления силою Живого и Могущественного Слова Божия.
Как и древняя церковь, после ожесточенной борьбы за правильное понимание Нового Завета в течении первых столетий, пришла к пониманию Триединого Бога, а также того факта, что Иисус Христос есть истинный Бог и истинный Человек – этих открытий веры, дарованных церкви всех столетий через символы веры древней церкви – точно так же и Реформация дала церкви новое духовное видение. Лютеранская Реформация представляет собой великое событие продолжающейся истории этой древней церкви благодаря новому открытию Евангелия, впервые достигнутому с новозаветных времен, понимание заявления древнего символа веры относительно Сына Божьего: «…сошедшего с небес ради нас, людей, и ради нашего спасения…и распятого за нас…». Реформация дала ответ о том, что означает Евангелие, как весть о спасении, и о том, что такое само спасение в провозглашении учения о оправдании верой как правильное освящение того, что Священное Писание говорит относительно спасения человека.
Новое открытие библейской истины об оправдании грешника только по милости, только через веру и является новым открытием Евангелия. Лютеранскую церковь в христианском мире окружают «справа» Римские католики и Византийские православные и «слева» реформатские церкви, спиритуалистические и харизматические протестантские секты. Часто следующие из неверной христологической ошибки в учении о Слове и о средствах благодати находят свое отражение также и в учении об оправдании. Если для «правых» помимо Библии считаются авторитетным иные источники, на которых основываются многие небиблейские учения, такие например как для православных – это отношение между Богом и человеком передающееся словом сотрудничество, в итоге добавляется что-то к Библии; то для «левых» хотя они формально следуя Библии в качестве окончательного критерия учения принимают то, что кажется естественным человеческому разуму, в итоге убирают из Библии те принципиальные моменты, которые могли бы открыть дорогу к Милостивому Христу, и в конце концов приходят к утверждению, что человек обладает свободной властью решать вопросы, касающиеся его спасении по своему усмотрению и что он сам, насколько это только возможно, должен стараться искупить свои грехи, а потом уже надеяться на Божье прощение, некоторыми из них даже отрицается учение о первородном грехе. Такие ошибки ведут к недоверию Слову Божию, облеченному в библейские слова, что ведет с одной стороны к большему и первостепенному принятию многовековых традиций, которые не придают библейским словам особого значения или даже вообще не считают их Божьим Словом, с другой стороны к большему и первостепенному принятию внутреннего слова, различных видений и слов, полученных напрямую от Бога, которые ценятся куда больше, чем Библия.
Учение об оправдании верой является истинным показателем того, стоит ли церковь или падает т.е. здорова она или больна. Ибо, если эта истина забывается, то Евангелие понимается либо как свод морально-нравственных устоев и норм, либо как теория религиозной метафизики. Поэтому именно это открытие составляет основу реформации церкви и заново раскрывает ту истину, которой и только которой живет церковь. Ибо церковь не живет морально-нравственными нормами и устоями, знанием и соблюдением Закона Божьего, религией, возвышенными переживаниями божественного и знанием о тайнах Божьих. Она живет всецело прощением грехов. Реформация была обновлением церкви, обусловленным новым открытием и провозглашением чистого евангельского учения о прощении грехов. Поэтому Реформация не состоит из «этико-религиозных» исправлений, из повсеместного морального оживления и углубления духовности церкви. Она представляет естественное оживление проповеди Благовестия о прощении грехов ради Христа, которое ведет к последующему оживлению жизни ее членов и обновлению внешних форм церкви. Обновление чистого учения о Евангелии является плодом исинной Реформации.
Именно на это обновление взирали современники эпохи Реформации и евангельская церковь до конца XVII-го столетия. Затем пришли времена, когда, вместе с содержанием церковного учения, исчезло понимание самой сути учения Евангелия. И после этого появились те ложные толкования Реформации, которые мы рассматривали ранее. Современный человек пытается сделать понятным результат воздействия Реформации на мировую историю путем повтора такого толкования потому, что он не в состоянии понять, каким образом проблема чистого учения о Евангелии может столь сильно взволновать поколение людей, как это было в XVI-ом столетии. Даже религиозный человек нашего времени едва ли способен понять это, потому что он был подвергнут ложному обучению, которое не позволяет ему понять – что значит «учение» Евангелия. Он вырос с совершенно ошибочным представлением о различии между жизнью и учением, живой верой и церковной догмой, которая не имеет совершенно никакого отношения к вести о Библии и о церкви. С наступлением века Пиетизма, Рационализма, Либерализма и Постхристианской эпохи эта точка зрения особенно преобладала среди религиозных людей и препятствовала пониманию ими Евангелия. Не будет преувеличением сказать, что ложная теория религии, которую все мы получили в школе, является величайшим препятствием к пониманию Евангелия и Реформации. Она послужила закрытию наших глаз на то, что называется «учением» в Новом Завете. Современному человеку очень трудно понять того ликования многих тысяч сердец, той глубины жизни с верой в Бога и того интереса к Богу которое было в эпоху Реформации с его провозглашением «чистого учения». После эпохи Реформации, когда учению уже не стали придавать более такого значения и жизнь становилась всё более предметом заботы и внимания «житейской суеты повседневности» и религиозная жизнь превратилась лишь в слабое отражение того, чем обладали люди во время провозглашения «чистого учения». Нам трудно даже представить с каким ликованием пели лютеранский гимн «Возрадуйтесь, вы, искупленные Господом!» и другие подобные ему гимны простые люди в ту эпоху и что значило для них учение об оправдании грешника. Эти люди впервые познавали что такое Евангелие. Древние слова литургии, библейские цитаты, молитвы и церковные гимны обретали для них новую жизнь. С этого момента они впервые понимали, что значит веровать в Иисуса Христа. Они осознавали значение прощения грехов и познавали истину слов Катехизиса: «Ибо, где отпущение грехов, лишь там жизнь и спасение». Они познавали, что такое Слово Божье, а также то, что человек может буквально жить этим Словом Божьим, что фактически, никто просто не может жить без него. Ещё никогда, за всю историю церкви не провозглашалось учения, которое бы так будоражило людей и так двигало бы ими, как учение, принесенное Лютером в годы Реформации. Простое заявление Лютера об отречении от этого учения перед сильными мира сего как со стороны духовенства, так и среди светской власти которое можно смело приравнять как заявление перед лицом смерти и костром инквизиции: «Если меня не переубедят посредством свидетельств Писания или посредством ясных доводов разума – ибо я не верю ни папе, ни Соборам, ведь известно, что они не раз заблуждались и противоречили самим себе, - то останусь я в подчинении у приводимых мною слов Писания, а душа моя останется в плену у Слова Божия. Я не могу и не хочу ни от чего отрекаться, потому что действовать вразрез с совестью небезопасно и неблагочестиво. На том стою. Да поможет мне Господь. Аминь.» - совершило настоящий евангельский прорыв изменив состояние христианского мира и ход человеческой истории. Когда Реформация призвала однажды весь христианский мир к новым поискам истинного учения и истинного Евангелия и преподнесению их во всей чистоте, предполагалось, что за этими словами скрывается намного больше, чем просто внесение исправлений в теорию теологии. Слово «учение» в писаниях Лютера и в лютеранских Вероисповеданиях имеют то же значение, что и в Новом Завете: учить – значит представлять людям несущую спасение евангельскую весть, а слова «исповедовать» и «вероисповедание» - как ответ церкви на откровение Божье. Исповедание для Лютеранской церкви – это фраза «Мы славим Тебя, о, Боже! Мы признаем, что ты – Господь», произносимая прощенным грешником для исповедания веры, исповедания греха и поклонения Богу. И когда церковь единодушно отвергает ошибки, совершенные в древности и в современности, произнося своим лютеранским вероисповеданием: «Веруем, учим и исповедуем» - то такая забота о чистом учении ничем не отличается от той заботы, которую выражали апостолы Павел и Иоанн, предохраняя свои общины от искажений евангельской вести, выступая против тех «евангелий», которые не являются более Евангелием Иисуса Христа.
Начиная с момента своего зарождения, весь христианский мир был озабочен вопросом – что же такое истинное евангельское учение? С самого своего зарождения ни одна конфессия не может избежать столкновение с этим вопросом и необходимостью дать ответ на него. В этом состоит значение Реформации также и для тех конфессий, которые однажды отвергли её. Для них этот вопрос также остается открытым и волнующим. Но в суровой борьбе за чистое евангельское учение, которая была характерна для периода деятельности Лютера, из согласия веры и исповедания сформировалась Евангелическая Лютеранская церковь – как та часть христианского мира, которая приняла Реформацию и исповедала свою приверженность учению Лютера, потому что она снова нашла чистое Евангелие Иисуса Христа в его толковании. Эта взаимосвязь, эти взаимоотношения между учением Лютера, учением лютеранской церкви и учением Святых Писаний – нигде не выражены лучше, чем в вероисповедании Евангелически Лютеранской церкви – в котором Бог вынес на свет Свою истину из Слова Божьего и в соответствии с ним собрал такое же учение в артикулах и разделах Аугсбургского Исповедания, которое мы принимаем конфессионально и неизменно не потому что оно было составлено нашими теологами, но потому, что оно получено из Слова Божьего и твердо основано на нём.
Мы лютеране не сильны против истины, поэтому исповедуем: только Бог может нас спасти, только по благодати, только ради Христа, только через веру. Мы исповедуем Того Христа, Которого нам открывает Библия, и те условия спасения, о которых возвещается в Божьем Слове. Сами мы не можем подняться к Святому Богу на Небеса, в нас есть только грех, которым мы заражены целиком и полностью, в нас нет никаких духовных «гиперссылок», благодаря которым мы можем общаться с Милостивым Богом. У нас нет ни одного достаточно хорошего дела, которое мы могли бы предложить в качестве компенсации за наши грехи. Поэтому мы отвергаем все пути, которые ведут к Богу посредством дел, мы стоим пред Ним в полной беспомощности, когда Он приближается к нам и протягивает нам Свою руку в Своих Слове и Таинствах, которые Он дает в Своей Святой церкви через уста и руки Своих служителей. И мы принимаем Его таким, каков Он есть на самом деле в оправдании верой в Слове и Таинствах, соответствующих Слову, которые объясняемы и преподаваемы согласно повелению Господа. Для лютеранства важно наличие Слова, Таинств и сформулированного исповедание веры. Именно такой Лютеранская церковь понимает и видит себя – преемницей той церкви, которая ещё во времена Ветхого Завета узрела великое обетование Божие и которую Сам Господь созывал, пребывая во плоти, а после Воскресения посредством деятельности апостолов, и которой Он поручил нести Благую Весть по всему миру.
По своей внутренней, невидимой сущности Евангелическая Лютеранская церковь – это объединение людей, пребывающих в общении с Богом, а в Боге – друг со другом, это сообщество людей, праведных верой. Они – Невеста Христова и Его духовное Тело. Видимой «единая, святая, вселенная и апостольская церковь» становится там, где крещеные собираются слушать чистое Слово Господне и здравое евангельское учение, где в Причастии они принимают Истинное Тело и Истинную Кровь Господа. Она становится видимой благодаря той церковной структуре, которую учредил Сам Господь, благодаря тем служителям, которых Господь использует, чтобы пребывать Главой Своей церкви и Женихом, через проповедь Своего Слова и совершение Таинств, надзор за Своею церковью и руководство ею. Она становится слышимой в истинном апостольском вероучении, в молитвах, благодарениях и хвалениях, которыми церковь отвечает на милостивое присутствие Господа. Она становится осязаемой благодаря тем свидетельствам, которые все мы, христиане, являем в своих словах и делах, каждый на своем месте, каждый выполняя свою работу. Именно в этом заключается наша лютеранская самоидентификация и так мы отделяем себя от многочисленных окружающих нас исповеданий. Нас связывает друг с другом не количественное членство в церкви, но именно исповедание, принятие Господа таким, каков Он есть, принятие Его Слова как Закона и Евангелия, принятие Его Таинств в качестве истинных, действенных средств благодати и даже в качестве места таинственного присутствия Тела и Крови Господа. Там, где соединяются все эти видимые опознавательные знаки церкви сияет свет нашего учения и нашей самоидентификации – оправдание верой, которое связано со средствами благодати, с Законом и Евангелием, с истинным учением и с учрежденном Богом священством. И всё это образует неразрывное единство, когда мы называясь Евангелическая Лютеранская церковь пытаемся определить своё место среди многочисленных окружающих нас вероисповеданий.
Следующая публикация
Нет комментариев