Предыдущая публикация
«Уроки прекрасного» (Из серии «Невыдуманные истории»)
Самое сильное воздействие на человека оказывает звук. Имеете сомнения? Покопайтесь в памяти, в самых потаённых её уголочках, и обязательно вытяните на свет измятые, страшно запылившиеся воспоминания о первой завораживающей встрече с музыкой. Настоящей, живой, неизменно притягательной и желанной.
Жаркое лето моего бесшабашного, полного приключений детства. Соседка и подруга второй день не кажет на улицу носа. А поскольку она единственная, кроме меня, девочка в подавляюще мужском коллективе уличной банды, то играть стало решительно неинтересно.
«Может, заболела? – посещает мою голову неприятная мыслишка. Но я тут же отбрасываю её, как несуразную. Светкин брат Игорёк уже бы давно раструбил новость со всеми приятными (и не очень) подробностями.
Светка, в отличие от меня, открытой не была. Новости рассказывала и обновки показывала только тогда, когда желание похвастаться переваливало за желание «ни с кем ничем не делится».
Значит «милой» подруженьке купили нечто интересное, и она пребывает в эйфории от обладания чем-то для других недоступным. Любопытство, подогретое собственными домыслами и даже невероятными фантазиями толкает меня на самые рискованные действия. Решаюсь на разведку боем.
Зайти во двор к подружке – это мы запросто. Но как попасть в дом и разузнать причины Светкиного отсутствия? Это задача!
Разумные, хотя относительно молодые родители подружки игр в доме не приветствовали: «Дети, мол, шалят, разбить-повредить что-нибудь могут…». Это у меня был вечный шалман, потому как детворе позволялось, если не всё, то очень многое. И бабуля, и родители любили детей, а вещи и мебель - это дело наживное. Причем детей «непосидющих», как любила говарить бабуля. Готовила она еды пятилитровую!!! кастрюлю, точно зная, что вся уличная свора и обедать, и полдничать, и ужинать явится к нам.
- Светка! – мой очень даже громкий ор разрывает сонную обеденную тишину сельской улицы.
На высокий порог выскакивает всклоченная подружка:
- Что?
Светка таращит на меня глаза и нервно теребит подол белого в вызывающе красный горох платья, такого же как, кстати, у меня.
- А ты чего это гулять не выходишь? Заболела? – тяну я, хотя вижу, что соратник по шкодам чувствует себя хорошо.
- Я? Нет! Ну.. – мямлит Светка.
- Наказали! – озаряет меня.
И тут из дверей показывается такая же, как у подружки, всклоченная, вся в крупных кудрях голова дяди Вити – Светкиного отца.
- О! Ленка! И чего на пороге стоим. Светка, зови подружку в дом, покажи, что тебе подарили.
Вообще-то, особой приветливостью вечно хмурый сосед не отличается. Но меня любит. Наверное, за то, что рано наученная читать, я всех детей улицы вдохновляю на читательские подвиги. Да и шалить в Светкином доме себе не позволяю. Правда, высокий порог Светкиного дома в затеянных детворой играх часто играет роль сцены. А уж концерты доморощенных «Ротару», «Пугачёвых» и «Кобзонов» пережить – это да! Не каждый выдержит.
Светка поджимает губы и идёт делиться тайной.
Пока я шла по прохладному коридору, в моих мозгах промелькнуло немеряное количество вариантов подарка. Но такого я не ожидала!
В гостиной, в простенке между двух окон стояло … фортепиано! Огромное, темно-коричневое, лаково поблескивающее, с золотым тиснением названия фирмы изготовителя оно сразило меня наповал.
- Света будет учиться музыке, - доносится сквозь плотную завесу восторга до меня голос дяди Вити. – Свет, покажи, что умеешь.
Подружка гордо откидывает крышку, и меня окатывает очередная волна восторга. Подставка для нот, бело-чёрный супремат клавиш напрочь затмевают важный голос соседки, рассказывающей, как расположены клавиши:
- Вот смотри, - Светкин палец останавливается на одной из пломбирных клавиш, - это «до». Её легко найти. «До» и «ми» захватывают «ре».
Я пока ничего не понимаю совершенно, но инструмент меня завораживает.
- Смотри, я уже умею играть одну песенку! – гордо сообщает Светка, вызывая во мне приступ жгучей недетской зависти.
– «Фа-фа ми-и, ре-ре-до-о», - напевает подружка, и неуверенно переставляет по клавишам непослушные пальчики. – Василё-ёк, василё-ёк – мой люби-имый цве то-ок!
И вдруг, абсолютно неожиданно, наверное, для самой себя щедро предлагает:
-Хочешь попробовать?
Я смотри на свои далеко не чистые руки и спрашиваю:
- Можно?
«Фа-фа ми-и, ре-ре-до-о»,- мысленно повторяю простейшую мелодию и опускаю руки на волшебный, для меня, инструмент. Потом пробую ещё раз.
- Пап, а теперь ты сыграй! – треплет дядю Витю Светка.
Затаив дыхание слушаю музыку.
Играл тогда сосед совсем, как я поняла позднее, простенькую «К Элизе». Но тогда для меня это звучало необыкновенно завораживающе. И в какой-то момент я вдруг чувствую, что уши неприятно режет скрип, а на языке разливается кислость, как если бы укусила лимон. Я морщусь и шепчу: «Нет»
- Что «нет»? – тут же вскидывается сосед.
И как только услышал. Я мучительно краснею и шепчу:
- Там было неправильно.
Честно говоря, я даже зажмурилась и приготовилась услышать нагоняй за то, что мешаю.
- Надо же! Услышала! – почему-то восхищается дядя Витя. – А ну скажи, где неправильно! – и начинает играть мелодию сначала.
Я честно жду «скрип» и «лимон», но их нет.
- Что молчишь? – подначивает меня сосед,
- Сейчас правильно было, - хлопаю я глазищами.
Вечером того дня дядя Витя пришёл к нам в гости. Детей, конечно же, выставили играть подальше от взрослых, но моё, да и Светкино, любопытство без особых проблем побороло предписанный воспитанием постулат «подслушивать – это плохо». Мы, притаившись, как мыши, под
дверью, нагло слушаем разговор двух пап.
- Миша, отдай Ленку в музыкальную школу! Она музыку чувствует. Слышит её, понимаешь? – тихо говорит Светкин отец.
- Брось, Вить! Ну, какой из неё музыкант? Она шантрапа в юбке! Я от жалоб в школе устал, а ты хочешь, чтобы мне ещё и в музыкальной плешь проели! – отмахивается мой папа.
- Нет! Ты не понимаешь! Она фальшь услышала, так даже скривилась! А мелодию слышала в первый раз! И как правильно – просто не знала. Почувствовала. Отдай девку музыке учиться!
- Бог с ней, с музыкой! Инструмент я где возьму?! – папа сдался на уговоры.
Проблема с инструментом и стала решающей. В музыкальной школе я училась совсем недолго по той причине – острого дефицита музыкальных инструментов. Но любовь к музыке осталась на всю жизнь.
Став старше, я научилась выделять из какофонии звуков ряд чистых, нежных, слегка гудящих и строить из них мелодию. Отсюда моя, непонятная для многих, любовь к музыке Стравинского и Шнитке. А если совсем уж тошно, то тянусь к стройной, по северному суровой музыке Грига. Честно признаюсь, что люблю рок-музыку по той же причине – можно творить отбор чистых проникновенных, магических, для меня, звуков. А вот этномузыка завораживает многослойностью, напоминает выложенную из брусчатки дорогу, до зеркального блеска отполированную тысячами и тысячами прохожих. Идешь по такой мелодии и видишь саму себя, без прикрас и уродливых масок, предусмотрительно заготовленных для окружающих с их липкими любопытными взглядами, и настолько эти маски приросли к лицу, что порой сама не понимаешь, где ты настоящая.
Меня музыка очищает, успокаивает, наполняет энергией. Наверное, поэтому я всячески стараюсь приучить к этому источники неги и чистой энергии своих горе-учеников, старательно и страстно подбирая музыку к урокам прекрасного.
Елена Грищенко.
Следующая публикация
Комментарии 4