Дорогие друзья. Сегодня решил предоставить вашему вниманию свой рассказ, зарисовка взята из реальной жизни 90-годов. Никаких имён, названий местности в рассказе не будет.
«Слёзы горькие, горькие…»
(из реальной жизни 90—годов)
… Слёзы, горькие слёзы текли по щекам мальчишки и замерзали на трескучем сорокаградусном морозе.
«Ничего, вот я вырасту и куплю много много дров, чтобы не было больше так холодно дома, чтобы я и моя мама больше никогда не замерзали. Куплю ещё много еды, чай куплю и хлеба куплю много, может даже сахар ещё куплю. Обязательно надо будет купить соли, потому что без соли картошка не вкусная, а подмёрзшая даже противная, хоть и говорят что она сладкая, но она не сладкая, она противная. Нисколько она не сладкая. А лепёшки из отрубей очень горькие, очень» - мальчик шёл по глубокому снегу, по льду морозной холодной декабрьской реки, тащил за собой самодельные деревянные санки, в руках пилу-ножовку, закрывал другой рукой лицо от режущих морозных льдинок, в который превращался воздух вокруг и думал, думал, думал. Вспомнил, как попробовал сделать из чистых отрубей лепёшки и через силу ел их. Слёзы тогда текли, тошнило, но есть хотелось так, что мальчик пересилил себя и съел все лепёшки. « А вот если бы те лепёшки были солёные, то может и не были бы такие невкусные» В памяти сразу вставали пирожки и калачики, которые пекли дома, когда он приходил из школы. Он тогда пошёл в первый класс и однажды довольный, уверенный в себе пришёл первый раз один домой. Уроки закончились раньше чем обычно и мама не успела за ним прийти и он как взрослый, один пришёл домой, а дома стоял такой вкусный запах свежих пирожков. Бабушка крутилась около русской печки, мешала угли. Угольки потрескивали и вспыхивали яркими огоньками. Было тепло и уютно. Мама выкладывала из квашни тесто в листы, дно которых заранее было обмазано свиным жиром. А потом из теста получался такой вкусный хлеб. Такой хлеб был только у его мамы и бабушки, больше никто так не умел стряпать. И калачи… с таким ароматным запахом и такие вкусные, вкусные. И пирожки… какие пирожки были тогда… с ливером, с капустой, с картошкой.
Всё это счастье рухнуло в один момент. В самом начале 90-х ещё можно было продержаться, конечно, хотя пенсию, которую получала бабушка платили не вовремя, иногда не платили совсем, с зарплатой было то же самое, но протянуть можно было, но вскоре бабушка умерла, мама мальчика осталась без работы. Доходов у семьи не стало совсем. Только картошка спасала от голодной смерти, в огородчике садили по возможности, так как семена на что то нужно было купить, но можно было оставить на семена выращенные у себя помидоры, огурцы и это выручало. Время выживания наступило быстро, молниеносно. Вскоре отсоединили летний водопровод, электроэнергию, так как платить за всё это стало нечем. Дом погрузился во тьму и слёзы. Зимой картошку и кипяток варили на печке, а летом на улице под открытым небом на небольшой буржуйке. Дров было нужно очень много, но где их взять – это был вопрос без ответа. Мальчика в лес на заготовку дров никто не брал, а зачем он там. Силёнок мало, бензопилы своей нет, денег тоже нет – лишняя обуза. Разобрали и сожгли все постройки, которые построил ещё дедушка мальчика. Сараи, стайки, заборы, избушку, которая служила зимним курятником в своё время, баню. Баня топилась по «чёрному». Баня не имела дымохода, дым выходил прямо в баню и из дымового окошечка наружу. Многие односельчане перемылись в этой бане, так как бань было очень мало в селе в начале прошлого века. Но жар в такой бане был особенный, несравнимый с современными банями. Все стены, пол, потолок дышали жаром, паром, а главное дышать внутри протопленной бани было нисколько не тяжело.
Мальчик вспомнил как распиливали с мамой брёвна от бани двуручной пилой. Зубья пилы скользили по лиственничному бревну как по железу, очень твёрдым стало дерево за долгие годы службы, да и строили в то время на совесть и дерево подбирали и сушили и выкладывали сруб - на века , поэтому и стоят дома построенные в те времена долго и ещё будут стоять не одно десятилетие.
Вскоре разобрали и сожгли всё, что было можно. Дом окружал лишь забор на центральную улицу и заборчик вокруг огорода. Их сжигать было нельзя, потому что иначе не стало бы возможным садить ни картошку, ни мелочь.
Тогда и соорудил мальчик санки из старых досок, привязал к ним верёвку. Связал несколько кушаков от маминых и бабушкиных платьев, чтобы связывать сухие палки тальника и черёмухи. Взял дедушкину пилу – ножовку и пошёл за два километра за реку пилить и собирать сухостой. За рекой не было толстых, берёзовых или осиновых деревьев, там рос только тонкий тальник, кусты черёмухи и местами дикой яблони.
Мальчишка делал по два три рейса в день за сухостоем, но всё равно этого не хватало чтобы нормально протопить печь, поэтому одну комнату решили закрыть одеялом и не жить в ней, чтобы больше тепла сохранилось в доме. «Главное чтобы не замерзала картошка, сами то ничего потерпим» - думали они. В любом случае выхода больше не было. Больше двух, трёх рейсов мальчик не смог бы сделать физически.
Вот и сегодня он проснулся утром, помылся, проглотил пару варёных несолёных картошин, запил их кипятком, натянул старые ботинки с видневшимися дырками, которые он заткнул кусочками ваты и отправился за дровами. Ботинки и куртку ему отдали одни хорошие люди, у которых дети уже выросли, выбрасывать было жалко, а продавать не было смысла, вот и отдали их маме мальчишки. Хорошо, что ещё осталась одежда, купленная раньше, иначе одеть было бы нечего. Мама, когда жили хорошо, всегда старалась покупать ему одежду, игрушки, конфетки и никогда не думала о себе.
Градусник в сенях показывал минус 42, но это не останавливало мальчишку, он знал, если не идти, то замёрзнет картошка и замёрзнут они сами.
«Вот сейчас насобираю дров, привезу домой, истопим печку, сварим картошку, растопим снега, хорошо что ещё снег есть и не приходится в такой холод за водой на речку ходить. Есть хочется и ноги трясутся, наверное от того что мало поел утром. Хотя они постоянно трясутся и есть постоянно хочется. Сварим с мамой картошки, зажжём керосинку. Вчера маме один местный тракторист дал солярки, можно теперь со светом сидеть. Как же хорошо что у меня есть мама. Бедная, она часто плачет, меня всё жалеет… но ничего.. вот вырасту и куплю ей много много всего вкусного и дров куплю обязательно и мама не будет больше плакать» - думал мальчишка.
Над рекой стоял морозный туман. На снегу виднелась тропинка заячьих следов. Рядом с тропинкой были следы покрупнее. «Собака или волк» - подумал мальчик и свернул в сторону от следов. Не хотелось бы встретиться с голодным зверем вдалеке от людей, шансов убежать, спастись просто не было, отбиться с одной ножовкой, не реально.
Снег в этом году был глубокий, почти по колено утопала нога в снегу, идти было трудно, но не далеко уже темнели среди яркой белоснежной поляны заросли тальника.
«Сейчас отдохну немного и буду собирать сухие ветки. Вон ту надо распилить на несколько штук, чтобы не тащилась по земле за санями. Когда ветки длиннее санок, то тянуть санки тяжело, они скребут по земле и тормозят, тем более в гору придётся идти. Надо распиливать, легче будет» - мальчишка сидел на санках и уже смотрел по сторонам, приглядывая упавший от ветра или от старости сухостой.
«Завтра в школу надо идти. Хорошо что ребята у нас хорошие, не обзывают и не бьют, наоборот защищают от других. А ведь могли бы, они то не голодают и одеть у них есть что. У многих сохранились коровы, они могут молоко продавать и покупать еду. Мама говорила что у нас тоже раньше была и корова и свиньи и даже конь был, но это когда дедушка живой был. Потом только корова была, а при мне уже только свиньи были, но потом зерна не стало, кормить нечем было и держать свиней не стали. Ну а кто ж думал что так всё рухнет быстро. Ну, ничего, пока есть что одеть буду ходить в школу, учиться буду, а там видно будет» размышлял мальчишка, сидя на краю саней и отогревая дыханием замёрзшие руки.
«Вчера в школе рассказывали как в соседнем посёлке случились страшные разборки. Расстреляли из автомата микроавтобус с «челноками». Ехали, видимо из Китая, везли всякую одежду разную, а их встретили на дороге и очередью прошили всю машину. Интересно, убили кого или пугали только. Что-то никто ничего не говорил про это. Наверное деньги отобрали или вещи, смотря куда они ехали, в Китай или уже обратно. Да и сейчас как то никто уже не удивляется, каждый день что-нибудь случается, то стреляют, то взрывают, но так рядом с нами, первый раз. Говорили что люди исчезали, но так в открытую.. Не было никогда. Правда, однажды бомжа сожгли живого в подвале в каком-то, но те были не бандиты а «бритоголовые» , скинхеды или как их там называют, хотя ещё хуже бандитов. Все стены свастикой разукрасили. Мы когда с мамой за игрушками ездили на автобусе в посёлок, стены чистые были. Хотя может врут, я сам то уже много лет в посёлке не был, да и автобусы уже не ездят давно, на попутках только, да и не зачем туда ехать» - мальчик пытался отогнать от себя мысли о замерзающих руках и ногах, о предстоящей работе, но мысли всё равно крутились и крутились вокруг повседневных забот.
Сухие ветки никак не хотели ломаться от удара ноги. Пила неохотно вгрызалась зубьями в промёрзшую древесину, а руки не хотели слушаться. Пар изо рта не давал смотреть - где пилить. Ствол рядом стоящей черёмухи звонко трещал от мороза. Солнце тускло освещало землю сквозь пелену тумана. На улице стоял декабрь 1997 года…. Впереди было ещё немало долгих лет ежедневных страданий. Долгих лет выживания… и слёз.. горьких, горьких слёз…..
И морозный снова стоит туман
Над рекою замёрзшею стелется
Слёзы горькие льются от прошлых ран
Много лет прошло, всё не верится
Столько лет прошло, но душа болит
На осколки жизнь разбивается
Над рекою снова туман стоит
Можно всё простить? – Не прощается.
И пройдет не мало и дней и лет
Можно всё забыть? – Не забудется
Будет много ещё горьких слёз и бед
Но и счастье когда-нибудь сбудется…
23 декабря 2023