Предыдущая публикация
Рождение двойни никто не ожидал.
Думали, что у Нюрки пузо большое, потому что много воды в утробе, или девку носит. Лицом Нюрка подурнела к концу беременности.
Когда пришло время рожать, бабы свели будущую мать в баню и, время спустя, повитуха Аксинья вынесла на улицу сверток с крепким мальчишкой, чтобы показать отцу наследника. Василий обрадовался и нарек первенца Степаном, в честь своего батьки.
А тут из бани выскочила Нюркина тетка и заголосила:
— Вертайся назад! Там, кажись, второй лезет!
— Какой второй?! — опешила повитуха и прижав к себе малыша юркнула обратно в предбанник.
Василий, сбежавшиеся родня и соседи напряженно ждали. Ни в Васиной, ни в Нюркиной родне двойни не встречались. Мужик даже заподозрил жену в заходе налево, но поразмыслив успокоился — нет у них в деревне ухарей, до чужих жен падких, да и двойня последний раз рождалась у старой Анны двадцать лет назад, девок она тогда родила…
Дверь бани скрипнула и вышла тетка роженицы, Анфиса. Она держала в руках комок из окровавленной льняной простыни, в котором раздавалось слабое шипение.
— Что там? — вытянул шею Василий.
Анфиса дрожащими руками протянула сверток отцу и тихо ответила:
— Последыш получился. Поди не выживет. Но имя дать надо, чтобы похоронить по-людски.
Василий принял малыша и посмотрел на маленькое сморщенное синюшное личико. Ребенок пытался плакать, открывал рот, но раздавалось только шипение.
— Он немой, что ли? — проговорил сосед.
— Ага, — кивнула Анфиса и прибавила, — а может, еще чего внутрях не хватает. Вон какой маленький и тощий.
Действительно, младенчик помещался на двух ладонях и весил не больше кошки. Тоненькие пальчики хватали воздух, но когда Василий сунул в ручонку палец, то понял, что сил у новорожденного совсем нет.
— Не жилец мой младшенький, — пробормотал новоявленный папка, — пусть Са́вой будет, Савелием.
Он вернул последыша тетке и направился в амбар: нужно вторую люльку ладить. Пока хилый младенец не помер, он будет окружен заботой и вниманием…
Прошло несколько лет. К удивлению всей деревни, последыш Сава выжил. В отличие от своего крепкого братишки Степы он был худенький и слабенький. И не разговаривал.
Василий брал пятилетнего первенца с собой на покос, рыбалку и прочие мужские дела. Хваткие руки Степашки быстро постигали премудрости мужского деревенского труда. Поначалу Савелий тоже напрашивался, но быстро уставал и ложился в теньке отдыхать. Нюрка стала приучать его к домашней работе: плетению корзинок, посадке растений на грядках, сбору грибов, ягод и трав в лесу.
И вот диво: там, где сеял и высаживал рассаду немой Сава, всходы получались крепкие да урожайные, и никакие гусеницы и паразиты их не жрали. Удивлялась Нюрка, но решила проверить догадку о волшебных ручонках младшенького — к концу лета выдала ему горсть маленьких и тоненьких чесночных зубчиков, из которых точно ничего бы вырасти не успело.
— Посади их, сынок, на крайней грядке, — попросила мать, — авось еще успеют взойти…
Не наступили еще первые морозы, а Нюрка уже выкапывала чесночные головки размером с кулак.
А потом случилась беда. Кошка, любимица Савы, угодила в зубы соседскому псу, который сорвался с привязи. Мурку принес сам сосед и повинился:
— Совсем кобель сдурел. Видать, помрет ваша кошка.
Сава подошел к окровавленной любимице, когда сосед положил ее на лавку, и накрыл слабо дышащее тельце узенькими ладошками. Он водил руками, лишь слегка касаясь шерсти, пачкал пальцы в крови и что-то шипел.
Взрослые решили, что малыш так горюет и не стали мешать ему прощаться с пушистой подругой. Все вышли из избы, и только Степа оглянулся на брата. Уже на улице он подергал Нюрку за подол и спросил:
— Мама, а почему у Савы руки светятся?
Василий удивленно посмотрел на старшего и погладил его по голове:
— Тебе показалось, сынок. Это свет из окошка так упал.
Спустя время сосед ушел, а семья вернулась в дом и обомлела: Мурка стояла у своей миски и бодро лакала молоко. Сава сидел рядом гладил любимицу. Потом он ткнул пальчиком на лохань и жестами показал, что кошку надо помыть. Мол, вся в крови она.
С тех пор в силе рук последыша уже никто не сомневался. Сначала домашние обращались к нему с разными мелкими болячками: где порез, где ожог, а где и чирий вскочит… Домашнюю скотину Сава тоже взялся лечить. Только вскоре стало ясно, что тяжко мальцу целительство дается. Чем сложнее болезнь, тем слабже последыш делался. Лежал бледнее беленой печки, руки поднять не мог, сердечко слабо в хилой груди постукивало…
Стали его беречь и соседям велели по пустякам Савелия не беспокоить, всякую ерунду лечить по старинке. Так и жили.
К двенадцати годам Степан вытянулся, отцу уже до плеча доставал, всякой мужской работы не боялся. Савелий же едва доставал брату до плеча. Но старший любил и оберегал младшенького.
Однажды задумал Василий охлупень на крыше заменить — старый стал совсем трухлявый. Пока они со Степой ошкуривали и вырубали нижнюю борозду на подходящем бревне, Сава с упоением рисовал угольком голову коня на конечном изгибе. Позже Степа сам вырезал хранительницу-лошадку, которая украсит крышу.
Пришло время поднимать охлупень. Василий позвал двоих мужиков и стали они бревно на крышу затягивать. Мальчишки стояли внизу и смотрели. Скрипели веревки, поднимался деревянный конь, полз по крыше, чтобы занять свое место… Тут раздался гул и щелчок.
Передняя веревка лопнула и бревно, словно маятник, держащийся на одном конце, понеслось к земле. Степа только и успел, что оттолкнуть Саву, а самого его накрыл удар деревянной лошадиной головы.
Старший упал на землю и перестал дышать, из разбитого виска на траву обильно потекла кровь. Все кинулись к парнишке, хотели его поднять и отнести в избу, но Сава протиснулся вперед, отогнал родителей и приник всем тельцем к брату, обхватив ладошками его голову. Немые губы почти беззвучно шипели непонятные слова, а из глаз текли слезы.
Шли минуты. Кровь перестала течь, а лицо Степы из мертвенно-бледного стало почти нормальным. Грудь поднималась, вбирая в себя воздух, и даже лежащий на нем слабый братишка не мешал дыханию. Нюрка ревела, уткнувшись в плечо мужа, а Василий просто молился, чтобы волшебные руки последыша спасли старшенького.
Степа открыл глаза и пробормотал:
— Савку снимите.
Только тут родители поняли, что у мальца может не хватить сил, на такое большой лечение. Василий подхватил на руки Савелия и понес его в дом. Нюрка захлопотала вокруг старшего. Когда муж вернулся, то коротко бросил:
— Дышит Савка…
В этот день последыш так и не открыл глаза. Лежал бледный на лавке и слабо дышал. Ночью Степан сел рядом, держал младшего брата за руку и благодарил за подаренную жизнь. На рассвете Савелий последний раз вздохнул и его не стало…
Минул год, и Нюрка снова родила сына. Крепкого и здорового. Степа долго разглядывал младшего братишку, а потом уверенно сказал:
— Это наш Сава вернулся. Я точно знаю. Только теперь он проживет счастливую жизнь!
Из сети
Следующая публикация
Комментарии 4