Предыдущая публикация
Шампанское марки «Их штербе»: трагический уход Ильи Ильфа и великая любовь, победившая смерть
Мария Тарасенко и Илья Ильф (Файнзильберг) поженились 21 апреля 1924 года. Новоиспечённый супруг делил комнатку в коммуналке с Юрием Олешей, который окрестил её «спичечным коробком», там же поселилась и молодая жена.
Илья Ильф держит в руках издание романа «Двенадцать стульев»
Обстановка была спартанской: Илья являлся счастливым обладателем табурета и матраса на четырёх кирпичах, Олеша спал на газете. Парадные брюки у приятелей были одни на двоих и имели столь плачевный вид, что однажды Маруся натёрла ими пол, приняв за суконную тряпку.
Несмотря на бытовые трудности, вечную нехватку денег и частые разлуки нежность молодожёнов друг к другу, казалось, стала ещё сильнее.
«Дорогой, добрый мой детёныш, девочка, я посылаю тебе мою морду. Она вышла такой, как на самом деле, то есть ужасной. Губы, как калоши, и уши, как отлив. Милый, дорогой, за что ты меня любишь. Я тебя люблю за то, что ты красивая и маленькая. А ты за что? Милый, крепко, много тебя целую…»
Илья Ильф – жене. Москва, 2 мая 1924 г.
«Дорогой телёночек, мне здесь почти нечего делать, и я скучаю по тебе. Мне трудно проснуться без твоей милой носатой головы рядом. В Одессе жарко…»
Мария Файнзильберг – мужу. Одесса, 5 августа 1924 г.
В строчках, пронизанных безграничной любовью, появляются трогательные в своей наивности попытки хозяйствования и ведения быта с обеих сторон.
«Деньги я тебе пошлю завтра телеграфом. Напиши, где ты обедаешь и что делаешь. Я уже раз просил, но ответа не последовало на эти законные вопросы. Носки я иногда ношу даже розового цвета. Необыкновенно элегантно и вызывает восторженные крики прохожих… Милая моя доча, мы будем очень хорошо жить. Купим тебе шляпу и заживем очень элегантно».
«Если б Вы были умным супругом, то Вы, например, купили бы какой-нибудь шерстяной чепухи на платье, а также и сатиновой на одеяло, вроде того, что у нас на одеяле, или красивее, полагаясь на Ваш вкус. Здесь всё гораздо дороже. В-третьих, мне нужно 12 рублей на туфли, как это ни странно. Потому что, опять же, по моём приезде в Москву мне не в чем будет ходить».
Отдельную комнату в коммунальной квартире Ильф получил только после выхода «Двенадцати стульев» – в 1929 году. Маруся была счастлива: она писала картины, ретушировала фотографии для журналов и, исполненная вдохновения, увлечённо наводила уют в новом жилище.
Илья Ильф с женой в своей комнате в Соймоновском проезде. Фото В. Иваницкого, весна 1933. Дом, в котором поселилась молодая чета, был построен для сотрудников газеты «Гудок» и находился недалеко от Храма Христа Спасителя
«Маля дорогая, я тут очень забочусь о хозяйстве, купил 2 простыни (полотняные), четыре полотенца вроде того, что я тебе оставил, и множество носовых платков и носков. Так что тебе не придется думать о носках и их искать, как ты всегда это делала. Хочу комнату не оклеивать, а покрасить клеевой краской. Напиши, согласна ли ты?»
Из письма жене
В 1935 году родилась дочь Сашенька. Ильф был нежным, обожающим отцом, называл пухленькую малышку Пиг («поросёночек») и в письмах обращался теперь к жене и дочери, называя их «дети мои родные».
Путешествие на автомобиле по американским штатам, предпринятое корреспондентами газеты «Правда» Ильёй Ильфом и Евгением Петровым в сентябре 1935 года и продлившееся три с половиной месяца, пополнило литературную сокровищницу путевым очерком «Одноэтажная Америка», но надолго разлучила Ильфа с любимой семьёй.
«Милая моя, нежная дочка, я уже очень заскучал. Ни тебя нет очень долго, ни Пига маленького. Дети мои родные, мне кажется, что никогда больше с вами не расстанусь. Без вас мне скучно. Вот ходят по улицам индусы, японцы, голландцы, кто угодно, и Тихий океан тут, и весь город на падающих склонах, а мне уже чересчур много, мне нужно вместе с тобой посмотреть, как наша девочка спит в кровати».
Ильф с дочерью Сашенькой. Каждого гостя восторженный отец непременно тащил к детской кроватке, вопрошая: «Посмотрите, правда, моя дочь красавица?» Все, конечно, охотно соглашались
Страшная беда уже подстерегала маленькую семью. Незадолго до возвращения на родину, зимой 1936 года во время прогулки по кладбищу в Новом Орлеане Ильф поделился со своим соавтором и близким другом Евгением Петровым: «Женя, я давно хотел поговорить с вами. Мне очень плохо. Уже десять дней, как у меня болит грудь. Болит непрерывно, днём и ночью».
Туберкулёз был диагностирован у Ильфа ещё в молодости в начале 1920-х, но долго не давал о себе знать. Длительные переезды, перемена климата, большие нагрузки оказались губительны: Ильф кашлял кровью, быстро утомлялся и находился в крайне подавленном настроении.
Возвращаясь из Штатов, в Париже Илья встретился со старшим братом – художником-сюрреалистом, иллюстратором и фотографом, в эмиграции взявшим псевдоним Сандро Фазини. Обеспокоенный, тот настаивал, чтобы Ильф проконсультировался со специалистом по лёгочным болезням, но Илья отказался наотрез: он рвался домой, к жене и дочери.
«Дорогой мой нежик, здесь сейчас 12 часов ночи, у тебя семь часов утра, и наш милый Пиг, наверно, уже встал, и ты его кормила. Нежные мои девочки, я очень хочу видеть вас обеих... Люблю вас бесконечно». Сашенька с папой и мамой.
«Мой золотой человечек, стыжусь уже спрашивать о нашей Сашеньке. Чем спрашивать, лучше бы приехал. Но ты мне поверь, я очень скучаю без вас и иногда жалею, что уехал, оставил вас обеих на столь долгий срок. Дети мои, целую нежно...»
Болезнь быстро прогрессировала. Как-то Маруся застала мужа склонившимся над раковиной. «У меня кровь горлом», – растерянно обернулся к ней Ильф.
Сильнее, чем от недуга, он страдал от невозможности быть рядом со своими девочками: боясь их заразить, предписал самому себе строжайшую изоляцию и не мог обнять Марусю, взять на руки Сашеньку. Та, совсем несмышлёныш, быстро отвыкла от отца, дичилась, и это делало его страдания невыносимыми.
Маруся, не слишком приспособленная к быту, самоотверженно ухаживала за мужем: готовила специальные блюда, предписанные лечебной диетой, давала лекарства по часам, бесконечно наводила чистоту в их маленьком уютном жилище. Но незримый враг вёл свою разрушительную работу и не собирался отступать.
Когда Ильф был уже очень болен, маленькую Сашу не впускали в комнату, где он лежал,. Как-то девочка, испугавшись насекомого, бросилась к отцу, крича: «Папа, папа, жук!» Илья страшно обрадовался и бесконечно повторял Марусе: «Вот видишь! Всё-таки жук оказался страшнее папы»
Как вспоминал Евгений Петров, Ильф «прощался с миром мужественно и просто, как хороший и добрый человек, который за всю жизнь никому не причинил зла».
В 1937 году начали заселять знаменитый писательский дом в Лаврушинском переулке. Вместе с Кавериным, Пастернаком, Олешей, Катаевым, Пришвиным, Паустовским и Макаренко получили по трёхкомнатной квартире и неразлучные соавторы: Ильф на четвёртом этаже, Петров на пятом. «Отсюда уже никуда», – пророчески констатировал Ильф.
Он ещё успел побывать на собрании московских писателей в первых числах апреля и даже пригубил бокал игристого, иронично пошутив: «Шампанское марки «Их штербе» (цитируя слова Чехова, который незадолго до смерти попросил шампанского и сказал по-немецки пришедшему доктору: «Ich sterbe» – «Я умираю»).
За годы совместной работы Ильф и Петров очень сблизились, «проросли» друг в друга, но оставались неизменно на «вы». В этом был весь Ильф с его подлинной интеллигентностью
13 апреля 1937 года всё было кончено: Илья Ильф умер в возрасте 39 лет в своей квартире на руках жены. На траурных мероприятиях Евгений Петров заметил: «Это и мои похороны». Он погибнет при крушении самолёта «Дуглас» 2 июля 1942 года, возвращаясь в Москву из осаждённого Севастополя. В те же 39, что и незабвенный друг.
Старший брат Ильфа Сандро Фазини и его жена примут мученическую смерть в концлагере Освенцим. Средний Михаил умрёт от голода в эвакуации в 1942.
Маруся переживёт любимого Илю на 44 года и будет хранить верность мужу до конца своих дней. Чтобы усмирить грызущую тоску, ночами она перечитывала старые письма и отвечала на них – ему.
Александра Ильинична Ильф (до достижения 16-летнего возраста – Файнзильберг; при получении паспорта Агния Барто и Сергей Михалков добились для дочери Ильфа права носить псевдоним отца) окончила филологический факультет МГУ и посвятила жизнь сохранению литературного наследия Ильи Ильфа.
Александра Ильф с сыном Ильёй, названным в честь деда. В детстве мальчик был очень похож на Илью Арнольдовича – тоже рыжий и веснушчатый
Именно её усилиями вышли в печать «Записные книжки» Ильфа, которые тот вёл с 1925 года до самой смерти, а также книга Евгения Петрова «Мой друг Илья Ильф» и фотоальбом «Москва и москвичи в фотографиях Ильи Ильфа».
Ушла из жизни в 2013 году в возрасте 78 лет.
«Я читаю его письма и плачу, что же я не убила себя, потеряв его – свою душу, потому что он был душой моей. Никто никогда не мог сравниться с ним. Голубчик, голубчик мой единственный любимый. Тоска, такая тоска. Вся моя прожитая жизнь здесь, до последнего его дня. Прощай, Иля. Мы скоро увидимся».
Мария Николаевна Файнзильберг (Тарасенко), 1904–1981
Мария Николаевна Файнзильберг, 1930-е
По материалам дзен канала ГалопомПоЕвропам
Следующая публикация
Комментарии 1
Илья Ильф
.
Книга высшей математики начинается словами: "Мы знаем".
.
Решено было не допустить ни одной ошибки. Держали двадцать корректур, и всё равно на титульном листе было написано: "Британская энциклопудия".
.
Настроение было такое торжественное, что хотелось вручить ноту.
.
Лицо, неистощённое умственными упражнениями.
.
Иванов решил нанести визит королю. Узнав об этом, король отрёкся от престола.