Предыдущая публикация
Зазеркалье
До отчаяния человека могут довести разные вещи: большие долги, предательство, лишний вес, служба поддержки Сбербанка. Но сильнее всего до отчаяния доводит одиночество.
Вадим Анатольевич был одинок уже очень долго. Так долго, что когда кондуктор протягивала руку, чтобы взять плату за проезд, он, точно старый пёс, подставлял лысую голову, чтобы его погладили. Обычно за такие ласковые выпады его, точно собаку же, из троллейбуса и изгоняли.
Жена оставила Вадима Анатольевича около десяти лет назад. Причиной тому был новый фильм с Робертом Паттинсоном в главной роли. Супруга требовала, чтобы Вадим сделал пластическую операцию, ну или хотя бы отрастил волосы. Но сколько бы тот ни натирал голову перцем и крапивным отваром, волосы расти отказывались. Пластические операции в их городе делались только поздним вечером ― в тёмных переулках и возле рюмочных. Но так как Вадим работал в ночную смену, попасть к «докторам» ему не удавалось. О том, что когда-то она мечтала о Брюсе Уиллисе, жена теперь и слышать ничего не хотела. Женщина ушла, оставив в душе большую рану, которую Вадим Анатольевич десять лет лечил в клубе анонимных жертв Голливуда.
Мужчина потерял веру в себя, стал нелюдим и купил спиннинг. Рыбу он ловил хорошо, но золотую так ни разу и не подсёк, зато однажды вытащил со дна реки зеркало. Вещица была красивая, судя по окантовке и толщине стекла ― древняя и явно имела некоторую ценность.
— Двести пятьдесят, — озвучил стоимость продавец антикварной лавки, крутя в руках таинственный предмет.
— Тысяч? — обрадовался Вадим Анатольевич, чувствуя, как в груди зародилась щекочущая надежда.
— Рублей, — с насмешливым выдохом ответил мужчина. — Минус НДС — итого двести.
Вадим Анатольевич был прост, как табурет, и крайне доверчив. Облапошить его мог любой, кто закончил три класса средней школы. Он уже хотел совершить сделку и на вырученные средства купить прикормку, но вдруг что-то кольнуло его в бок, да так сильно, что он передумал и понёс зеркало домой.
Водрузив реликвию на кухонный стол, Вадим Анатольевич долго вглядывался в мутную гладь стекла, которая искажала изображение так, что вместо брутального героя ретробоевиков Брюса Уиллиса на него таращился болезненного вида Иосиф Пригожин.
Смотрел Вадим Анатольевич в зеркало, смотрел… И что-то в сердце его ёкнуло, загорелось недобрым пламенем. Почему-то вспомнилось детство, пионерские лагеря, дискотеки под открытым небом, зубная паста на лицах товарищей и ночные шалости.
В те времена, когда радость детям дарила не USB-колонка, а водяная, телефоны были не мобильные, а таксофонные, а вместо вейпа школьники давились окурками «Примы», от которых уши скручивались в трубочку, вечерние утехи в лагерях имели совсем иной характер. В полночь, зашторив окна, дети собирались перед зеркалом, рисовали губной помадой лесенку из тринадцати ступеней и дверь на самом верху. Зажигали свечу и, держа в дрожащих руках игральную карту, призывали Пиковую Даму. Сути вызова данного персонажа Вадим Анатольевич не помнил. В данный момент его совсем не интересовала мистическая составляющая процесса — гораздо больше привлекало слово «дама». Без женского тепла мозг бедолаги огрубел, закис и был готов на любые, даже самые абсурдные решения. И Вадим Анатольевич решился.
Красной помады в доме рыбака не водилось, зато был острый кетчуп чили, который хранился в холодильнике больше трёх лет. Есть его всё равно было невозможно, а выкидывать жалко.
Игральные карты Вадим Анатольевич приобрёл в местном киоске. Он долго выбирал между колодами с классическими рисунками и эротическими. С одной стороны, хотелось, чтобы женщина была скромна, воспитана, умна, целомудренна и создавала в доме уют. С другой — он так изголодался по женской ласке, что готов был на что угодно, лишь бы снова почувствовать себя мужчиной, самцом. В общем, выбор был очевиден.
Свечи он взял в том же киоске ― для торта в виде цифры двадцать. Именно такой возраст, по мнению Вадима Анатольевича, был наиболее подходящим для волшебной нимфы.
Весь день Вадим Анатольевич занимался ужином, убирал, стирал, гладил. В общем, готовился к приходу волшебной гостьи. Кое-как дождавшись ночи, он в нетерпении зашторил окна, зажёг свечу и, положив перед зеркалом игральную карту, принялся рисовать ступени. Кетчуп ложился на зеркальную поверхность неохотно, постоянно размазывался и отваливался, упаковка то и дело издавала не самые приятные звуки. Но спустя десять минут картина всё же была завершена. Вадим Анатольевич, прочистив горло, принялся произносить заклинание.
— Пиковая Дама, приди! — повторил он три раза застенчивым голосом, словно его кто-то подслушивал, а в конце жалобно так добавил: — Ну пожалуйста…
Послышался треск, пламя свечи задёргалось, игральная карта сорвалась с места, закружилась в воздухе и, врезавшись в зеркало, исчезла. Раздался стук в дверь. Вадим Анатольевич хотел было открыть нежданным гостям, но тут понял, что звук идёт не из коридора, а из зеркала.
Это было невероятно. Одновременно с челюстью Вадима Анатольевича распахнулась нарисованная им дверь. Из неё вышло что-то маленькое и кругленькое. Во мраке разглядеть девушку было сложно, и всё же, к своему сожалению, Вадим заметил, что голыми у неё были только ступни. Дама сперва медленно спускалась по ступеням, но, сделав пару шагов, перешла на бег и, кажется, заматерилась.
Добежав до самого низа, она вытерла ноги о подол чёрного платья и вдруг стала разрастаться. Да так стремительно, что в итоге одно только лицо заняло бо́льшую часть зеркала, которое самому Вадиму Анатольевичу было по пояс.
Он ожидал увидеть молодую симпатичную девушку, а по факту перед ним стояла копия его учительницы математики, и, судя по всему, лет ей было столько же.
— Чего надо? — заговорила она хриплым басом, который эхом разлетался по комнате.
— З-з-з-здрасте, — произнёс в ответ дрожащим голосом Вадим Анатольевич.
— Забор покрасьте! Чего, говорю, призывал?
— Так я это… Познакомиться хотел, — мялся он, сомневаясь в правильности собственных слов.
— Дама, фамилия моя Пик, но можно просто Дама, — представилась женщина и, достав откуда-то сигарету, принялась прикуривать её от свечи.
— Вадим Анатолич, но друзья зовут меня просто Анатолич.
— Угу. Так и чего, собственно, ты меня вызвал? Не просто же поздороваться.
— Н-н-нет, что вы. Я, честно говоря, представлял вас немного иначе.
— Это как же? — женщина вскинула бровь и выпустила в воздух струю дыма. Вадим Анатольевич закашлялся: сам он никогда не курил из-за астмы.
— Ну… Помоложе, постройнее ― как на картах, — неуверенно произнёс он.
— А ты хам, Анатолич. Я, между прочим, на карты эти позировала две тысячи лет назад, а то, что ты в киоске купил, так это вообще стыд и срам. Подобных «дам», я тебе скажу, можно и без зеркала призвать ― достаточно иметь сто долларов в кармане и свободную квартиру на полчаса.
Вадим Анатольевич покраснел.
— Да ты и сам, вообще-то, не Вин Дизель, — продолжила Дама, разглядывая рыбака.
— А вы с ним знакомы?
— Конечно. Откуда, по-твоему, у него такая известность?
— Талант?
— Шмалант. Любой, кто достиг звёздных высот, когда-то нашёл одно из зеркал и призвал меня. Я, если ты не в курсе, исполняю желания. Не забесплатно, естес-сно. Так чего же ты желаешь? Только помни: желания имеют свойство исполняться. Лучше трижды подумать, прежде чем произносить вслух.
Вадим Анатольевич смотрел на докурившую в зеркале женщину, которая тушила сигарету о его стол. Понимая, что расплачиваться особо нечем, да и женщина вроде идёт на диалог, а ужин уже стынет, он выпалил:
— На свидание хочу вас пригласить.
Женщина вдруг закашлялась.
— Ч-ч-ч-чего? — захлёбываясь собственными слюнями, спросила она.
— Пригласить вас желаю! На свидание! — более уверенно сказал Вадим Анатольевич, поправляя галстук.
— Меня? На свидание? — женщина внимательно оглядела собеседника. — Ну вроде ничего такой валетик. Чёрт с ним, давай попробуем, а то я тоже засиделась в Зазеркалье, — заулыбалась Дама.
Голос её стал более игривым и зазвучал на полтона выше. Она отошла вглубь зеркала и попыталась поднять ногу, чтобы переступить через межпространственный порог. Нога вышла из зеркала, следом за ней начал протискиваться таз. Женщина пыхтела, матюгалась, а потом позвала на помощь:
— Ну чего ты там стоишь? Помоги мне, Анатолич!
Тот схватил её за ногу и стал тянуть изо всех сил, но таз отказывался пролезать в зеркало. Женщина начала кричать ещё громче. Как ни старались они, а всё без толку ― не смогла Дама пробраться в мир людей.
— Не судьба, видать, — вытирала она платьем раскрасневшееся лицо.
Вадим Анатольевич тяжело вздохнул, а потом предложил, раз такое дело, то хотя бы через зеркало поужинать. Дама отказываться не стала, несмотря на то что последние несколько веков ужинала в основном теми, кто её призывал и не платил за дары.
Хозяин вечера зажег ещё несколько свечей, затем притащил с кухни грубо наструганные салаты, жареную курицу, картошку в мундире, маринованные грибы, нарезку и две бутылки «сухого».
Полночи он рассказывал о своей тяжёлой судьбе, о том, как жена ушла от него из-за волос, которые не растут, об одиночестве и отчаянии, о клубе анонимных жертв Голливуда. Дама слушала и ела, а Вадим Анатольевич только пил. Впервые за долгое время он был с женщиной, и даже та не могла остаться с ним.
Когда картошка уже не лезла в рот, а последний бокал был выпит, Пиковая Дама достала ещё одну сигарету и, по привычке прикурив от свечи, сказала:
— Знаешь, Анатолич, а ведь ты сам идиот.
Уже изрядно подвыпивший мужчина непонимающе взглянул на гостью. Дама выпустила облачко дыма и продолжила:
— Такой мужик хороший, не туз, конечно, но и не семёрка бубей. Любая нормальная баба была бы твоей. А знаешь что? Я тебе помогу.
— П-п-п-правда? — заикающимся от вина голосом спросил мужчина.
— А то! А за гостеприимство твоё и доброту ничего взамен не попрошу. Так что давай, выбирай чего хошь, любой каприз.
Вадим Анатольевич почесал подбородок и, наконец-то придумав, сказал:
— Хочу выглядеть как этот, как его, Патиссон.
— Ты уверен? — с серьёзным видом переспросила Дама.
— На все сто! Пусть эта дура, увидев меня, поймёт, как глубоко ошибалась. А я скажу, что сама, мол, виновата!
— Ничего не понимаю. Как это должно помочь?
— А и не надо понимать. Обещала — помоги, а если нет — ну, значит, так тому и быть…
— Да ладно, ладно, мне не жалко. А по буквам можешь произнести ещё раз, на что хочешь быть похож?
— Я лучше напишу.
Он взял листок и ручку и, усевшись за стол, начал выводить буквы.
— Вот.
Пиковая Дама взяла в руки лист и принялась читать каракули:
— Па-тис-сон, — проговорила она по слогам. — Ну… Что ж, желание для меня — закон. Приятно было познакомиться, Анатолич. Надеюсь, однажды ещё встретимся, — сказала Дама и щёлкнула пальцами.
— И я тоже наде…
Вадим Анатольевич не успел договорить, так как рот у него уже отсутствовал. Отсутствовали глаза, уши, руки и ноги. Осталась только лысая голова, которая теперь занимала бо́льшую часть тела.
— Эх, а ведь хороший же мужик был ― жаль, что чудной, — сказала Пиковая Дама и ушла восвояси.
На столе догорали свечи, за окном рассветало, а на стуле лежала белая тыква. Желания имеют свойство исполняться, и лучше трижды подумать, прежде чем произносить их вслух.
Александр Райн
Следующая публикация
Комментарии 3