Предыдущая публикация
ПОЛКОВНИК ЕВГЕНИЙ ЧУДЕСНОВ – ГЕРОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОГО СПЕЦНАЗА.
ВЕТЕРАН ПЕРВОГО СОСТАВА ГРУППЫ «А» КГБ СССР
Полковник Чудеснов Евгений Николаевич. В органы госбезопасности пришел в 1970 году, в 5-й отдел 7-го управления КГБ СССР. Свою профессиональную судьбу с Группой «А» связал в 1974-м, прослужив в спецподразделении почти двадцать лет и пройдя путь от младшего разведчика до начальника отдела.
В 1986 году окончил Высшую школу КГБ СССР. Его личный вклад в обеспечение безопасности страны отмечен орденом Красной Звезды, медалью «За отличие в охране государственной границы СССР», другими государственными наградами.
ОДНА СЕМЬЯ
— Обычно подобные вопросы возникают в конце беседы, но я задам его в самом начале: чем лично для Вас была Группа «А»?
— Я очень горжусь своей принадлежностью к ней. «Альфа» дала мне большое количество боевых друзей — людей, на которых можно и сейчас положиться; они откликнутся в любой ситуации. «Альфа» — это настоящее боевое содружество, настоящая мужская работа, которая, в общем то, многому меня научила по жизни. Но — не ожесточила, не стали мы душевными уродами. Вы знаете, у нас был даже приказ: террористов не убивать, а стараться взять живыми. Оружие мы применяли в самом крайнем случае.
…«Альфа» — это моя судьба, ею я живу. С гордостью всегда ношу значок, который, как я считаю, заслужил. Хотя я участвовал не во всех операциях, но то, что мне доверялось и поручалось, я выполнял с честью и достоинством.
— Расскажите, как Вы оказались в первом составе Группы «А»? У каждого был свой путь. Голов Сергей Александрович вообще, как он шутит, попал в подразделение по блату.
— После армии, когда я вставал на учет в военкомате, мне предложили работать в Комитете госбезопасности. В течение года я ходил на стажировку, а в декабре 1970-го оказался в 5-м отделе 7-го управления КГБ СССР. Занимался охраной дипломатических представительств.
Отработал я там почти четыре года. Моим руководителем был заместитель начальника отделения, а затем и начальник, Роберт Петрович Ивон. Когда в 1974 году по приказу Ю. В. Андропова создавалась Группа «А», мне одному из первых предложили работать в этой команде.
— Роберт Петрович?
— Да. За что я ему по гроб жизни буду благодарен — что он увидел во мне нормального бойца. Мы были молоды, здоровы… На собеседовании задавался вопрос: «Если потребуется, готов ли ты отдать жизнь за свою Родину?».
— Насколько я знаю, Ивон задавал его всем?
— Совершенно верно. Остальные качества кандидатов в Группу «А» ему были известны: насколько кто силен физическими, морально-волевыми и деловыми качествами. А тут вопрос в лоб: «да» или «нет». И первая реакция человека.
— Насколько можно судить по рассказам Ваших товарищей, микроклимат в коллективе существенно отличался от других подразделений КГБ.
— Ну, мы там работали с утра до ночи, жили практически одним коллективом. Вы правы — была домашняя обстановка. Вместе заступали на боевое дежурство, вместе тренировались, сообща учились многому и разному. В день зарплаты обязательно собирались в кафе — и говорили, говорили о работе. Коллектив замечательный, действительно семья, чего там говорить.
— Тяжело было служить?
— Очень. Говорю только о себе. Ребята приходили — один, скажем, мастер спорта по лыжным гонкам, другой — по бегу. И приходилось тянуться за ними, отдавая много сил для своего физического совершенствования.
— Родные знали, где Вы служите?
— Нет. Знали, что в КГБ. По приходу в Группу «А» у меня сразу поменялся режим, пришлось объяснять: «Другой отдел». Вообще дому все эти годы, проведенные в подразделении, уделялось очень мало времени — даже детям, честно говоря. Работа, работа!
…Когда я пришел в группу, то вес мой был под сто килограммов. Бог вроде бы физическими данными не обидел, но пришлось догонять. Хотя, конечно, никого мы не догнали — ни Головатова, ни Лопанова или Шергина. Но приблизились, во всяком случае. Бегали, стреляли, выполняли все нормативы. С трудом, но старались. Не дай Бог, чтобы у кого возникла мысль о твоем пребывании в «Альфе»! Это было… смерти подобно.
ПОД ЛИВАНСКИМ КЕДРОМ
— Принято считать, что первая зарубежная командировка «Альфы» — Афганистан. Но ведь был Ливан, где находились около года. Что это было? Как это было?
— Афганистан — это коллективная работа Группы «А». В Ливане же мы находились вдвоем с Валерой Кисленковым. Был апрель 1976 года. В подразделении ходили разговоры о предстоящей работе, но доля выпала нам ехать на Ближний Восток.
— Бубенин определил, кому ехать?
— Он и Роберт Петрович. Долго не говорил, куда мы едем. Узнали только в последний день. Помню, сердце екнуло: «Боже мой! Там же гражданская война. Мусульмане, друзы и христиане долбят друг друга в одном городе. И за что?..» Нам предстояло обеспечивать личную безопасность посла, резидента и членов семей.
— Кто был посол?
— Солдатов Александр Александрович, мужчина уже в возрасте. В возрасте… — мой собеседник усмехнулся. — Ему было шестьдесят, сколько мне сейчас. Теперь то я понимаю, что у мужчины это только самый расцвет творческих сил. 1 мая 1976 года мы уехали, Юрий Антонович Изотов отвез нас в аэропорт «Шереметьево», и вернулись 18 апреля 1977-го. За день до моего дня рождения.
— Как встретил Бейрут?
— В салоне самолета находилось всего человек десять. Обычно на рейсах «Аэрофлота» все кресла были заняты, а тут — пустота! Три с половиной часа лета, и мы на месте. Приземляемся, и в окно иллюминатора видим вооруженных людей и бронетехнику, окружившую аэродром. Война! Подумалось: «Да, приехали не отдыхать». Открыли люк, и в салон ворвалась жара.
Нас встретил водитель резидента по имени Виктор. По дороге он ввел в курс дела, что происходит в Бейруте. Ситуация, как он предупредил, может быть любая. Сообщил об условленном сигнале, который обязательно нужно давать при подъезде к посольству — в случае опасности, когда нужно влететь, не останавливаясь у ворот. Наши пограничники знали эту ситуацию и, услышав сигнал, заранее открывали ворота. Внутрь уже никто не мог попасть — территория Советского Союза.
За тот неполный год, что мы пробыли в Ливане, нам пришлось выполнить достаточно много серьезных заданий. Наш посол часто ездил в ливанский МИД. Надо сказать, Бейрут был разделен на две зоны, и если в зоне этого раздела появлялся человек или транспорт, то по ним сразу же начинался обстрел с той и другой стороны. А Солдатов ездил везде. В каждом отдельном случае мы договаривались о предоставлении нам коридора.
— И всегда эти договоренности соблюдались?
— Всегда. За исключением, правда, одного случая — нас прицельно обстреляли. Машина была длинная, американского производства; снаряд от малокалиберного орудия попал в багажник, где находилось запасное колесо. Автомобиль остался на ходу. «Вперед, по газам!», — крикнул я водителю, а сам, дослав патрон в патронник, положил посла и советника на пол и, как мог, прикрыл их собой. Когда возвращались из МИДа, люди Ясира Арафата провели нас через всю эту опасную зону. В посольстве Руфина Борисовна, это жена посла, обняла, высказала теплые слова благодарности: «Женечка, какие вы молодцы. Мне Александр Александрович рассказал…» Было очень приятно.
…Поработали мы в посольстве и грузчиками (во время эвакуации посольства в Советский Союз через порт Сайда), и садоводами… и даже официантами.
— Что это значит?
— После эвакуации в здании остались посол с женой, резидент, офицер безопасности, повар с женой, пограничник и мы с Валерой Кисленковым. Иногда проводились приемы, на которые приезжали послы социалистических стран с женами, и мы в белых ливреях обслуживали гостей. Выучили, с какой стороны размещать тот или другой столовый прибор. Потом жарили шашлыки.
Несколько раз боевики прицельно обстреливали посольство. Всех, кто находился в нем, мы спустили в подвал и несколько дней жили там. Ну, что еще… Часто выезжали в город, выполняли задания и нашего резидента. Однажды, когда мы проводили моментальную встречу, нас засекли. Пришлось на огромной скорости отрываться от преследования. Дав условный автомобильный сигнал, мы вихрем влетели на территорию посольства. Чуть не сбили кого то из своих.
— Какая оценка была в Москве по итогам командировки?
— Самая высокая. Никаких нареканий, одни слова благодарности.
«БАЙКАЛ-79»
— Вторая командировка — Афганистан?
— Да. До известных событий в Кабуле, мы взяли под охрану группу будущих высших руководителей НДПА и ДРА и через Ташкент тайно сопроводили их на место. Потом часть людей вернулась в Москву, часть осталась со своими подопечными, ожидая нового приказа. Я вылетел на базу ВВС Баграм в составе «Грома». Большая ее часть во главе с Романовым Михал Михалычем 27 декабря брала дворец Амина, а часть наших людей, в том числе и меня, бросили на другие стратегические объекты афганской столицы. Мы с Лопановым участвовали в захвате Царандоя — это местный аналог Министерства внутренних дел. Там погиб офицер «Зенита» капитан Муранов Анатолий Николаевич — оперуполномоченный УКГБ по Свердловской области, ему перебило ноги.
— С чего начался штурм Царандоя, расскажите? Как развивались события?
— К месту проведения операции мы прибыли на трех грузовиках («Урал» и два «Газ-66»). Заняли позицию перед четырехэтажным зданием, до главного входа оставалось метров пятнадцать-двадцать. Царандой обороняли более двухсот афганцев.
— А сколько было вас, то есть атакующих?
— Взвод десантников, старший нашей сводной группы — Юрий Мельник из «Зенита», сотрудник УКГБ СССР по Приморскому краю. И мы с Лопановым, нас прикрепили к Нуру — это был один из ближайших соратников Бабрака Кармаля (ни один волос не должен был упасть с его головы). Соотношение один к девяти. Не в нашу пользу, конечно. Руководители операции «Байкал-79» избрали силовой вариант — быстрый, стремительный штурм. Наши минометы решили все. Они задавили афганцев морально и физически. Достаточно было девяти прицельных залпов, чтобы подавить основные огневые точки, но главное — убедить противника в том, что по ним стреляют откуда то из танков.
Огонь, однако, не затихал, с верхних этажей летели гранаты. Прикрывая собой Нура, мы двинулись к входу. На ходу пришлось отстреливаться из пулемета. Уже в здании я получил контузию — рядом со мной один из солдат выстрелил из гранатомета «Муха». Сильный удар по ушам, пошла кровь. Помню, на некоторое время я потерял ориентацию, а когда очнулся, вижу: окружающие открывают рот, что то говорят, но я не слышу, что именно. Хотя разбираться в своем состоянии, признаться, времени не было.
Ворвались в здание, определили Нура в один из кабинетов, дали ему охрану и бросились помогать нашим ребятам. А бой переместился уже на верхние этажи. Вдруг я услышал крик — страшный такой, душераздирающий. Бегом туда. Оказывается, ранен в ноги совсем молодой афганец, защитник Царандоя. Перевязал его, а только что я бинтовал плечо нашему десантнику, такому же мальчишке. Он все рвался в бой, пришлось даже прикрикнуть, назвать свое воинское звание, чтобы слегка охладить пыл.
— Ночевали в захваченном здании?
— В нем. Под утро, часов около трех-четырех, по радио выступил Бабрак Кармаль. Нур сосредоточенно и очень внимательно слушал речь теперь уже, как было объявлено, Генерального секретаря ЦК НДПА. А утром вместе с Нуром я ездил на узел связи и там впервые узнал страшную весть: погибли Гена Зудин и Дима Волков. После этого мне было как то стыдно обращаться к врачам по поводу полученной в Царандое контузии. С тех пор у меня шум в ушах и небольшая потеря слуха.
— Покойный Евгений Иванович Исаков — Царствие ему Небесное — рассказывал, как утром 29 декабря он ходил вокруг и внутри дворца. «Господи! Да кто же эти парни, которые сделали такую непосильную простому смертному работу?», — вертелась у него в голове одна мысль. И с этого момента он задался целью попасть в группу, чего и добился.
— А я этих людей знал! Но мысли были такие же: как это можно было сделать?! Танки, охрана, одна-единственная дорога… Уникальная операция, конечно.
…Зудин и Волков — первые наши погибшие. Люди, которых мы знали, с которыми недавно летели одним бортом на выполнение задания. Конечно, о Геннадии Егоровиче можно много говорить — о том, что он не должен был оказаться в Афганистане. Ему тогда было сорок два годы — старый, мол. Хотя в нем было достаточно силы и энергии, и летел он, чтобы обеспечивать вооружение и специальное оборудование группы, наши кейсы с «инструментами». И все равно оказался в гуще событий, на острие атаки.
Я вспоминаю, как весной 1979 года я участвовал в приеме на работу капитана Димы Волкова — и его потеряли… Много было раненых, серьезно раненых и даже изувеченных. Пашу Климова ведь достали с того света. Для него специально по указанию Ю. В. Андропова доставляли лекарство из Америки. Слава Богу, он выжил и мы все этому очень рады. Жены наши… когда мы находились в Афганистане, они ходили и помогали раненым солдатам — словами поддержки, участием, чем могли.
Далее читать – тут: http://www.specnaz.ru/articles/151/7/931.htm
Следующая публикация
Комментарии 1