Плёсские легенды и сказки о Сове

Мной желанье овладело,
Мне на ум явилась дума:
Дать начало песнопенью,
Песню племени поведать,
Рода древнего преданье.
Когда-то дети учились понимать этот мир, не сидя за школьными партами, а собравшись притихшей стайкой у горячего домашнего очага и с широко открытыми глазами слушая пришедшего в деревню сказителя. Здесь же сидят и их родители, и родители родителей, а на печи совсем уж старые прадеды и прабабки. Старшие слышали эти сказы и песни не раз, но всё равно внимательно следят за каждым словом, за каждым звуком. Перебирая эти звуки в своей памяти, люди наслаждаются тем, как складно устроено всё на свете, как всему здесь отведено своё место, в том числе и человеку, и благодаря этой складности, этому порядку и красоте, жизнь человека становится осмысленной, а значит, счастливой.
Высокий, широкоплечий, почти богатырь, но совершенно седой, белый, как и весь мир зимой на берегу древней могучей реки. Так выглядит сказитель. Не ясно, сколько ему лет. Он вроде бы совсем ещё не стар. Если бы не седина, то, пожалуй, мог бы казаться молодым. Но столько в нём основательности, опыта, знания, что кажется, сам мир не намного его старше. Серебряная борода мягко струится по груди, доходя до пояса. Руки сказителя, шершавые, ухватистые, то погладят бороду, то ложатся на струны гуслей, чтобы музыка помогала сказанию проникать в уши и в сердца слушателей.
Всегда и везде, почти во всех культурах, в образе сказителя есть одна примечательная черта: загляни ему в глаза – многое в них увидишь, и прошлое, может быть, и будущее, но только не живые, всматривающиеся в окружающих зрачки. Таков он и здесь, на берегу Волги, в краях, где когда-то жили финские племена мери и куда пришли славяне, чтобы мирным трудом и добротой нрава приручить суровую природу и стать с древними обитателями этих мест одной семьёй.
Наш сказитель слеп. Но это не случайность и не медицинский диагноз. Это тайна. То, что в современной науке называют древнегреческим словом миф. То, что открывает нам глаза на саму природу знания, которое хранит и передаёт древний сказитель.
Дело в том, что это знание чуждо современному, научному, основанному на наблюдении и эксперименте. Научное знание едва ли сможет обойтись без чёткого видения вещей. Не похоже это знание и на то, которое даёт религия. Верующему человеку настолько важно видеть Божественный свет, что весь он, а не только глаза, обращается в зрение.
Но знание древнего сказителя уходит во времена, когда света ещё не было, во времена первобытной ночи. А значит, и глаза здесь помочь не в силах. И этот слепой сказитель, всматриваясь внутрь собственных век, видит мир, который только начинал быть, и поёт об этом нам, таким зрячим, но далеко не всё видящим.
А знаете, на кого похож этот сказитель? Куда он исчезает, в утренних сумерках уходя из согревшего его дома? Кто, как этот сказитель, не видит при свете дня, но в абсолютной темноте знает обо всём, что происходит вокруг? Вот юркнула под приступок дома мышь. В гнезде поёжилась от ночной прохлады птица. Малёк выпрыгнул из воды, спасаясь от прожорливой щуки, и снова скрылся в речной глади. Конечно. Вы правы.
Это сова – ночной сторож и ночной вещун. Слышите, как она ухает, будто хвастает тем, что после захода солнца весь мир принадлежит только ей. Если верить древним сказаниям, сова первой из живых существ появилась в мире, и теперь случается, приняв облик седого и слепого старца, заходит к людям в дом, чтобы поведать о первых временах.
Тайное знание о большой сове до сих пор живёт в легендах и мифах, сохранившихся у потомков древнего финского народа. Не так легко найти мифы о сове в научных книгах и популярных пересказах. И не удивительно. Ведь большая сова – это и есть сам рассказчик, сказитель. Это её загадочный голос мы слышим, вчитываясь в сказочные строки:
Мне мороз поведал песни,
дождик нашептал сказанья,
ветер слов других навеял,
волны Волги накатили.
Я смотал в клубочек песни,
закрутил в моток сказанья,
положил клубок на санки,
на санях привёз к жилищу.
Долго были на морозе,
долго в темноте лежали.
Уж не взять ли их со стужи,
не забрать ли их с мороза?
Не открыть ли ларь словесный,
со сказаньями шкатулку,
узелок не распустить ли,
весь клубок не размотать ли?
Мифов о сове сохранилось не так много, но вот изобразительное искусство древних финнов даёт понять, какое важное место Большая Сова занимала в древнем потаённом знании. В ювелирном искусстве финских племён образ совы один из самых ярких и важных.
Во времена, когда люди ещё не знали письменности, финны населяли широкие земли от восточных склонов уральского хребта на востоке, до скандинавских фьордов на западе, от холодного Белого моря на севере, до солнечных придонских степей на юге. Жили финны и у нас, на берегах Волги. Прямо здесь, на этом самом месте, в городе, который пришедшие сюда славяне назвали Плёсом. Хотя, почему жили. Живут. Финское племя меря не было изгнано или уничтожено, а, слившись с земледельцами-славянами в один народ, дало начало современной России. И древние мерянские предания сохранились в форме сказок, порой почти анекдотов, а порой, и фантастических преданий.
Вот, например, одна из таких сказок, о том, как появился видимый и осязаемый мир. Может быть, кому-то из вас она покажется знакомой?