Предыдущая публикация
ПРАЧКА
Стирочное мыло пахнет жизнью в полуподвале. Оно липнет к ладоням, как дурная слава после праздников.
Вода грелась в цинковых ведрах, поставленных на примусы, которые выли, как опытные псы на луну.
Стирка. Впереди только стирка!
Корыта, поставленные на табуретки, напоминали раскрытые гробы. В них замачивалось белье, собранное у желающих. От грузных шагов тети Поли, белье шевелилось и качалось в корытах, как заснеженные льдины в холода на Ланжероне.
Холода… Скажите мне, где те холода? Самодовольный июль нагло лезет в окно, потея и дыша перегретым асфальтом. Зато ненасытные мухи, наоборот, улетают прочь, жужжа жалобы.
Вода на примусах закипела и стала плеваться мелкими, но жгучими каплями. Пора!
На примус ставится уже не ведро, а выварка, наполненная до половины водой. В воду настругано мыло и чуток щелока.
В корыта с бельем добавляется кипяток. Горячо? Ничего, тетиполины руки привыкли!
Белье в корыте разное. Вот простыни семьи – Ривы и Пети. Сразу видно хороших людей. Белье аккуратное, вовремя смененное, остались даже складки от прошлой глажки и видно, что белье было накрахмалено. За отдельную цену, конечно. Его и без метки «топ», вышитой синим мулине, отличить можно. «Топ» - значит Топтуновы. Это Петина фамилия. А Ривиной никто и не помнит. Рива, вообще-то, еврейка, но худого не скажешь – приличная женщина.
Тетя Поля мылила белье, попутно взбивая пену. Потом взяла стиральную доску. О, это очень ценный агрегат! Волнистый цинковый лист, вставленный в деревянную раму. О цинковые волны и трется белье, теряя загрязнения и пятна. Некоторое белье после такой стирки и вываривать не надо. Но положено. И белье перекочевывает в выварку.
Теперь белье Нинки из подъезда. Эх, Нинка… Девке едва за двадцать, а белье уже льняное! Откуда деньги? Знамо откуда! От тех же простынь! И что на них происходит тоже сразу видно. И хоть бы наши к ней ходили… Так нет, сплошные мистеры. Понятное дело, они платят. А наши? О, нашему все даром, на шару подавай, да еще и бутылку поставь…
Бутылку… Да за нормального мужика тетя Поля и две поставила бы, не чинясь. Да где после войны нормальных возьмешь?
Защипало глаза. Тетя Поля утерла не то слезу, не то пот.
Разогнувшись, она огляделась. Все пространство комнатки занимали емкости с водой и груды белья. Хорошо, что детей удалось пристроить в пионерлагерь на весь сезон. Хоть воздухом подышат, разносолов поедят.
А тут дышать трудновато. Да и места нет.
- Хорошо, когда много работы! - подбодрила себя тетя Поля.
Белье Камасутренков было жеванным и каким-то заезженным, что ли. Да и пахло… Видать месяцами не меняют.
- Без любви живут! – поставила свой диагноз тетя Поля. А потом задумалась, зачем-то. И стала мешать белье в выварке старой но надежной скалкой. Подняв белье на скалке, она давала стечь воде, а потом кидала его в другую, совсем огромную выварку. Для полоскания уже во дворе под краном. Иногда капли с белья попадали на головки примусов, и те шипели, как в апреле змеи в кустах под мостом.
Белье тети Бетти и дяди Марика не простое, а в цветочек. Оно не линяет, но стирать его надо все равно отдельно. Так требует тетя Бетя. И проверяет, иногда. Правда, и платит за единицу на двадцать копеек дороже. Дядя Марик – утильщик, а тетя Бетя работает в рыбном отделе гастронома. Люди богатые. Могут иметь прихоти. И хорошее, целое белье.
Вообще, тетя Поля давно заметила, что заплатанное, истончившееся белье его хозяйки стирают сами.
Во дворе показался дворник Федя, и тетя Поля поманила его в окно. Федя кивнул и спустился к ней. Они взялись за ручки большой выварки с вываренным бельем и понесли его во двор к крану. Туда же был доставлен необъятный таз, который тут же был подставлен под струю воды. Верной скалкой доставала тетя Поля Белье из выварки и кидала в таз полоскаться. Потом, выкрутив, как могла, вешала на веревку, натянутую через весь двор. Это была ее веревка! Но могло не хватить, и тетя Поля заранее договорилась с тетей Марусей, что займет и ее веревку тоже.
Развесив, они подняла высоко вверх веревку с бельем с помощью длинной палки-шеста.
Вечерело. Взрослые, возвращались с работы. Они придирчиво оглядывали белье на веревке, ища свое. Найдя, довольно улыбались: чистое, белое, свежее.
Периодически тетя Поля выходила во двор и пробовала ткань. Не дай Бог пересохнет! И тогда его будет трудно гладить!
Стемнело. Коты вылезли с прохладного чердака и расселись на крыше, глядя во двор. Их желтые глаза напоминали тете Поле пуговицы от наволочек.
Александр Бирштейн
Следующая публикация
Комментарии 1