Предыдущая публикация
Аня
Таинственная красавица, которая большую часть путешествия — самый загадочный член команды. Аня едет в Чернобыль, чтобы решить свою собственную проблему — попытаться понять, что случилось с ее старшей сестрой в 1986 году в городе Припять, где та бесследно исчезла. Семейную историю, да и вообще свою связь с Чернобылем, Аня долгое время держит в тайне, не решаясь открыться даже Паше, с которым у нее завязывается роман.
АКТРИСА КРИСТИНА КАЗИНСКАЯ
Вам сразу была понятна ваша героиня?
Да, но не потому, что она была простой, а потому, что мне было понятно, что ей движет. Трагедия, которая произошла в ее семье, делает ее чуть обособленной от других героев. И, может быть, даже чуть более взрослой. Плюс она получает странную открытку, которая как будто бы пришла от ее сестры, пропавшей без вести много лет назад. И, конечно, она не понимает, что это значит, и ей страшно. Ей приходится все держать в себе, потому что она еще никого из ребят не знает. Не понимает, поверят ей или нет, можно ли здесь кому-то доверять или нет. Но при этом она полна решимости. Аня едет в Чернобыль не ради приключений. Для нее очень важно попытаться разобраться, что же произошло с ее семьей. И узнать правду для нее — самое главное.
У вас, с одной стороны, получилось молодежное кино — с влюбленностями, ссорами, отношениями, а с другой— большое жанровое кино. Сложно было это снимать?
Да, было довольно сложно. Хотелось, чтобы наши герои все время были похожи на реальных людей, а у тебя тяжелая смена, идет девятый час, ты адски замерз, устал, нужно снимать тяжелую погоню и при этом выглядеть в кадре так, как будто ты реально испуган. Не наиграть, потому что ты хочешь есть и спать, а сделать человека, которому реально страшно. У нас часто были сцены, где участвовали все пять человек, и важно было, чтобы мы все чувствовали друг друга, чтобы был общий градус страха или напряжения. Андерс нам часто говорил: «Ребята, нужно честнее это делать. А вы наигрываете просто, как скоты». Он нам сразу сказал, что это триллер, а значит, внутренний темп все время должен быть быстрым. И некоторые драматические сцены нам хотелось подольше поиграть, но Андерс говорил, что нужно держать напряжение. И вот это внутреннее напряжение держать — тоже очень сложно, потому что иногда ты просто чувствуешь, как ты разваливаешься.
У вас же было много физически сложных смен, когда приходилось снимать в болотах, ночью на холоде?
Периодически мы просто погибали от холода, текст сказать не могли, потому что аж челюсть сводило. Мы снимали сцену на колесе обозрения с Пашей, и нам было так холодно, что мы еле-еле держались вообще. У нас по сценарию первый поцелуй, романтика, а мы оба трясемся и боимся, что в губы друг другу не попадем.
С Андерсом было сложно работать?
С ним было офигенно работать. Он — европеец, очень деликатный, терпеливый, и он этим очень заряжал группу. И из-за того, что русский — не его родной язык, он не произносил кучу слов, чтобы объяснить тебе, что именно делать. А он подбирал очень точные слова. И поэтому всегда было понятно, что он хочет. У него нет такого — «Ты сделал хорошо, но...» или «Ты сделал плохо, но...» Он в этом смысле максималист — говорит либо это хорошо, либо плохо. И если это плохо, Андерс не будет указывать тебе на то, что именно плохо, а попытается подвести тебя к тому, чтобы ты сам это почувствовал. Чтобы не он простраивал твою роль, а ты сам ее понял и придумал. И это очень круто. Еще Андерс очень любит органику и борется с фальшью. У нас были очень сложные сцены, погони например. Все круто, никто не ошибся, мы дошли до конца, и вдруг Андерс говорит: «Последнее слово ты наиграл. Переснимаем все заново». И мы брали и переснимали гигантскую сцену. Это очень дисциплинирует и учит быть человечным в кадре, а не просто автоматически что-то играть.
Для вас что-то значила история Чернобыльской АЭС до того, как вы стали сниматься в этом сериале?
Я знала, что была авария на атомной станции. Слышала байки о том, что теперь там гуляют чудища и мутанты и растут гигантские грибы. Когда нас утвердили, мы с ребятами пересмотрели очень много материалов. Но вообще, у нас же не было задачи документально раскрыть тему Чернобыля, мы все равно рассказывали историю про молодых ребят. А Чернобыль — это скорее синоним какой-то экстренной ситуации, в которую может попасть абсолютно каждый. Мы обычные ребята, которые сталкиваются с трудностями. И мы не всегда поступаем правильно, мы даже не всегда хотим поступать правильно. Но зато мы все время сталкиваемся с ситуациями, где нужно совершать выбор. Естественно, мы ошибаемся. Нас пятеро, мы все разные, а значит, есть шанс, что подростки, которые будут смотреть наш сериал, в ком-то узнают себя.
Следующая публикация
Комментарии 2