Пройдут года, минуют и столетья. Но хроника давно минувших дней, оставила чудесный образ, Что ты творил, волшебник-ЛицеДей. Характер за характером экранный. Глаза твои, неповторимый тембр слов, что точно, в сердце проникали, будя и совесть, и любовь. Ты всколыхнул сознанье человека. Заставил думать, сопереживать. И роли, что от века и до века неповторимы, как неповторима Мать. Глаза твои, глаза! Как выразительны они! То нЕжны, то вдруг холоднЫ... То лаской чудною полны, то болью вдруг озарены... Всё из глубин твоей Души... Наполненный любовью, ты подарил, оставил в Вечность, в Память н

Вот, — сказала мама, — полюбуйтесь! На что уходит отпуск? Посуда, посуда, три раза в день посуда! Утром мой чашки, а днем целая гора тарелок. Просто бедствие какое-то! — Да, — сказал папа, — действительно это ужасно! Как жалко, что ничего не придумано в этом смысле. Что смотрят инженеры? Да, да… Бедные женщины… Папа глубоко вздохнул и уселся на диван. Мама увидела, как он удобно устроился, и сказала: — Нечего тут сидеть и притворно вздыхать! Нечего все валить на инженеров! Я даю вам обоим срок. До обеда вы должны что-нибудь придумать и облегчить мне эту проклятую мойку! Кто не придумает, того я отказываюсь кормить. Пусть сидит голодный. Дениска! Это и

Не верьте ушам — уши могут недослышать; не верьте глазам — глаза могут недосмотреть. Верьте только сердцу. И как у матери нет безымянных сыновей, так и земля знала имя каждого бойца, упавшего к ней на грудь. Если она упадет, то уже больше не поднимется. Но я не смею крикнуть: "Хватит!", не смею скомандовать: "Отставить!" Потому что, когда творится высокое искусство, никто не вправе командовать. Забвение — это ржавчина памяти. Кто стреляет без промаха, тот не врет. Кто врет — тот мажет. Мажет и врет. А что такое время? Станции! Мимо одних поезд уже промчался, до других — еще не доехал. Но как быть, если тебе до зарезу нужно вернуться на станци

Леня не раз мне говорил: — Все, не буду больше снимать комедии. Это так тяжко. Возьму мелодраму. И тут же: — Господи, люди так тяжело живут! Пусть посмеются. Многие зрители, незнакомые с ним лично, искренне думали, что Гайдай, снимающий такие веселые и добрые комедии, сам записной остряк. Ничуть. Леня был серьезным, требовательным, очень скупым на эмоции человеком. Ведь он, как и многие мои сокурсники, был фронтовиком, причем разведчиком. В начале войны Гайдая мобилизовали в армию и отправили в Монголию объезжать лошадей. Монгольские лошадки очень низкие, и Ленины ноги задевали землю. Все над ним смеялись. Потом в картине «Кавказская пленница» он посадил Шурика на о

Суров ты был, ты в молодые годы Умел рассудку страсти подчинять. Учил ты жить для славы, для свободы, Но более учил ты умирать. Сознательно мирские наслажденья Ты отвергал, ты чистоту хранил, Ты жажде сердца не дал утоленья; Как женщину, ты Родину любил, Свои труды, надежды, помышленья Ты отдал ей; ты честные сердца Ей покорял. Взывая к жизни новой, И светлый рай, и перлы для венца Готовил ты любовнице суровой, Но слишком рано твой ударил час И вещее перо из рук упало. Какой светильник разума угас! Какое сердце биться перестало! Года минули, страсти улеглись, И высоко вознесся ты над нами… Плачь, русская земля! но и го