Предыдущая публикация
Деревенские юридические тонкости XVII века
Обычная деревенская «бытовуха» XVII века. Ничего особенного. Украли, выпили, подрались. Все ясно и понятно как белый день. Так же думал и крестьянин Богдан Тюстин, когда начал судится со своими обидчиками. Но не тут было. Без адвокатов и юрисконсультов приуральские крестьяне дело развернули совсем не в пользу Богдана.
Летом 1641 года ирбитский крестьянин «Ивашка Поткорытов с зятем своим с Олешкою Бортниковым пришед» к другому крестьянину Богдану Тюстину на подворье и ограбили. Урон нанесли немалый: «коробьишко розломали и вынели ис коробьишка у нег[о] ево, Богдашкиных, полтретя 6 рубли, да три креста, да пять персней серебряных, да два полотенца, шиты шелком; и двери избные и голбешные розломали и изсекли».
В момент «экспроприации» с полевых работ вернулся сам хозяин, Богдан Тюстин. Видя такое дело, «он запер избные двери с надворья жердью», а сам пошел по соседям «на них являти, на Ивашка и на Олешку». Охронять место преступления вместе с преступниками, попросил своего односельчанина Ивана Клюя. Схватить злоумышленников на месте совершенного им деяния не удалось. Иван Подкорытов и Алексей Бортников «то время двери изломали и сами де из ызбы ушли».
Подавать жалобу наш герой не стал. Свои люди, разберемся. И даже, возможно, состоялось какое-то замирение. В декабре, во время распития «браги овсяной» у брата одного из грабителей «у Семейки Поткорытова» произошел инцидент. Видимо пили все вместе: грабители и ограбленный, и «Ивашко Поткорытов взяв меня за ноги и ударил в середу и, ударя, почал меня топтати и, топтав меня, бил по щекам и бороду у ме[ня] драл». Причем побои сопровождались восклицаниями, «что де ты меня оглашал, что де я к тебе летом приходил».
Второй раз Богдан терпеть не стал. Он отправился в «съезжую избу» и подал челобитную на имя царя. Она была принята по всем правилам московского делопроизводства, в присутствии «понятых» и фиксацией побоев: «А по досмотру тот Богдашко бит гораздо и рожа з Богдашки бита до крови не в одном месте и бороды ево, Богдашкины, выдрал хохол больш[ой]».
Челобитной дали ход. Суд дело серьезное и Богдан стал готовиться основательно. Он сделал главную ставку на показания свидетелей, которых набралось немало: «в том, что де те крестьяне и их жены, и дети, и гулящие люди видели и слышали то, что де Ивашко и Олешка к нему, к Богдашку Тюстину, на подворье приходили и ево де, Богдашку, грабили».
Готовились к делу и ответчики, Иван Подкорытов и Алексей Бортников. Прекрасно понимая, что основная угроза исходит от свидетелей, они предприняли неожиданный ход. В лучших традициях адвокатских сериалов, наши герои заявили отвод свидетелей. Сделали это очень грамотно и аргументировано. Отвод был заявлен каждому, кого указал Богдан, с объяснением конкретных причин, почему данный человек не может свидетельствовать.
Интересны аргументы ответчиков: «Малашко Тимофеев хотел у ево, Ивашова, жеребца голову отсечь». Федор Бурко не может быть, потому что: «а Фетка де Бурко с ним, с Ывашком, за долг в шуму». « В шумном долгу» оказался и Иван Клюй, тот, которому поручили охранять место преступления и который скорее всего, был должен Подкорытову. Клюй оказался должен и другому ответчику, Алексею Бортникову: «заняли у него, Олешки, десять алтын денег и не платят».
Тихону Лиханову отказали в даче свидетельских показаний, так как жеребец Ивана: «гоняетца за ево, Тихоновыми, кобылами». Был использован любой повод для отвода нежелательных свидетелей, начиная от обычных «дирак» и кончая спорами о рыбе и оленине: «А Гаврилко де Иванов за должную оленину с ним в шуму ж». Интересным образом отвели еще одного свидетеля: «а Ивашко де Езов приревновал к жене своей, хотел ево, Алешку, зарезать».
Попытался Богдан сослаться на семью Семена Подкорытова, во дворе которого была драка. Однако Иван заявил: « а жена де и сын ево с ним, Семейкою, один человек».
Всех кого могли, отвели. Дело принимало неожиданный оборот и как следствие, остальные свидетели заявили: «тово мы не ведаем и слыхом не слыхали». Иван с Алексеем заявили, что, дескать, грабить не грабили, и бить-не били. А в это время «привернули де они к Устинку Бобаилову. И пили де у нег[о], Устинка, брагу».
Решил Богдан использовать свой последний аргумент. Он заявил, что Иван Подкорытов подослал Федосея Никифорова с ним «мирится»: «чтоб он, Богдашка, с Ывашком Поткорытовым помирилса в том, что де ево, Богдашку, он, Ивашко, бил».
Иван тут же отвечал, что никого не посылал с предложением о мире. «Посредник Федосейка» делает неожиданный финт и заявляет, что мирится, предлагал, но предлагал по собственной инициативе и «де он, Ивашко ево, Федосейка, мирить не засылывал».
Исход дела стал ясен. Наш Богдан его проиграл и заплатил пошлину: «сему судному делу пошлины на исце на Богдашке Тюстине взял Василей Муравьев , и вины записаны во 151-м году».
Жалко конечно Богдана. Но суд дело такое, что не всегда правый выигрывает, и многое зависит от «юридических тонкостей» и умения сторон представить дело в выгодном для себя свете. Ушлые зауральские крестьяне Ивашко и Олешко оказались более изобретательными, чем Богдан. Так что, современным юристам можно поучиться у крестьян XVII века.
М.Фомичёв
Источники и литература:
РГАДА. Ф. 1111. Оп. 2. Д. 736. Л. 3. Подлинник
РГАДА. Ф. 1111. Оп. 2. Д. 736. Л. 4-9. Подлинник.
Борисов В. Е. Судное дело между крестьянами Ирбитской слободы Верхотурского уезда. 1642-1643 гг. // Исторический архив, № 5. 2009
#Домострой
Следующая публикация
Нет комментариев