Слеза Евы.

19. Мысли вслух. До самого дома Глафира размышляла о произошедшем, пытаясь хоть что-то понять. Кто был этот вор? Как он узнал про серьгу? Вернется ли он, чтобы закончить начатое? Она решила не ехать на лифте, а подняться на седьмой этаж пешком, чтобы было время еще немного подумать. Шагая по ступенькам и останавливаясь передохнуть, Глафира не заметила, как стала думать вслух. – Ну, во-первых, Стас, конечно, ни при чем. Как нам вообще в голову пришло подозревать его? Ему и дела нет до всех этих раритетов. Мы при нем, кажется, не обсуждали ничего. Но даже если обсуждали – он все время в телефоне торчал! Ни разу ничего не спросил, даже не заинтересовался. Сегодня раньше всех ушел,

Слеза Евы

17. Фонтан. На следующий день, когда она пришла на работу, Бартенев вручил ей букет цветов. – Стасик покупал. Он присоединяется к поздравлениям и пожеланиям, многая лета вам, дивная Глафира Андреевна! К сожалению, был вынужден нас покинуть. Дела, знаете ли. А я, как всегда, у ваших ног! Профессор поклонился и даже катнулся на месте, изображая расшаркивание. На нем были белая рубашка и малиновый галстук-бабочка. Волосы, обычно торчащие в творческом беспорядке, оказались приглаженными, и, кажется, пахло одеколоном. Глафира растрогалась. – А вы, Олег Петрович, оказывается, сердцеед! – улыбаясь, сказала она, принимая подарок. – Видели бы вы меня в мои лучшие годы! Я был высокого р

Слеза Евы.

13. Букет. В военном госпитале Шведов проторчал почти до обеда. Пока ходил-бродил по кабинетам то с баночками, то с бумажками, притомился. Спина болела ужасно. Вот ведь незадача. Как в операционной стоять будет? Наконец, чувствуя перед глазами мутную пелену, он дотащился до кабинета заведующего и минут пять стоял перед дверью, пытаясь соорудить скучающее и легкомысленное выражение на усталом лице. Кимыч, мельком взглянув на беспечную физиономию Шведова, кивнул на стул. – Посиди пока, Серега. Не поднимая глаз и сердито хмурясь, старый друг продолжал строчить что-то в истории болезни. «Смертный приговор пишет», – подумал Сергей, усаживаясь у стола заведующего. На лысую и кругл

Слеза Евы.

11. Ирка Титешница. – Фирка, стой там и никуда не ходи! Я сама к тебе подъеду! Глафира повертела головой, пытаясь определить, откуда несется трубный глас подруги. Оказалось, она стоит на другой стороне Невского и обращается к ней с расстояния шестидесяти метров плюс тротуары, машины и пешеходы. Помахав рукой, Ирка бросилась куда-то в сторону и исчезла. Глафира была уверена, что та рванула к переходу и направилась в ту же сторону, но тут прямо перед ней остановилась белая «Ауди» и в открытое окно заорали: – Ну и куда ты поперлась? Я же сказала, стоять на месте и бояться! Тетенька, шедшая навстречу Глафире, выпучила глаза и замерла по стойке «смирно». – Да я не вам, женщина! Ид