Иннокентия все считали подкаблучником. И на работе, и так, знакомые. А маменька так вообще обзывала его Валькиным каблучком.
Ему было неприятно такие обидные слова слушать. Супругу свою Валентину любил с самой молодости. Девка видная была — справная, с округлыми бёдрами, пышными молочными железами и толстой косой золотистого цвета. А глаза какие невероятные — небесного оттенка, ни у кого таких не видел.
И характер боевой немного, но это ему нравилось. Не мямля какая-то, как Верка Капустина, например. Как глянет на него, так расплывается в глупой улыбке, а во рте зуб золотой поблёскивает. Но не падок был Иннокентий на зубы из драг металлов, ему личность важна.
Вот и выбрал он Валюшку. Та повыкобенивалась для приличия, да согласилась узами брачными связать себя. Жили в своей квартире, на заводе выдали молодой семье.
Гришка родился, а следом и Анютка, доченька. Копия мать. Толстая, да румяная. И кричит, точно как Валентина. Иннокентий души не чаял в детях. А жену немного побаивался. Строгая женщина. Но справедливая.
Сказала, получку отдавай — он и отдаёт всё до копейки. Это ничего, что потом просит каждый раз на сигареты да на пиво. Зато порядок в семье, тишь да благодать.
— Кеша, на Новый год родители мои придут. Стол надо накрыть в лучшем виде. Холодца наварю, салаты сделаю, бутерброды разные. А тебя Дедом Морозом нарядим, детям вот удивление будет.
Иннокентию не понравилась эта затея. Тесть с тёщей его не любили и постоянно подсмеивались, унижая человеческое достоинство. Ну кому такое понравится?
А Валя хохочет, похрюкивая от удовольствия. Считает, что это остроумно очень. А детям какой пример подают своим поведением? Никакого уважения к отцу не будет.
Настроение сразу испортилось после разговора с женой. Всю ночь слушать насмешки, ещё и Деда Мороза изображать. Нашли тут клоуна… Не ценят его совсем, лишь бы поглумиться.
На работе коллега Петрович заметил, что Иннокентий был грустным.
— Ты чего унылый такой? Новый Год скоро, не рад, что-ли?
— Да чему радоваться? Тесть с тёщей в гости придут, весь праздник испортят. Хоть из дому убегай…
— Слушай, а приходи к нам! У нас весёлая компания будет, и никаких тёщ тебе!
— Да кто же меня отпустит? Валька скандал учинит…
— А мы хитро сделаем! Я позвоню вечером, и скажу что отопление прорвало и помощь нужна. Ты же спец у нас в этом. Вот и причина из дома свалить будет. Скажешь, до утра возились, устраняли неполадки.
— Я подумаю, спасибо, Петрович, за приглашение.
А что, хорошая идея. Пусть сами там холодец наворачивают да Голубой огонёк смотрят. Не будет им веселья измываться над зятем. И чего дома не сидится Валиным родителям…
— Петрович, я согласен. Вечером тридцать первого часов в девять позвони, я и приду.
— Лады, Кеша, так и сделаю. Нинке своей скажу, чтобы молчала про наш тайный план. Автор Заметки оптимистки.
Тридцать первого числа Валентина пришла рано с работы, короткий день. И приступила к готовке новогодних яств. Оливье, само собой, нарезки всякие да рыбы копчёные. Холодец был сварен заранее, и ждал своего часа в холодильнике. Есть ничего нельзя было, так как — это на Новый год.
Перекусив бутербродом со шпротами, которые были забракованы Валентиной, Иннокентий развалился на диване.
— А чего это мы лежим? Давай пылесос в руки и работай! Я, значит, как белка в колесе тут кручусь, а он возлегает, как паша турецкий! Скоро родители мои придут, надо чтобы идеально всё было!
— Пусть Анька убирает, я что, баба, порядки наводить?
— Ты гляди, как запел! Анечка ребёнок ещё, успеет набатрачиться потом вот на такого как ты, тюленя! Встал и пошёл!
Грозный рык жены сработал. Иннокентий вздохнул и приступил к уборке. Лучше не связываться с ней. Ничего, зато ночь спокойно проведёт у товарища, никто помыкать не будет.
Стол накрыт, в квартире чистота. Вот и родители пожаловали. Принесли детям кульки с конфетами.
— Что вы тут вкусного нам приготовили? Валя, а холодец будет? А курицу ты запекаешь?
— Всё будет, маменька! Располагайтесь, отдыхайте! Кеша, иди рубашку надень хоть чистую, праздник же!
Сама Валентина ещё была в домашнем байковом халате, на голове бигуди.
Ровно в девять вечера позвонил Петрович и начал громким голосом взывать о помощи.
— Кто там, Кеша? Тётя Люся из Москвы звонит?
— Нет, это Петрович. Трубу прорвало, просит помочь, поеду, не могу же отказать товарищу и коллеге.
— Ишь, чего удумал, в новогоднюю ночь трубы чинить, ещё и за бесплатно! Не пойдешь никуда!
— Ты, Валентина, жестокая женщина, у людей беда, и я не могу отказать! Может когда и меня Петрович выручит!
Иннокентий пулей выбежал в коридор, надел куртку, шапку и бегом из квартиры. Фух! Вырвался!
У Петровича дома был шум и гам, много гостей, и Иннокентия приняли очень радушно. Сразу же налили рюмку горячительного напитка. Он с удовольствием выпил. Никто не контролирует, красота!
Вдруг он заметил пристальный взгляд. Мать честная, это же Верка Капустина, которая когда-то была влюблена в него, но он выбрал Валентину.
Вера раздобрела, округлилась, маня пышными формами. Волосы с химической завивкой, на глазах голубые тени, в платье с люрексом.
— Кеша, помнишь меня? — игриво спросила она, подойдя к Иннокентию.
— Как же, помню, Вера. А ты тут какими судьбами?
— А я соседка Петровича, пригласили вот. Одинокая женщина, между прочим… А ты чего один, где Валя?
— Дак это… Дома она. А я вот решил с друзьями отметить. Ну, а что, имею право! Мужик я или тварь дрожащая? Как скажу, так и будет! Валя у меня по струночке дома ходит!
И тут Иннокентия понесло. После нескольких рюмок язык развязался, и он начал рассказывать, какой он хозяин в семье, как его боятся и слушаются.
Вера, томно смотрела на собеседника, и подливала ему в рюмку.
— Попробуй вот рыбу заливную, я делала, между прочим… И огурчик бери, я подам…
После двенадцати часов Иннокентий был под приличной кондицией, начались танцы. Вера извивалась, как змея, Иннокентий не отставал. Он чувствовал себя интересным мужчиной, свободным и раскованным.
— Кеша, мне там кое-что починить надо в квартире, пойдём, посмотришь, — прошептала она ему в перерыве между танцами. — Уверена, у тебя золотые руки…
Иннокентий разомлел от похвалы, и они тихонько ушли, никто даже не заметил.
В квартире Веры был идеальный порядок. Она включила ночник, и сказала ждать. Иннокентий развалился на диване и неожиданно заснул.
Очнулся, когда Вера пыталась расстегнуть пуговицы на его рубашке. Он подскочил.
— Вера, ты что делаешь?!
— Тихо, Кеша, молчи, я сама всё сделаю…
Иннокентию стало страшно. Он ведь женатый человек, и не опустится до адюльтера. Тем более с Верой. Баба она видная стала, конечно, но не настолько, чтобы голову потерять!
— Это самое… Я пойду…
Вера обиженно надула губки с размазанной губной помадой.
— Ну и иди. Тоже мне, мачо!
Он пошёл к Петровичу, схватил куртку, шапку, и понёсся домой. Какая бы Валя не была грозная, но всё равно любил её, и изменять не собирался.
Открыл квартиру ключом, зашёл. Тишина. Все спят. Он быстро разделся и залез к Вале под одеяло. Она открыла сонные глаза.
— Пришёл? Вот и хорошо. Знаешь, Кеша, без тебя так скучно было и грустно… Мысли всякие лезли. Вдруг ты не к Петровичу пошёл, а к бабёнке какой.
И так страшно стало, что могу потерять тебя. Я ведь кричу постоянно, а мужику тепло и ласка нужна. Ты уж прости меня, злюку, такая родилась. Но люблю тебя крепко, знай! И никому не отдам!
Иннокентий растерялся. Уж точно не такие слова он ожидал услышать.
— Голубушка моя любимая, ну какие бабёнки? Да краше тебя нет никого на белом свете!
Они обнялись и лежали счастливые. Не зря всё-таки сходил к Петровичу. И гордость брала, что устоял, не поддался на чары Капустиной. И теперь вот жена добрая да ласковая. Надолго ли, время покажет, а пока в их семье мир да благодать…
Автор — «Заметки оптимистки»
#заметкиоптимистки
Источник
https://dzen.ru/zametki_optimistki?share_to=link
Комментарии 3