Предыдущая публикация
Хозяйка тайги.
Часть 28.
#Олег_Ростов
Восточная Сибирь. Прибайкалье. Середина декабря.
Василиса в коротком пуховике, в тёплых штанах на лямках, прикрывавших ей спину и живот и в камусах орудовала широкой лопатой, расчищая площадку перед домом от навалившего снега. Марсик сидел на крыльце, наблюдал за хозяйкой и жмурился от яркого солнечного света. Рядом с Василисой носился Бимка. Для него, хаски, снег это была радость и удовольствие. Он то замирал, упав в пушистую белую перину, хитро поглядывая на Василису, то вскакивал и начинал нарезать круги, приглашая поиграть.
- Бимка, отстань. Мне вот только и остаётся, что играть с тобой в догоняшки. Иди кота позови. А то только и знает, что спать возле камина. - Отмахнулась от собаки девушка. Бимка подскочил к крыльцу, залаял на рысь, зовя её побегать в пушистом и глубоком снегу. Снег шёл, с перерывами, три дня. Навалило выше колен. Морсик недовольно посмотрел на хаски. Он словно говорил: "Делать мне нечего, скакать тут с тобой козлом. Тебе надо ты и бегай". Однако пёс не унимался. Прыгал из стороны в сторону перед крыльцом, лаял, припадал на передние лапы. Марсику это надоело и он скользнул в снег с крыльца. Бимка подумал, что лесной кот всё же решил проиграть. Понёсся по большому кругу, что только снежная пыль столбом стояла. Однако представитель кошачьих быстро прошмыгнул к лесу и исчез за пушистой елью. Бимка поняв, что его обманули кинулся вслед за Марсиком и тоже пропал в лесу. Только слышался его лай. Василиса глядя вслед своим питомцам усмехнулась и продолжила расчищать площадку. А ещё надо было почистить от снега подход к стайке и гаражу.
Несмотря на уже имевшийся живот, Василисе не было тяжело. Наоборот, ей это доставляло удовольствие. После снегопада и небольшой метели, небо прояснилось и сияло своей зимней морозной синевой. Да, температура упала с минус пятнадцати, до минус двадцати четырёх градусов, согласно термометра. Но разве это мороз, для привыкшей к тридцати и сорока градусам девушке?! Щёки её раскраснелись. На алых губах улыбка. Она остановилась, погладила свой живот. В этот момент Василиса услышала рокот двигателя. Вскоре показался снегоход. За ним тянулся шлейф из снежной пыли. Снегоходом управлял мужчина. Вот он подъехал к кордону. Остановился в нескольких метрах от девушки. К снегоходу позади были на буксире прицеплены сани. Мужчина слез со снегохода На нём были теплые штаны, меховая парка, мохнатая шапка-ушанка. За спиной висело двуствольное ружье и рюкзак. Мужчина подошёл ближе к Василисе. Она спокойно на него смотрела. Словно ниоткуда, возле них появился Бимка. Он шёл к мужчине чуть пригнув голову. Замер в паре-тройке метров.
- Здравствуй, Василиса. - Поздоровался мужчина.
- Здравствуй, Гриша.
- Чего это твой пёс так на меня смотрит? - Спросил Григорий.
- Не доверяет он тебе, Гриша. Поэтому так и смотрит. Ты чего здесь делаешь?
- Глупое животное, твой пёс. Чего не доверяет? Я не причиню тебе вреда, Василиса.
- Спасибо, что предупредил, а то я боятся уже начала.
- Василиса! Не с того встречу начали.
- Ты не ответил на вопрос, Григорий. Что ты здесь делаешь?
- Сезон, Василиса. Ты сама это прекрасно знаешь. На промысел вышел. Заодно дичины добыть. Не суетись, у меня лицензия есть.
- Покажи. - Василиса требовательно протянула руку.
- Пожалуйста. - Из-за пазухи достал документы, запечатанные в полиэтиленовый пакетик. Василиса воткнула лопату в снег. Взяла документы. Просмотрела их.
- Я сейчас отмечу у себя твою лицензию. - Повернулась и пошла к дому.
- Вася, может пригласишь? Чаю бы горячего. - Спросил молодую женщину Григорий. Она остановилась, оглянулась. Посмотрела на мужчину.
- Ладно, пошли. Чаем тебя напою. А то скажешь ещё, что я жадная.
Лицензию Василиса отметила у себя в журнале и в ноутбуке. Григорий в это время, снял меховую парку, шапку, унты. Прошёл на кухню. Сидел там, ожидая хозяйку дома. Вскоре туда зашла Василиса. Электрический самовар уже вскипел. Василиса налила в чашку чай. Пододвинула к Григорию сахар-рафинад в вазочке и малиновое варенье в другой вазочке. Положила чайную ложку. Рядом поставила блюдо с румяными булочками. Налила себе и тоже села за стол. Григорий положил варенье в чай. Стал прихлёбывать. Угостился так же и булочкой.
- Когда напечь то успела? - Спросил её.
- Вечером тесто поставила, ночью вставала подбивала. Утром напекла. - Ответила Василиса. Григорий кивнул.
- Вкусно.
- На здоровье. Лицензия у тебя в порядке. Постарайся не превышать её в плане дичины. Добудешь только то, что тебе разрешено лицензией, Григорий.
- Конечно. Я с тобой сорится не хочу. Тем более, хочу попросить оставить у тебя на кордоне снегоход с санями. Сам на лыжах дальше пойду.
- Оставляй. Места тут хватит.
Некоторое время они молчали. Григорий поглядывал на Василису. Свой живот она не скрывала.
- Всё-таки он обрюхатил тебя, Васенька. И сбежал, да?
- За языком следи. Брюхатят коров.
- Извини. И всё же, Василиса? Что делать то будешь? - Спросил Григорий.
- Жить буду, а что не так?
- Одна? С дитём? - Вновь задал вопрос Гриша.
- А что? Думаешь не смогу? Не беспокойся, смогу. Я сильная. К тому же мама моя скоро приедет. Она поможет мне.
- А мама-то всё время с тобой теперь жить будет?
- А что тебя так это волнует? Поможет мне до родов. Когда рожать уеду, присмотрит за хозяйством. А потом с малышом поможет.
Григорий покачал головой.
- Не дело это, Василиса. Здесь не мама нужна. Ты не в городе, в квартире живёшь, где ванная, душ, тёплый туалет и магазин под боком. У тебя хозяйство. Здесь, Василиса, мужские руки нужны.
Василиса поставила чашку с недопитым чаем на стол. Смотрела внимательно на Григория. Усмехнулась.
- Насчёт теплой ванны и душа, так всё это есть у меня. И тёплый туалет в том числе. А слив идёт в биосептик. Дорого он вышел, но он того стоил. Да и не так много от меня отходов, Гриша. Насчёт магазина под боком, согласна. Нет рядом магазина. Но я как-то привыкла обходиться без этого. И согласна, что руки мужские нужны. И мужчина нужен рядышком, к которому прижаться можно. Который приголубит. - При этих словах Григорий приободрился. - Чего улыбаешься, Григорий?
- Вот видишь, сама сказала. А москвич твой, я уверен, не захочет менять столицу на твой медвежий угол. И не каждый согласится жить здесь, Васенька. А я готов. Не беспокойся, никогда не попрекну тебя ребёнком и буду относится к нему, как к родному. И на свою фамилию запишу. И тебя не обижу. Руки не подниму. Любить буду всю жизнь.
- Какое чувственное признание в любви, Гришенька. Удивлена я.
- Чему это?
- Ты готов жениться на женщине беременной от другого?
- Да, готов. А что такое? Разве не женятся на женщинах, у которых есть уже дети?
- Женятся. Только я удивлена, что ты готов женится. Особенно зная вашу родову.
- А что не так в моей родове?
- Жадные вы, алчные. Злые.
- Мы не жадные, а рачительные. И не злые. Просто быть добрым со всеми, никаких порток не хватит. Мир злой, Василиса. И почему алчные? Все хотят жить лучше, богаче и комфортабельнее. Разве нет? А как это сделать? Либо воровать, либо работать на благо семьи.
- Ну как вы работаете на благо семьи я знаю. Устала капканы ваши собирать, да протоколы о браконьерстве составлять.
- Обещаю, никакого браконьерства на твоей территории не будет. Сам буду таких гонять.
- А как же любовь, Григорий?
- А что любовь, Василиса? Люба ты мне, сильно люба. Всю душу мне вымотала. Я же сказал тебе, всю жизнь тебя любить буду.
- Может и будешь. А я? Буду ли я тебя любить? А то как-то ложится в постель с мужчиной, к которому не испытываешь чувств, так это пытка, Григорий. Обнимать такого, целовать.
- А я постараюсь сделать всё, чтобы ты полюбила. Мы же с тобой взрослые люди, а не сопливые малолетки. Любовь может прийти.
- Может прийти, Григорий, согласна. Но может и не прийти. А если не придёт, что тогда делать? К чему это может привести? Мне сказать или сам догадаешься?
- Ты что хочешь так одна и прожить всю жизнь, Василиса?
- Возможно. Я ещё молода. Мне 26 только в следующем году исполнится.
- Всё же надеешься, что твой москвич приедет?
- Ничего не надеюсь. Пусть всё идёт так, как идёт. Знаешь, Григорий, ты слышал о таком философе, как Уильям из Оккама? Он был монахом-францисканцем. - Спросила Василиса Григория, улыбаясь.
- Нет, не слышал. Причём здесь монахи?
- Монахи ни при чём. Но вот этот монах сформулировал один принцип, который называется "Бритвой Оккама". Он гласит: "Не следует множить сущее без необходимости". Или по другому: "Не следует привлекать новые сущности без крайней на то необходимости".
- Что это значит? - Григорий удивлённо посмотрел на Василису. Она зачерпнула из вазочки чайной ложечкой малиновое варенье и засунула в рот. Съела с аппетитом и запила чаем.
- Это значит, что пусть всё идёт, так как идёт. Я же тебе сказала. Когда будет нужно, новая сущность сама появится.
- Сущность, это ты имела мужчину?
- Ты догадливый, Гриша. Вижу чай ты попил. Тогда тебе пора.
Григорий встал из-за стола.
- Спасибо, Василиса, за чай. И всё же, я готов ждать столько, сколько ты скажешь.
- Не надо, Гриша. Пока ждёшь, годы будут уходить безвозвратно. Лучше найди себе жену в селе. Или в Тайшет съезди. Можешь в Иркутск.
- Ничего. Я всё же подожду. У нас, у мужчин век более долгий, чем ваш бабий.
- Ты так думаешь? - Василиса засмеялась. - Ну-ну.
Они оба оделись и вышли из дома. Григорий вытащил из саней широкие лыжи, подбитые снизу оленьим мехом. На таких лыжах хорошо зимой по тайге бегать. Надел их, взглянул на Василису, которая вновь взяла лопату в руки, но чистить снег не спешила, смотрела на мужчину. Он качнул ей головой и направился в лесную чащу, где вскоре скрылся, среди пушистых елей, кедров и сосен. Василиса постояла ещё немного, глядя ему вслед, а потом опять принялась чистить двор от навалившего снега.
Продолжение следует...
Василиса в коротком пуховике, в тёплых штанах на лямках, прикрывавших ей спину и живот и в камусах орудовала широкой лопатой, расчищая площадку перед домом от навалившего снега. Марсик сидел на крыльце, наблюдал за хозяйкой и жмурился от яркого солнечного света. Рядом с Василисой носился Бимка. Для него, хаски, снег это была радость и удовольствие. Он то замирал, упав в пушистую белую перину, хитро поглядывая на Василису, то вскакивал и начинал нарезать круги, приглашая поиграть.
- Бимка, отстань. Мне вот только и остаётся, что играть с тобой в догоняшки. Иди кота позови. А то только и знает, что спать возле камина. - Отмахнулась от собаки девушка. Бимка подскочил к крыльцу, залаял на рысь, зовя её побегать в пушистом и глубоком снегу. Снег шёл, с перерывами, три дня. Навалило выше колен. Морсик недовольно посмотрел на хаски. Он словно говорил: "Делать мне нечего, скакать тут с тобой козлом. Тебе надо ты и бегай". Однако пёс не унимался. Прыгал из стороны в сторону перед крыльцом, лаял, припадал на передние лапы. Марсику это надоело и он скользнул в снег с крыльца. Бимка подумал, что лесной кот всё же решил проиграть. Понёсся по большому кругу, что только снежная пыль столбом стояла. Однако представитель кошачьих быстро прошмыгнул к лесу и исчез за пушистой елью. Бимка поняв, что его обманули кинулся вслед за Марсиком и тоже пропал в лесу. Только слышался его лай. Василиса глядя вслед своим питомцам усмехнулась и продолжила расчищать площадку. А ещё надо было почистить от снега подход к стайке и гаражу.
Несмотря на уже имевшийся живот, Василисе не было тяжело. Наоборот, ей это доставляло удовольствие. После снегопада и небольшой метели, небо прояснилось и сияло своей зимней морозной синевой. Да, температура упала с минус пятнадцати, до минус двадцати четырёх градусов, согласно термометра. Но разве это мороз, для привыкшей к тридцати и сорока градусам девушке?! Щёки её раскраснелись. На алых губах улыбка. Она остановилась, погладила свой живот. В этот момент Василиса услышала рокот двигателя. Вскоре показался снегоход. За ним тянулся шлейф из снежной пыли. Снегоходом управлял мужчина. Вот он подъехал к кордону. Остановился в нескольких метрах от девушки. К снегоходу позади были на буксире прицеплены сани. Мужчина слез со снегохода На нём были теплые штаны, меховая парка, мохнатая шапка-ушанка. За спиной висело двуствольное ружье и рюкзак. Мужчина подошёл ближе к Василисе. Она спокойно на него смотрела. Словно ниоткуда, возле них появился Бимка. Он шёл к мужчине чуть пригнув голову. Замер в паре-тройке метров.
- Здравствуй, Василиса. - Поздоровался мужчина.
- Здравствуй, Гриша.
- Чего это твой пёс так на меня смотрит? - Спросил Григорий.
- Не доверяет он тебе, Гриша. Поэтому так и смотрит. Ты чего здесь делаешь?
- Глупое животное, твой пёс. Чего не доверяет? Я не причиню тебе вреда, Василиса.
- Спасибо, что предупредил, а то я боятся уже начала.
- Василиса! Не с того встречу начали.
- Ты не ответил на вопрос, Григорий. Что ты здесь делаешь?
- Сезон, Василиса. Ты сама это прекрасно знаешь. На промысел вышел. Заодно дичины добыть. Не суетись, у меня лицензия есть.
- Покажи. - Василиса требовательно протянула руку.
- Пожалуйста. - Из-за пазухи достал документы, запечатанные в полиэтиленовый пакетик. Василиса воткнула лопату в снег. Взяла документы. Просмотрела их.
- Я сейчас отмечу у себя твою лицензию. - Повернулась и пошла к дому.
- Вася, может пригласишь? Чаю бы горячего. - Спросил молодую женщину Григорий. Она остановилась, оглянулась. Посмотрела на мужчину.
- Ладно, пошли. Чаем тебя напою. А то скажешь ещё, что я жадная.
Лицензию Василиса отметила у себя в журнале и в ноутбуке. Григорий в это время, снял меховую парку, шапку, унты. Прошёл на кухню. Сидел там, ожидая хозяйку дома. Вскоре туда зашла Василиса. Электрический самовар уже вскипел. Василиса налила в чашку чай. Пододвинула к Григорию сахар-рафинад в вазочке и малиновое варенье в другой вазочке. Положила чайную ложку. Рядом поставила блюдо с румяными булочками. Налила себе и тоже села за стол. Григорий положил варенье в чай. Стал прихлёбывать. Угостился так же и булочкой.
- Когда напечь то успела? - Спросил её.
- Вечером тесто поставила, ночью вставала подбивала. Утром напекла. - Ответила Василиса. Григорий кивнул.
- Вкусно.
- На здоровье. Лицензия у тебя в порядке. Постарайся не превышать её в плане дичины. Добудешь только то, что тебе разрешено лицензией, Григорий.
- Конечно. Я с тобой сорится не хочу. Тем более, хочу попросить оставить у тебя на кордоне снегоход с санями. Сам на лыжах дальше пойду.
- Оставляй. Места тут хватит.
Некоторое время они молчали. Григорий поглядывал на Василису. Свой живот она не скрывала.
- Всё-таки он обрюхатил тебя, Васенька. И сбежал, да?
- За языком следи. Брюхатят коров.
- Извини. И всё же, Василиса? Что делать то будешь? - Спросил Григорий.
- Жить буду, а что не так?
- Одна? С дитём? - Вновь задал вопрос Гриша.
- А что? Думаешь не смогу? Не беспокойся, смогу. Я сильная. К тому же мама моя скоро приедет. Она поможет мне.
- А мама-то всё время с тобой теперь жить будет?
- А что тебя так это волнует? Поможет мне до родов. Когда рожать уеду, присмотрит за хозяйством. А потом с малышом поможет.
Григорий покачал головой.
- Не дело это, Василиса. Здесь не мама нужна. Ты не в городе, в квартире живёшь, где ванная, душ, тёплый туалет и магазин под боком. У тебя хозяйство. Здесь, Василиса, мужские руки нужны.
Василиса поставила чашку с недопитым чаем на стол. Смотрела внимательно на Григория. Усмехнулась.
- Насчёт теплой ванны и душа, так всё это есть у меня. И тёплый туалет в том числе. А слив идёт в биосептик. Дорого он вышел, но он того стоил. Да и не так много от меня отходов, Гриша. Насчёт магазина под боком, согласна. Нет рядом магазина. Но я как-то привыкла обходиться без этого. И согласна, что руки мужские нужны. И мужчина нужен рядышком, к которому прижаться можно. Который приголубит. - При этих словах Григорий приободрился. - Чего улыбаешься, Григорий?
- Вот видишь, сама сказала. А москвич твой, я уверен, не захочет менять столицу на твой медвежий угол. И не каждый согласится жить здесь, Васенька. А я готов. Не беспокойся, никогда не попрекну тебя ребёнком и буду относится к нему, как к родному. И на свою фамилию запишу. И тебя не обижу. Руки не подниму. Любить буду всю жизнь.
- Какое чувственное признание в любви, Гришенька. Удивлена я.
- Чему это?
- Ты готов жениться на женщине беременной от другого?
- Да, готов. А что такое? Разве не женятся на женщинах, у которых есть уже дети?
- Женятся. Только я удивлена, что ты готов женится. Особенно зная вашу родову.
- А что не так в моей родове?
- Жадные вы, алчные. Злые.
- Мы не жадные, а рачительные. И не злые. Просто быть добрым со всеми, никаких порток не хватит. Мир злой, Василиса. И почему алчные? Все хотят жить лучше, богаче и комфортабельнее. Разве нет? А как это сделать? Либо воровать, либо работать на благо семьи.
- Ну как вы работаете на благо семьи я знаю. Устала капканы ваши собирать, да протоколы о браконьерстве составлять.
- Обещаю, никакого браконьерства на твоей территории не будет. Сам буду таких гонять.
- А как же любовь, Григорий?
- А что любовь, Василиса? Люба ты мне, сильно люба. Всю душу мне вымотала. Я же сказал тебе, всю жизнь тебя любить буду.
- Может и будешь. А я? Буду ли я тебя любить? А то как-то ложится в постель с мужчиной, к которому не испытываешь чувств, так это пытка, Григорий. Обнимать такого, целовать.
- А я постараюсь сделать всё, чтобы ты полюбила. Мы же с тобой взрослые люди, а не сопливые малолетки. Любовь может прийти.
- Может прийти, Григорий, согласна. Но может и не прийти. А если не придёт, что тогда делать? К чему это может привести? Мне сказать или сам догадаешься?
- Ты что хочешь так одна и прожить всю жизнь, Василиса?
- Возможно. Я ещё молода. Мне 26 только в следующем году исполнится.
- Всё же надеешься, что твой москвич приедет?
- Ничего не надеюсь. Пусть всё идёт так, как идёт. Знаешь, Григорий, ты слышал о таком философе, как Уильям из Оккама? Он был монахом-францисканцем. - Спросила Василиса Григория, улыбаясь.
- Нет, не слышал. Причём здесь монахи?
- Монахи ни при чём. Но вот этот монах сформулировал один принцип, который называется "Бритвой Оккама". Он гласит: "Не следует множить сущее без необходимости". Или по другому: "Не следует привлекать новые сущности без крайней на то необходимости".
- Что это значит? - Григорий удивлённо посмотрел на Василису. Она зачерпнула из вазочки чайной ложечкой малиновое варенье и засунула в рот. Съела с аппетитом и запила чаем.
- Это значит, что пусть всё идёт, так как идёт. Я же тебе сказала. Когда будет нужно, новая сущность сама появится.
- Сущность, это ты имела мужчину?
- Ты догадливый, Гриша. Вижу чай ты попил. Тогда тебе пора.
Григорий встал из-за стола.
- Спасибо, Василиса, за чай. И всё же, я готов ждать столько, сколько ты скажешь.
- Не надо, Гриша. Пока ждёшь, годы будут уходить безвозвратно. Лучше найди себе жену в селе. Или в Тайшет съезди. Можешь в Иркутск.
- Ничего. Я всё же подожду. У нас, у мужчин век более долгий, чем ваш бабий.
- Ты так думаешь? - Василиса засмеялась. - Ну-ну.
Они оба оделись и вышли из дома. Григорий вытащил из саней широкие лыжи, подбитые снизу оленьим мехом. На таких лыжах хорошо зимой по тайге бегать. Надел их, взглянул на Василису, которая вновь взяла лопату в руки, но чистить снег не спешила, смотрела на мужчину. Он качнул ей головой и направился в лесную чащу, где вскоре скрылся, среди пушистых елей, кедров и сосен. Василиса постояла ещё немного, глядя ему вслед, а потом опять принялась чистить двор от навалившего снега.
Продолжение следует...
Следующая публикация
Комментарии 2