Предыдущая публикация
Зачем Бунин это сделал?
Протестовали все. И его жена Вера, и со временем "ученица" (все-таки 30 лет разницы в возрасте) Галина, и знакомые вокруг, да и сам Бунин, казалось, уже не был рад этой странной ситуации.
Итак, с 1927 года они живут втроем. Ссылка на первую часть в конце статьи..
в 1929 году, как-будто судьбой посланный для равновесия, к этой троице прибивается "четвертый угол" - писатель Леонид Зуров. Он намного моложе Ивана и Веры, он даже моложе Галины - он самый молодой из этой “четверки”…
В 1929 году Леониду Зурову - 27 лет.
Безнадежно и безответно, с первого взгляда, он влюблен в жену Бунина, в Веру Николаевну. Умер от «разрыва сердца» в психиатрическом приюте в далеком 1971 году. Возможно его сердце разрывалось каждый день, когда он смотрел, как Вера подчиняется Яну. В лице Веры Николаевны, потрясенный, он видит пример неброской жертвенности.
Каждый день она перепечатывает рукописи Яна, провожает его на прогулку с Галиной или едет сама с ними на пляж, готовит, выкраивает деньги для довольно бедного хозяйства и любит, любит, безгранично любит Яна. Яна, который привел в дом девушку, младше себя на 30 лет. Несправедливость этой ежедневной трагической ситуации потрясает Зурова.
Галине Кузнецовой на тот момент - 29 лет. Она любит Бунина и любима им. С Верой Николаевной общается, как послушная дочь.
Конечно, они и раздражают друг друга время от времени. Но иногда и понимают друг друга лучше, чем кто-либо. Ведь обе любят такого сложного, занудного, непереносимого, потрясающего Ивана Алексеевича.
Ивану Бунину (Яну, как зовет его жена) в этот момент 59 лет. Он еще не получил Нобелевскую премию. Он не представляет жизни без жены Веры, как без "своей руки или ноги". Боится смерти. Уже прошло два года с момента, как он привел в зыбкую и нереальную эмигрантскую жизнь своей семьи Галину Кузнецову, отделенную от него 30-ю годами, но такую наивную, такую молодую, такую вечную.
И вот теперь он видит Зурова, удивляется симметричности судьбы, но настолько уверен в преданности Веры Николаевны, что не ревнует. И Вера, действительно, не ответила Леониду Зурову взаимностью.
Зуров приехал к Бунину с какой-то просьбой и чемоданом, где лежали хлеб, яблоки и мед. Такие простые и нужные продукты. Наверное, он привез с собой нечто большее - некое равновесие: чтобы Вера Николаевна не сошла с ума в этой ситуации. Как мы помним, сошел с ума в итоге Зуров.
Вере Николаевне - жене Бунина в 1929 году 48 лет. Прошли самые сложные первые два года, когда все знакомые смотрели на нее требовательно или смущенно "это правда, что?..", а ей приходилось что-то бормотать о совсем других вещах.
Ее ожидают еще целых 5 мучительных лет до ухода Галины от Бунина.
«У него были романы, хотя свою жену Веру Николаевну он любил настоящей, даже какой-то суеверной любовью… Мне казалось, что она… считала, что писатель Бунин — человек особенный, что его эмоциональные потребности выходят за пределы нормальной семейной жизни, и в своей бесконечной любви и преданности к „Яну“ она пошла и на эту, самую большую свою жертву…», пишет Яновский о Бунине и его жене.
5 лет эти четверо людей жили в одном доме. Каждый вел дневник. Интересно, что мужчины свои дневники уничтожили. А Галина и Вера издали. Записи в их дневниках максимально корректны и благожелательны. Даже как-то не верится местами.
Судьба хотела уравновесить ситуацию. И послала того, кого смогла послать. Неврастеника Зурова.
Каждого из них снедали печали, но каждый и был счастлив по-своему. В этой абсурдной ситуации они были одновременно единомышленники и заговорщики против всего остального удивленного и возмущенного их выходкой мира, а в чем-то - непримиримые враги.
К 1933 году, когда таки “грянула” Нобелевская премия, на которую подавали не в первый раз, и уже не рассчитывали получить, ситуация в этой четверке была накалена до предела.
Галина смотрела за пределы этой ситуации на четверых.
Галина "задыхалась". Бунин не отпускал ее одну никуда, их "душевный контакт", где одна все-время слушала, а другой делился знаниями о вселенной и о людях, был уже не таким крепким. Галина ощущала, что есть и другой способ проживания жизни, чем постоянное раздражение на людей, которые думают иначе, чем ты.
Бунин был требователен, его "дурной характер" распугал почти всех знакомых и друзей. Он искупал это внутренней щедростью и откровенностью, какой-то жалостью, которой вызывал к себе.
Но кроме Бунина была еще и другая жизнь.
"Хотя внешне я весела, втайне мне нехорошо. Вера вчера сидела со мной в темноте при горящей печке, и говорила, что очень рада, что у нас живет Зуров, что он внес в дом оживление, молодость. А то я чересчур поддаюсь влиянию И. А., живу вредно для себя, не по летам. Она говорила "Вам надо пожелать только одного, что есть у Зурова, и чего нет у Вас: самоуверенности и веры в себя" - пишет Галина в Грасском дневнике.
Вера смотрела на Яна.
Она устала держать на себе "нервные приступы" Леонида Зурова, объяснять мягко, что она никуда не поедет с ним, что она "любит Яна", что да, все это, на первый взгляд, несправедливо, "но она ничего поделать с этой любовью к мужу не может".
Она уже понимала, что вот-вот все рассыпется, как карточный домик, превратится в пыль, но не осознавала как и откуда придет разрушение. Бросить Яна добровольно - это было немыслимо для Веры.
Зуров смотрел на Веру.
Леонид просто ждал, когда все это закончится. Покинуть Веру казалось ему предательством: у нее не было никого, кому она могла пожаловаться напораненный палец, например.
Бунин смотрел на жену, как на нечто вечное, предназначенное находится рядом с ним. И не ломающееся.
А Бунин смотрел, как смерть приближается к нему.
В 1933 году ему было 63 года. Галя отдалялась. Наркотик пребывания с ней требовал все новых доз, а она же наоборот, слушала его небрежно, нетерпеливо, с раздражением. Эмоциональный фундамент совместной жизни шатался и уходил из-под ног.
Нечем было склеить эту конструкцию. Язвительность прорывалась все чаще, а доброта отступала.
Однажды Галина напишет, как ее бесило это святое всепринимание Верой Николаевной любых действий Яна.
Все чаще в дневниках и Веры и Галины встречается слово «безысходность». Знакомые отмечают, что вчетвером видеть их сложно.
И.И.Фондаминский говорит об этом Галине: "Я не люблю, когда вы бываете у нас вчетвером. Так и чувствуется, что все вы связаны какой-то просто ниткой, что всё у вас уже переговорено, что вы страшно устали друг от друга..."
Как знакомые Веры не понимали ее смиренного поведения, так и молодые друзья и приятельницы Гали не понимали Галину. Они снисходительно пожимали плечами: что за прихоть жить со стариком и его женой? Ладно бы еще богатым! Но Бунин?
Это было время стремительной женской эмансипации.
Галина любила выезжать в Париж, где в музеях, на литературных вечерах, в театрах дышала воздухом свободы. Компанию ей составлял нервный, все более угрюмый, но зато молодой Леонид Зуров.
Бунин засыпал Галину ревностными упреками. Он был измучен потерей контроля над любимой женщиной, ее неизбежным "взрослением". Иван Алексеевич устраивал сцены в ресторанах. Он, который терпеть не мог банальщину, вел себя как классический "брошенный муж".
Яростные бунинские наскоки на Галину заставляли ее нервно смеяться, уступать. Она ощущала одиночество и "страшную тоску". Вера сочувствовала всем, даже своей молодой сопернице.
Бунин, обнаружив, что девушка уехала "прогуляться" в Париж, прихватив Зурова, настигал и, устроив громкую некрасивую выволочку, вез обратно в Бельведер их обоих.
Возможно, он стал уже жалеть, что 7 лет назад все это затеял. Все участники событий понимали: что-то меняется, время сентиментальных вечеров прошло. Надо что-то решать. Боливар не выдержит четверых. Но Бунин не может отдалить от себя Галю и не может жить без жены.
Может быть, если бы Иван Алексеевич нашел силы и отпустил Галину, подтолкнув ее к самостоятельной жизни, оставшись ее другом, но более далеким, менее требовательным, то все бы сложилось не так, как сложилось в дальнейшем.
Галина хотела выйти из этой душной ситуации. Но она любила Бунина. По-своему, почти по-юношески. И не было у нее сил ему перечить. Галя одновременно и боялась злить Ивана Алексеевича, и чувствовала настойчивое желание перемен. А внутренних сил на перемены не было.
И все опять текло своим чередом. "Я не успеваю быть одна, гулять одна..." - с горечью писала Галина в дневнике.
Сострадательная Вера Николаевна (жена Бунина) сочувствовала Галине. Наделенная удивительным талантом разделять чужую боль, забывая о своей, Вера Николаевна писала: "... я ночевала с Галей. Много говорили, как ей быть, чтобы больше получить свободы".
"Жаль мне Галю да Леню. Оба они страдают. Много дала бы, чтобы у них была удача. Яну тоже тяжело. Сегодня он сказал мне: "Было бы лучше нам вдвоем, скучнее, может быть, но лучше". Я ответила, что теперь уж поздно об этом думать".
Да, Бунин иногда проговаривается, что вдвоем с женой им было бы спокойнее.
Но можно ли верить этим словам? Ведь Бунин нестерпимо страдает, когда Галина все таки уходит от него. Мучается до конца жизни. Галина была его музой. Без нее он был опустошенным, выжатым, уставшим и старым. Может быть в этом отгадка?
Быт протекает сложно. Постоянно не хватает денег. Издательства охотно принимают и печатают Ивана Алексеевича, но платят крохи. В мае 1933 года Вера Николаевна напишет: «Кризис полный, даже нет чернил — буквально на донышке…»; «Безденежье. Однообразие. Неврастения».
В октябре 1933 года Бунин: «Вчера именины Веры. Отпраздновали тем, что Галя купила кусок колбасы. Недурно нажился я за всю жизнь!»
Тем не менее писатель переживает творческий подъем. Он уходит в миры, которые создает его перо. Галя пишет: "Он так погружен сейчас в восстановление своей юности, что глаза его не видят нас... Он сидит по 12 часов в день за своим столом и если не все время пишет, то все время живет где-то там… Глядя на него, я думаю об отшельниках, о мистиках, о йогах —… словом, о всех тех, которые живут вызванным ими самими миром».
Он пишет. Безустанно работает. Без денег, с нервами. Но зато в компании дорогих ему людей. И думает, что так продлится до конца его дней: тревожные, напряженные, вдохновляющие на творчество будни. Это его выбор. Пусть эгоистичный, навязанный всем. Но выбор осознанный, свободный выбор взрослого человека, меняющего реальность вокруг.
И тут грянула неожиданная слава! Нобелевская премия!!! Ее впервые вручили человеку без гражданства: российского уже не существовало, а советское он не признавал.
Признание. Гора денег. Зависть коллег. Бунин писал: «…Новые приветственные телеграммы чуть не из всех стран мира – отовсюду, кроме России!.. Первые натиски посетителей всякого рода, фотографов и журналистов... Посетители, число которых всё возрастает, так что лица их всё больше сливаются передо мною, со всех сторон жмут мне руки, волнуясь.."
9 ноября 1933 года на завтрак у Буниных пустая гречневая каша Без всего. Даже без масла - Вилла Бельведер бедствует, но не унывает. Компания острословит и отгадывает "кому дадут Нобелевку". Бунин считает "дадут «финляндцу», поэту Бертелю Грипенбергу". Вера ставит на "любого русского". Знала бы она, кто будет этим “любым”.
Ближе к вечеру звонок из Стокгольма. Вера подходит к телефону. Жуткие помехи. Треск в трубке заглушает речь звонящего: “Мистер Бунин… Ваш муж… Лауреат… Ждем в Стокгольме…” Неужели свершилось? Может ошибка?
Но! О, да! Как гром среди ясного неба - НОБЕЛЕВКА!!!
Надо ехать в Стокгольм. Но денег нет даже на чаевые мальчикам-почтальонам. На дорогу занимают у ошарашенных новостью друзей.
Премию едут получать втроем. Бунин, жена Вера Николаевна и Галина в статусе "ученицы". Зурова, как особо нервного" не берут, оставив на хозяйстве в Бельведере. Нечего праздник портить.
Сколько же денег получил Бунин? 170 331 шведских крон. Курс 1933 года: 0,22 доллара за 1 крону. То есть 37 500 долларов. 1,94 рубля за 1 доллар (на черном рынке дороже, хоть доллар тогда и просел, вызвав мировой кризис).
То есть 72 750 рублей по официальному курсу 1933 года. При средней зарплате в Москве в 100 - 120 рублей надо было проработать больше 60 лет, чтоб получить такие деньги. Всю жизнь.
Если же смотреть по ценам на мясо и вообще по покупательской способности сегодняшнего дня, Бунину вручили около 35 000 000 рублей.
Можно купить 4 квартиры в современном Петербурге. Для человека, который так долго голодал и нуждался, это были ослепительно огромные деньги.
Около 20% от этой суммы Иван Алексеевич раздал братьям по перу.
Слава была оглушающей. Даже пугающей. В Стокгольме Веру и Бунина узнавали на улицах и поздравляли. Эта слава осталась навсегда.
А вот богатство надолго не задержалось. Бунин как-то совсем не умел обращаться с большими деньгами. Забегая вперед, скажем, что сразу после получения Нобелевки Галина от “учителя” ушла.
И он остался наедине с неумолимо надвигающейся смертью. Жена Вера как "заслон" от неумолимого конца им не рассматривалась. Возможно этот уход Галины так расстроил Ивана Алексеевича, что в растрепанных чувствах он не хотел и не мог следить за деньгами.
"Она меня бесчеловечно бросила, зная, что это убьет меня", - с горечью писал он в дневнике.
Получив Нобелевскую, Бунин помог тысячам людей. Остаток вложил в ценные бумаги и в русский ресторан. Писателя обманули и на бирже и в бизнесе. Через несколько лет от премии ничего не осталось.
Осталась слава. И зависть. И злость тех, кого Бунин “обделил” - дал мало или не дал вообще.
Тэффи( Надежда Александровна Лохвицкая) отпустила по этому поводу остроту: "Нам не хватает теперь ещё одной эмигрантской организации: "Объединение людей, обиженных И.А.Буниным"
Итак, Бунин из рук коронованных особ получает премию, и известность его становится мировой.
Иван, Галина и Вера, которая в новом меховом манто выглядит потрясающе, возвращаются с триумфом. Едут обратно через Берлин, чтоб погостить у друга семьи - философа Федора Степуна.
Там Галина впервые встречается с Маргой. "Степун был писатель, у него была сестра, сестра была певица, известная певица и... отчаянная лесбиянка. Случилась трагедия. Галина влюбилась страшно - бедная Галина... выпьет рюмочку - слеза катится: "Разве мы, женщины, властны над своей судьбой?.." Марга властная была, и Галина не могла устоять..."
Источник информации: Ярмарки монет и антиквариата
Следующая публикация
Нет комментариев