В Ленинграде к моменту начала блокады было 10 православных церквей, преимущественно кладбищенских, около 30 священнослужителей. Средний их возраст – 50 лет. И, тем не менее, они достойно исполняли свой пастырский долг. Большинство из них отказалось уехать, а те, кто были эвакуированы (как, например, владыка Симеон (Бычков)), перед этим дошли до крайней степени истощения.
В страшную блокадную зиму священники отпевали по 100–200 человек в день. В 1944 году над 48% покойников было совершено отпевание. Это были страшные службы, когда зачастую без всяких гробов перед священниками (а часто перед владыкой Алексием) лежали даже не трупы, а части человеческих тел.
Вот как о таких страшных отпеваниях свидетельствовал настоятель Никольской Большеохтинской церкви протоиерей Николай Ломакин, давая 27 февраля 1946 года свидетельские показания на Нюренбергском процессе (единственный от лица Церкви): «Вследствие невероятных условий блокады… количество отпеваний усопших дошло до невероятной цифры – до нескольких тысяч в день.
Мне особенно сейчас хочется рассказать трибуналу о том, что я наблюдал 7 февраля 1942 года. За месяц до этого случая, истощенный голодом и необходимостью проходить большие расстояния от дома до храма и обратно, я заболел. За меня исполняли обязанности священника мои два помощника.
7 февраля, в день Родительской субботы, накануне Великого поста, я впервые после болезни пришел в храм, и открывшаяся моим глазам картина ошеломила меня: храм был окружен грудами тел, частично даже заслонившими вход в храм. Эти груды достигали от 30 до 100 человек. Они были не только у входа, но и вокруг храма. Я был свидетелем, как люди, обессиленные голодом, желая доставить умерших к кладбищу для погребения, не могли этого сделать и сами, обессиленные, падали у праха погибших и тут же умирали. Эти картины мне приходилось наблюдать очень часто».
Духовенство участвовало в рытье окопов, организации противовоздушной обороны, в том числе и в блокадном Ленинграде.
Никто не знает, сколько священнослужителей было на фронтах Великой Отечественной войны, сколько погибло. Многие иереи к началу 1940-х годов остались без приходов и паствы. Как и другие защитники Отечества, служители Ленинградской митрополии принимали участие в боевых действиях.
Протоиерей Николай Сергеевич Алексеев с июля 1941 года по 1943 год находился в частях Советской армии на Финском фронте в качестве рядового. В 1943 году возобновил священнослужение в Спасо-Преображенском соборе.
Протодиакон Старопольский 22 июня 1941 года был мобилизован в действующую Красную армию. Воевал на всех фронтах Великой Отечественной войны, награжден медалями «За оборону Ленинграда», «За победу над Германией», «За взятие Берлина», «За освобождение Праги» и орденом Красного Знамени.
Диакон Иван Иванович Долгинский призван был на флот на второй день войны. Плавал он на буксирах, переделанных в тральщики, выуживал фашистские мины в Балтийском море и Финском заливе, защищал Кронштадт. Был контужен, но вернулся на корабль, награжден орденом Красной Звезды и медалью адмирала Ушакова.
После ликвидации вражеской блокады ленинградцы уходили вместе с войсками сражаться с врагом. Среди этих бойцов был клирик храма во имя святого благоверного князя Александра Невского Стефан Козлов, священник Тихвинской церкви села Романишино Лужского района Георгий Степанов[.
И все же самым значимым и бесценным являлся духовный труд священнослужителей, вдохновлявших верующих ленинградцев на борьбу и подвиг, на исполнение своего личного и гражданского долга. Особенно знаменательны и знамениты были проповеди митрополита Ленинградского и Новгородского Алексия (Симанского). В них он приводил изумительные примеры самоотвержения верующих.
Доктор исторических наук, профессор ЛГУ, ветеран Великой Отечественной войны Михаил Иванович Фролов и доцент СПБГУ, доцент Сретенской семинарии диакон Владимир Василик / "Православие. ru"
Комментарии 4