Учёба в Отряде подводного плавания для меня не была обременительной или трудной.

Как я уже писал, попал я в Радиотехническую школу, в роту по подготовке гидроакустиков дизельных подводных лодок. Кроме акустиков в Школе готовили радистов и радиометристов. Сам факт, что мы будущие подводники окрылял нас. Мы этим гордились, но как выяснилось в последующем, не все. Были и те, кто с первых дней службы думал как отмазаться от службы на лодке.
Служба во всех родах войск начинается с курса молодого бойца. Это изучение уставов, строевая и огневая подготовка. Самая короткая составляющая этого курса - огневая подготовка заключалась в том, что на полигоне на Русском острове нам дали по разу выстрелить из автомата Калашникова и карабина. Зато уставов и строевой было вдоволь. От завтрака до обеда и от обеда до ужина. Для особо одаренных командир отделения старшина 1 статьи Романок находил еще немало времени для усвоения требований уставов и закрепления строевых приёмов. Надо сказать, что с командирами мне повезло с первых дней службы. Жесткие, требовательные, но не жестокие. Никаких не уставных отношений и близко не было. Уставы наизусть - да. На плацу до седьмого пота да. Но никаких оскорблений, издевательств не было и в помине. Разница в возрасте у нас была 2-3 года. Но командир взвода главный старшина Дзюба для меня был умудренный опытом мужик. А старшина роты главный корабельный старшина Геймур - это что между Богом и землёй.
Учёба давалась мне легко. Помогла ранняя и бурная юность. В школе я был секретарем комсомольской организации и ведущим смотров художественной самодеятельности. В то время в Челябинске зимой проходила игра Зарница, а весной на День пионерии Смотр строя и комсомольской песни. Секретарь комсомольской организации был командиром отряда школы и шел во главе строя по площади Революции. Что это такое я познал с лихвой. Выдающихся физических способностей у меня не было с детства, не прибавилось и в последующем. На Зарнице мы от школы №40 (ул.Калибровая) через лес и водохранилище на лыжах должны были взять штурмом плотину. Побеждал тот отряд, боец которого первым водрузил флаг на плотине. Плюс учёт всех дошедших до плотины. Не буду поминутно рассказывать о своём позоре на первом поле боя...думаю и вам не интересно, и мне не очень приятно. Зато было поучительно!!! Выводы для себя сделал. Военное дело - это не на комсомольском собрании выступать о верности Партии и Правительству.
Со Смотром стоя и песни было еще прикольнее. К нему нас готовили курсанты танкового училища, наши шефы. Подготовка проходила на школьном дворе. Не помню точное количество участников смотра, помню что это была коробочка. Не думаю, что 10х10, скорее всего меньше. Но дело в том что на маленьком школьном дворе эта коробочка могла по прямой пройти всего несколько шагов и нужно было поворачивать. Места командиру, который должен идти в нескольких шагах впереди не было. Поэтому я во время тренировок сидел вместе с другими курсантами и смотрел как мои одноклассники осваивают строевой шаг. До поры до времени. Как-то на тренировку пришел их командир, тоже курсант. Но уже в звании сержанта. Увидел, что я не тренируюсь и в индивидуальном порядке решил эту проблему. Несколько дней подряд тренировал меня по отдельному плану. Закрепили на плацу училища вместе с отрядом. По площади Революции наша школа прошли на отлично. Но каблуки на туфлях перед смотром пришлось обновить. За время тренировок стер до носок. Зато всё это пригодилось в Отряде. Среди других матросов мой строевой шаг заметно отличался в лучшую сторону.
Аналогично было с уставами и присягой. При подготовке к смотрам художественной самодеятельности мне ставили речь, учили говорить чётко и ясно. Опыт комсомольской работы, строевой шаг и художественное чтение дали свой результат на приёме Присяги. Надо сказать, что в самом начале обучения командир взвода, посмотрев личные дела, увидев, что я был комсоргом школы назначил меня комсоргом взвода. Да именно назначил... что было, то было. В Отряде работала Школа комсомольского актива, руководил которой помощник начальника политотдела капитан-лейтенант Щербович Владимир Антонович. Было ему тогда лет 26-27 от силы. Но для меня это был настоящий отец-командир. Слушателями ШКА были комсорги всех школ отряда. Четыре школы по три учебных роты. В роте четыре взвода. Итого 48 краснофлотцев. Занятия проводились еженедельно по субботам.
В последующем я узнал, как я стал инструктором политотдела Отряда. После курса молодого бойца мы принимали присягу. Помощник начальника политотдела капитан-лейтенант Щербович проходил по плацу, на котором курсанты принимали присягу и обратил внимание на то, как я вышел из строя, как зачитал Присягу, как встал в строй. После этого он сказал инструктору политотдела главному старшине Смирнову Геннадию, что после его демобилизации служить в политотделе на должности инструктора будет этот матрос. Так была решена моя судьба на оставшиеся три года службы. Через несколько дней кап-лей Щербович уехал в Минск учиться на 6 месяцев. Встретились мы с ним только осенью, когда я уже был инструктором политотдела.