О если б видели мы Божью благодать,
Сходящую с небес на Литургии,
То стали в храме пыль бы собирать,
И этой пылью лица свои мыли!
Нет ничего ценнее Литургии,
Наш мир стоит пока звучит она,
О если бы глаза наши открылись,
Мы в храмах бы остались навсегда!
Христос снисходит в милости Своей,
Себя Он дарит каждому из нас,
Нет ничего здесь на земле важней,
Чем Литургия в храме, в ранний час!
А мы не ценим то, чем обладаем,
Не ценим воздух, солнце, свет...
Но если Литургии вдруг не станет,
То не увидим больше мы рассвет!
Священник Харлампиевского храма г.Иркутска Евгений Володин

На Руси гражданский новый год до XV века начинался в марте — с 1 марта отсчитывали года все древние летописцы, включая Нестора. Но церковное новолетие начали торжественно отмечать 1 сентября еще в XIII веке. Когда же христианское мироощущение практически полностью вытеснило прежнее, языческое, гражданский Новый год тоже стали праздновать 1 сентября, и эта традиция продержалась больше 200 лет.

Тропарь Индикту (церковному новолетию):
Тропарь,
глас 2
Всея́ тва́ри Соде́телю,/ времена́ и ле́та во Свое́й вла́сти положи́вый,/ благослови́ вене́ц ле́та бла́гости Твоея́, Го́споди,/ сохраня́я в ми́ре лю́ди и град Твой// моли́твами Богоро́дицы и спаси́ ны.
Перевод:
Всего творения Создатель, времена и сроки Своею властию определивший, благослови круг года благости Твоей, Господи, сохраняя в мире верных и град Твой, по ходатайствам Богородицы, и спаси нас.
Кондак,
глас 2
В Вы́шних живы́й, Христе́ Царю́,/ всех ви́димых и неви́димых Тво́рче и Зижди́телю,/ И́же дни и но́щи, времена́ и ле́та сотвори́вый,/ благослови́ ны́не вене́ц ле́та,/ соблюди́ и сохрани́ в ми́ре град и лю́ди Твоя́,// Многоми́лостиве.
Перевод:
На высотах живущий Царь, Христе, всего видимого и невидимого Творец и Создатель, дни и ночи, времена и годы сотворивший, благослови ныне круг года, сбереги и сохрани в мире город и людей Твоих, Многомилостивый!

В начале 1740-х годов епископ Иннокентий (Нерунович) столкнулся с нарастающей оппозицией со стороны гражданских властей, части купечества и представителей духовенства. Его поддержка в сибирском обществе постепенно уменьшалась, в то же время росли потоки жалоб в Святейший Правительствующий Синод. Осознавая свою изолированность, он отошел от активных дел и поселился в уединенном скиту Вознесенского монастыря в Жилкино.
1 мая 1744 года епископ Иннокентий издал строгий указ, запрещающий «утруждать» его доношениями, за исключением крайне необходимых и касающихся его особы. Такое отстранение епископа в значительной степени снизило эффективность управления епархией. В ходе ревизии 1744 года было выявлено значительное количество «бесхозного люда» в монастырях епархии. В результате на нее был наложен штраф в размере 2.415 рублей.
23 января 1746 года в Иркутск поступил указ Синода, предписывающий епископу Иннокентию (Неруновичу) отправиться в Санкт-Петербург для отчета. 24 марта был получен повторный указ, но уже в более категоричной форме, угрожающей доставкой епископа в столицу «под конвоем» в случае невыполнения. 13 августа 1746 года он покинул Иркутск и направился в Санкт-Петербург.
В качестве последнего дара своей епархии епископ Иннокентий оставил 3810 рублей, накопленных из личных сбережений. Из-за болезни он вынужден был остановиться в Братской Спасской пустыни, которая стала его последним пристанищем.
26 июля 1747 года он скончался.
После кончины архиепископа
Иннокентия Синод распорядился тело его перевезти в Иркутск и похоронить рядом с могилой святителя Иннокентия (Кульчицкого). Однако «по отдаленности и другим неудобствам», а также по завещанию самого епископа, он был похоронен не в кафедральном городе, а в часовне Братской пустыни.
Шесть лет после смерти епископа Иннокентия (Неруновича) самая большая в России по территории Иркутская епархия, оставаясь без архиерейского окормления, управлялась консисторией.
Прибывший в марте 1754 г. на Иркутскую кафедру святитель Софроний (Кристалевский) посетил могилу епископа Иннокентия (Неруновича), где горячо молился и просил у своего предшественника благословения на служение.
В начале 50-х гг. XVIII в. вместо сгоревшей часовни над могилой епископа Иннокентия был возведен деревянный храм во имя Всемилостивого Спаса, освященный епископом Софронием. После упразднения обители в 1764 г. Спасская церковь в 1776 г. была перенесена в с. Большеокинское.
«Беспокровное» захоронение епископа Иннокентия почиталось окрестными жителями. В 1840 году купцы П. Саламатов и М. Балдаков возвели над могилой архиепископа часовню с надгробным камнем. По инициативе посетившего в 1858 г. могилу епископа Иннокентия архиепископа Иркутского Евсевия (Орлинского) часовня была перестроена в деревянный храм (1861). Новая Спасская церковь (1905), поставленная над захоронением епископа Иннокентия, была закрыта решением Братского райисполкома в 1934 г.
В ходе строительства Братской ГЭС могила архиерея оказалась в зоне затопления. В конце 50-х гг. XX в. архиепископ Иркутский и Читинский Вениамин (Новицкий) поручил благочинному протоиерею Николаю Пономарёву перевезти останки святителя в Иркутск; 1 октября 1960 г. они были преданы земле на общественном кладбище предместья Радищево в Иркутске.
В 2001 году в день празднования Покрова Пресвятой Богородицы, архиепископом Иркутским и Ангарским Вадимом (Лазебным) останки епископа Иннокентия (Неруновича) были торжественно перенесены в иркутский Знаменский монастырь и захоронены на его территории.