АНТИСТАЛИНИЗМ НАЧИНАЛСЯ С МАЛОГО

Приемы цензуры, направленные на очернение имени Сталина (на примере воспоминаний авиаконструктора А. Яковлева).
Советский авиаконструктор Александр Яковлев писал свои мемуары дважды, первый раз 1950 г. – «Записки авиаконструктора», второй в 1967 г. – «Цель жизни» (впоследствии эта книга неоднократно переиздавалась). В обеих версиях воспоминаний много говорится о Сталине, но говорится по-разному. На основании различий в книгах мы можем наглядно увидеть, как при Брежневе работала цензура, целью которой было принижение заслуг Сталина и очернение его имени.
Итак, в мемуарах 1950 г. издания Яковлев пишет об Иосифе Виссарионовиче очень тепло. Он приводит разные случаи, демонстрирующие стиль работы Сталина, и снабжает их своими комментариями. Например, Яковлев рассказывает, как он попросил у Сталина предоставить ему для нужд завода два автомобиля. Уже через 40 минут после разговора машины были в его распоряжении. Конструктор пишет, что невероятно быстрое решение вопросов – это особый, сталинский стиль работы, которому следует поучиться каждому.
Подобных примеров, характеризующих Сталина с самой лучшей стороны, в книге множество. За описанием каждого из них почти всегда следует оценочное суждение Яковлева. Плохого о Сталине в книге нет.
В мемуарах 1967 г., над которыми поработала цензура, все иначе.
Во-первых, в них значительно сокращены некоторые эпизоды, в которых Сталин представлен в положительном свете. Например, упомянутый выше случай с автомобилями, которые Сталин моментально направил Яковлеву, сокращен вдвое.Та же участь постигла другой случай, в котором описывается как Сталин выделил авиаконструктору премию в сто тысяч рублей и подарил личное авто. И так еще несколько эпизодов.
Во-вторых, убраны ВСЕ положительные оценочные суждения Яковлева по отношению к Сталину. Воспоминания конструктора живы и интересны, но когда речь заходит о Сталине, они становятся похожи на хронику. Яковлев по-прежнему приводит многочисленные примеры деятельности Сталина, в которых тот поступает мудро, дальновидно, человечно, но не дает им никакой собственной оценки. Просто описывает случай за случаем, и все. Это странно. Создается ощущение какой-то недосказанности.
Например, эпизод со знаменитым тостом Сталина «За великий русский народ». Яковлев приводит речь Сталина полностью, дословно, но никак ее не комментирует. Но раз Яковлев в своих мемуарах процитировал тост, значит он был ему интересен, значит он его взволновал или вызвал другие эмоции. Было бы естественно это пояснить. Но этого не делается. Как не дается никаких пояснений другим многочисленным положительным поступкам Сталина.
В-третьих, в книгу добавлены негативные оценочные суждения Яковлева по отношению к Сталину. Если открытых добрых слов из уст Яковлева в адрес Сталина в книге нет, то недобрых – достаточно. Например, конструктор несколько раз пишет о репрессиях, и исходя из его повествования складывается впечатление, что в авиации ВСЕ 100%(!!!) репрессированных были невинно осуждёнными. Никаких пояснений, доказательств, подробностей не приводится.
Еще один пример. Яковлев описывает разговор со Сталиным, из которого свидетельствует, что Сталин осуждал Ежова за чрезмерные репрессии 1937-1938 гг. Также конструктор рассказывает случай, как Сталин, заступаясь за невинно осужденного, объясняет, что от репрессий порой страдают сильные и умные люди, потому что таким завидуют и под таких подкапываются.
Этот эпизод мог бы характеризовать Сталина с положительной стороны, но Яковлев оценивает его так: «Создавалось впечатление, что беззакония творятся за спиной Сталина. Но в то же время другие факты вызывали противоположные мысли. Мог ли, скажем, Сталин не знать о том, что творил Берия?» Очень громкое обвинение, и снова никаких пояснений.
Таким образом, эпизод в пользу Сталина, благодаря оценочному суждению Яковлева, оборачивается против Сталина. Таких примеров в книге достаточно.
В-четвертых, там, где по логике повествования нужно отдать должное Сталину, отдается должное партии. Создается ощущение, что во многих местах слово «Сталин» просто заменено словом «партия».
В одной из глав, посвященной успехам советской авиации, конструктор много пишет о Верховном, его отношениях с Чкаловым, Ильюшиным, Коккинаки, и др., но заканчивает главу так: «Это были успехи советской авиации и ее летчиков, окруженных заботами партии». Исходя из всей логики написанного, лично Сталин всячески заботился о летчиках и конструкторах. Но Яковлев говорит спасибо не ему, а партии.
Еще пример. Когда Сталин назначил Яковлева на ответственную должность замнаркома авиации, конструктор пишет: «Конечно, я был горд доверием, которое оказывала мне партия...» Снова партия, хотя совершенно очевидно, что она тут не причем. Лично Сталин заметил молодого авиаконструктора и выдвинул его на ответственную должность. Но Яковлев этого не упоминает.
В-пятых, в книге появились различные мелкие пакости в адрес Сталина. Их немного, но они есть. То тут, то там, вворачивается слово, фраза, которые бросают тень на Иосифа Виссарионовича. Меня больше всего удивил один эпизод. Яковлев, описывая кабинет Сталина, неожиданно «включает» эксперта в области изобразительного искусства и заявляет: «Во время войны [в кабинете Сталина] появились портреты Суворова и Кутузова, бездарно выполненные, в безвкусных дешевых рамах».
Я несколько раз встречал в воспоминаниях различных военных деятелей упоминания об этих портретах, но никто, кроме Яковлева, о них так не отзывается.
У меня нет информации относительно «вкуса» Сталина. Также у меня нет информации относительно «вкуса» Яковлева (может это он, а не Сталин, не разбирался в искусстве и в стоимости рам). Но совершенно очевидно, что вот так, вдруг, уничижать картины, висевшие в кабинете Верховного – очень странно. И неуважительно по отношению к их владельцу.
Подвожу итоги. Несмотря на то, что в мемуарах Яковлева 1967-го года издания очень много примеров положительной деятельности и добрых поступков Сталина, создаётся впечатление, что автор Иосифу Виссарионовичу не симпатизирует и относится к нему холодно. И это при том, что в первой книге воспоминаний конструктор называл Сталина «величайшим из живущих людей». Мне вот интересно, у Яковлева дома лежали две свои книги на полках. Ему самому неловко не было, когда он их открывал?..
При этом нельзя не сказать, что воспоминания Яковлева «Цель жизни» определённо очень интересны. Если оценивать Сталина по поступкам, описанным в книге, а не по комментариям конструктора, можно составить вполне объективное и весьма подробное впечатление о стиле работы Верховного.
Можно ли винить Яковлева в том, что его вторые мемуары так отличаются от первых? Тут нужно учитывать следующее. Те политические и военные деятели, которые не соглашались требованиями брежневской цензуры, могли вообще не увидеть своих воспоминаний в напечатанном виде (самый наглядный пример – маршал Голованов, которому запретили публиковать свои мемуары). Решиться на такой шаг могли только в высшей степени порядочные и очень принципиальные люди. Как оказалось, таких было единицы. Выдающийся советский авиаконструктор А. Яковлев не в их числе.
И еще. Когда мы говорим о личности Сталина в воспоминаниях современников, нужно учитывать человеческий фактор в разрезе веяний времени. Среднестатистический человек всегда подстраивается под ситуацию в большей или меньшей степени. А писать о Сталине хорошо во времена Брежнева было просто небезопасно (можно было лишиться работы). И потому очень многие, вдруг, «искренне» пересмотрели свое отношение к Верховному.
Можно только догадываться, каким был бы Сталин в воспоминаниях современников, если бы не XX съезд КПСС.