Предыдущая публикация
Как часто нам встречаются по-настоящему плохие люди в жизни, я сейчас о тех, кого мы можем назвать настоящими отпетыми негодяями и только сдерживаемся, чтоб не выложить им все, что мы о них думаем.
Задолго до священства, уже не помню по каким делам, я был проездом в некоем селе. Меня сразу привлёк красавец храм, возвышающейся над крышами домов словно огромный белоснежный лебедь.
Территория церкви была ухоженная, вдоль дорожек росли роскошные розы, а сами дорожки аккуратно выложены брусчаткой. Внутри старинные росписи подновлены, восстановленные кивоты, отреставрированные иконы. Обычно такой вид храма говорит о заботливом настоятеле и любящих его прихожанах.
В храме меня встречала наидобрейшей души женщина свечница. Она мне рассказала краткую историю храма, сколько трудов было положено, чтоб его восстановить, как трудился их настоятель и вообще какой он скромный хороший человек.
После того как я помолился и подал записки на службу, на выходе я наткнулся как раз-таки на батюшку, о котором только что столько хорошего слышал.
Это был нестарый худощавый человек, с длинной бородой в которую будто краской добавили неестественные проседи. Седые локоны словно бивни спускались от уголков рта по смолисто-черной окладистой бороде. Даже этот штрих не делал его старым, на вид ему было не более тридцати пяти лет. Я улыбнулся и испросил благословение.
Батюшка посмотрел на меня очень недобрым взглядом и вместо благословения спросил:
— Ты откуда взялся такой, что надо?
Я, немного опешив, рассказал, что проездом, зашел помолиться и дальнейший мой разговор с этим не старым, но седым священником убеждал меня, что он не такой уж и добрый и скромный. Подробности нашей беседы раскрывать не хочу, но передо мной явился образ предреволюционного семинариста. Я отравился от этой встречи и потом несколько дней болезненно переживал, стараясь поскорее забыть такое неприятное общение.
Милостью Божией забыть удалось, эта история всплыла в моей памяти только через несколько лет, когда мой хороший товарищ, родом из этих мест, стал нахваливать этого священника. Он рассказал в каком состоянии был приход и сколько всего хорошего сделал новый молодой настоятель и более того, оказалось, что они с ним знакомы чуть ли не с детства.
У меня как хроники из фильма ужасов вплыла в памяти наша с ним беседа, для полной уверенности я задал наводящие вопросы по его внешнему виду, сроке его службы и не путает ли он его с кем-то другим. В тот момент, когда мой товарищ услышал о неестественных проседях в бороде, он странно покачал головой, ему явно было что мне рассказать.
Этот батюшка служил на приходе несколько лет. За это время прихожане его крепко полюбили за доброту, внимательность и скромность. За все время он никогда не жаловался на болезни либо усталость, обходился малым и считал своим долгом всем помогать. Характер имел тихий, разговаривал мало, когда восстанавливали храм, трудился наравне с рабочими. Очень внимательно и трепетно относился к службе, говорил проникновенные проповеди, устроил беседы для взрослых прихожан по Священному Писанию, а для детей воскресную школу.
Неожиданно в короткий период времени, уже после того, как приход был восстановлен, батюшка изменился. Характер его стал грубым, он стал непривычно разговорчивым, подозрительным, плаксивым, много жаловался и ругался. К тому же буквально на глазах он начал седеть. За короткий срок чернющие волосы побелели словно у столетнего старца.
Такая перемена заставила всех близких буквально силком отвезти человека в городскую больницу, где сделали ему полное обследование и нашли опухоль в голове. Еще бы чуть промедлили, говорили врачи, и операцию делать было бы уже поздно. В результате после хирургического вмешательства и должного лечения батюшка вернулся к своим прихожанам.
Получается, я попал на короткий период развития болезни у человека и все это время думал, что встретил негодяя, а на самом деле осуждал доброго, внимательного, но просто больного человека.
Я с ним встретился в дальнейшем и действительно могу подтвердить, что я был обманут болезнью и своей греховной поспешностью к осуждению. Абсолютно белый, даже брови седые. Он меня, конечно, не вспомнил, да я и не упоминал, что мы когда-то встречались, за наш короткий разговор я словно свежим воздухом надышался. За что в конце я попросил у него прощение, батюшка не понял, но благодарно улыбнулся во всю свою седую бороду и смиренно низко поклонился.
В желании осудить представшего пред нами явного негодяя, стоит всё-таки делать паузу, ведь вполне возможно, что мы общаемся просто с больным человеком.
Иерей Давид Проскуряков
Следующая публикация
Нет комментариев