12 июля.

Большая Койнова. Дальнейшее повествование о деревне я позаимствовала из описаний Шушарина Адоля Павловича - Зоиного мужа, организатора встреч у Памятника в последующие годы. «Как и у людей бывают счастливые или незадавшиеся судьбы, так и у селений – у каждого своя доля. Деревня Большая Койнова родилась в незапамятные годы на берегу веселой речки Иленьки, несущей свои невеликие воды среди привольных лугов и хвойных лесов Байкаловского района, в которой мы со своим Толей летом 1957 года ловили бредешком пескарей. Дома стояли вдоль берега реки - добротные, красивые. И деревня на фоне живописной природы выглядела уютной, нарядной. Со временем на самом высоком месте поставили Часовенку, где местные жители по праздникам общались с Богом. Все остальное время отдавали труду: сеяли хлеб, разводили скот – у каждого жителя свое хозяйство, каждая семья до революции жила единолично. А вот фамилии в деревне, можно сказать, были общие. Через двор, а то и подряд, жили Трифоновы да Елфимовы. Знать, владельцы этих фамилий и были первыми поселенцами Большой Койновой.
Деревня росла. Жители строились, женились, растили детей. Жили не то, чтобы зажиточно, но как тогда говорили, справно. Без больших потрясений пережили смутное время революций. К 1928 году здесь насчитывалось 86 дворов и около четырехсот жителей. Одной из памятных примет наступившей советской власти было присвоение деревенским улицам названий, согласно требованию времени: Новая и Ленина. А в укладе жизни сельчан мало что изменилось. Продолжали заниматься крестьянским трудом каждый в своем личном хозяйстве.
Наступил 1930 год – год объединения уральского крестьянства в колхозы. Деревня начала делиться: одни уезжали на хутора, другие создавали коммуны, третьих раскулачивали и высылали из деревни. В конце - концов, большинство хозяйств, вступило в колхоз «Красный пахарь». Трудолюбивые и дружные койновцы и в коллективном хозяйстве работали на совесть, не покладая рук.
Годы сороковые, как и для всей страны, стали поистине роковыми. Война оставила деревню без мужчин. Возвращались домой немногие, да и те не работники – почти все инвалиды. Женщины, подростки, старики пахали, сеяли, убирали хлеб, кормили страну. А сами разутые и раздетые выживали на лебеде да крапиве. Но это была цена Победы, которую каждый приближал, как мог.
После войны деревня ожила, вошла в круг обычных дел. Крестьянская жизнь не терпит суеты. Но менялись руководители страны, и каждый пытался увековечить себя в истории реформами. В результате одной из них колхоз «Красный пахарь» в одночасье стал совхозом «Чурманским». Было это в начале шестидесятых. Еще через десяток лет повеяло новым реформированием. Родилось определение – неперспективная деревня. Почему-то это клеймо прочно приклеилось и к Большой Койновой.
Сначала здесь закрыли магазин. Дом, в котором он находился, увезли в село Чурман. Затем ликвидировали фельдшерский пункт, почту, отключили электричество, телефон. К 1979 году в деревне осталось 12 домовладений. Жители разъехались кто куда. Большинство обосновалось в городе Ирбите. Некоторые дома вывезли. Оставшиеся дома по указанию местной власти сожгли, а пепелища разровняли бульдозерами. В 1988 году землю, на которой стояла деревня, распахали и засеяли горохово-овсяной смесью. /Сейчас там растет трава и крапива/.
В 1989 году бывший житель деревни Михаил Феоктистович Трифонов по фотографиям, воспоминаниям составил план деревни 1928 – 1930 - х годов, а так же по - фамильный список почти всех 86 подворий.
Живут бывшие койновцы в разных уголках области и за ее пределами, но память не хочет забывать место, где прошло их полное лишений босоногое детство.
К счастью, не попал под нож бульдозера деревенский погост. И ежегодно 12 июля в День святых Петра и Павла, отмечавшийся прежде в Большой Койновой как престольный праздник, из ближайших и дальних сел и городов приезжают на кладбище бывшие жители деревни. Приводят в порядок могилы своих предков и односельчан.
Так случилось и в июле 2002 года. С утра на кладбище было людно. День выдался погожий, и расходиться не спешили. Вдруг кто-то заметил, что на поле к самому высокому месту, где когда-то стояла часовня в честь святых Петра и Павла, подошли машины. Несколько человек стали выгружать лопаты, мешки с цементом, какие – то металлические конструкции. Пошли узнать, в чем дело. А это оказались братья Чувашевы с родственниками. Решение увековечить память предков, место, где стояла родная деревня, где они родились, Павел и Александр приняли давно. И вот в 2002 году установили на месте бывшей часовни Крест и плиту с надписью «Во славу и память жителей деревни Большая Койнова».
А добровольные помощники подходили и, не раздумывая брались за лопаты и мастерки. Больше 30 человек участвовали в тот день в закладке памятника деревне. И вот уже встал на месте бывшей часовни 2,5 – метровый памятный Крест.
Отзвучали импровизированные речи, слова благодарности братьям Чувашевым, грустные и веселые воспоминания за общим застольем на траве. Расставаясь, решили: и дальше каждый год 12 июля здесь будут собираться те, кто помнит свою деревню, чтит Родину своих предков.
Вот и сегодня в двенадцатом часу дня к месту встречи начали подъезжать машины, поляна заполняться людьми. Приехали старожилы деревни с детьми, внуками и правнуками, родственниками. Не менее 100 человек. Кругом только и слышны вопросы: «Ты кто?», «Ты чей?», «Здравствуй, а тебя и не узнать!» Не менее четырех поколений встретились на этом памятном месте.
Адоль Павлович Шушарин привез карту деревни и все по ней находили места, где стояли их дома, показывали детям и внукам. Сходили на кладбище, а потом на поляне у Креста-памятника отдыхали, вспоминали тех, кого нет, какой была деревня, какие в ней жили люди. Вспоминали тех, кто похоронен на деревенском кладбище под родными сосенками и тех, кто не вернулся с войны, без следа канул в ее пучину. От 23-х койновцев, призванных в самом начале войны, не пришло ни одной весточки. Пропали без вести.
Среди них был и Корнил Трифонов с братом Афанасием. Повестки получили 22 июня и 23-го ушли на фронт. Никто не знает, где похоронен, и похоронен ли, Корнил.
Афанасий же стал разведчиком. Но и он был не заговорен от вражеских пуль. В сорок первом – ранение в руку, в сорок втором – в голову, в сорок третьем – осколком гранаты оторвало ногу. С Орденом Славы и множеством боевых медалей вернулся Афанасий в родную деревню. Дядька Афоня – так звало его в деревне подрастающее поколение.
Чуть раньше его пришел с войны его довоенный приятель Григорий Иванович Новоселов. Только Афанасий Григорьевич потерял левую ногу, а Григорий Иванович – правую. Потом каждый раз вместе ходили покупать сапоги, одну пару на двоих. Шутили: «На двоих в наличии полноценная пара ног. Не оступимся, поддержим друг друга». И поддерживали не только друг друга, но и все колхозное хозяйство эти одноногие мужики в те самые трудные годы.
Вспомнили собравшиеся и Семена Ивановича Трифонова. Трижды за годы войны родные оплакивали его, получая очередные похоронки. А он выживал. И в один из осенних дней 1946 года весь израненный, но живой, вернулся домой. Семен Иванович так истосковался по мирному труду, что днями, а то и неделями пропадал на машинно-тракторной станции и в поле. К боевым наградам: Ордену Красной Звезды, Медалям добавились награды за ратный труд: Медаль ВДНХ и Медаль за освоение целинных земель.
Вспомнили односельчане и Якова Васильевича Елфимова-защитника Брестской крепости. Живым вернулся с войны отважный офицер, но пожил очень недолго. А вот Елфимова Михаила Харлампиевича многие, и я в том числе, помнят в лицо. Участник Великой Отечественной войны, офицер Военно-Морского флота он умер совсем недавно, два года назад.
Самым приятным было для меня встретить здесь своих учеников, которых когда-то я обучала в Ляпуновской средней школе тракторному делу. Некоторые из них работают трактористами. Были здесь и друзья моего мужа Анатолия. Конечно, я бы никого из них не узнала, если бы они сами не подходили ко мне. Ведь прошло 43 года, как мы уехали из Б. Койновой.
В конце этого дня мужчины отправились на кладбище, где загородили штакетником въезд на это святое для всех койновцев место. Соорудили из штакетин еще и Крест и укрепили его на одно из деревьев у въезда, чтобы обозначить его т. к. погост зарос хвойными деревьями и превратился в сплошной лес. Проедешь рядом и не заметишь.
Штакетник заказывал Саша в Ляпуново, а подвезли его на тракторе бывшие койновские жители, живущие в Ляпуново./
И в последующие годы для нас стало традицией ездить на место родной деревни 12 июля. С каждым годом число приезжающих увеличивается.
Деревня моя, деревенька колхозница,
Смотрю на тебя я, прикрывшись рукой.
Ты в светлом платочке весеннего облака,
В веснушках черемух стоишь над рекой».