Предыдущая публикация
<<Друзей не по росту выбирают.
>>
( Рассказ Ольги Суслиной)
О собаке Макар мечтал всю свою жизнь. И не важно, что жизни этой было всего без году десять лет. В желании своем Макар был уверен твердо.
Потому и не уставал при каждом удобном случае, в каждый семейный праздник, напоминать совершенно не торопящимся исполнять его заветную мечту родителям, что собака ему ну просто жизненно необходима.
И лучше, конечно бы, собака эта была немецкой овчаркой. Как у задиры Кольки с третьего подъезда. Или вот доберманом, как у вредины Катьки из четвертого...
Ну или, совсем уж на худой конец, лабрадором. Макар видел из окна спальни, как на пустыре за домом такого тренировали. Черного, быстрого. Грозного. С таким по двору пройти точно не стыдно будет.
Он так и представлял, как выходит из подъезда с такой вот собакой на поводке… Как делает круг по родному двору. И смотрит. Свысока смотрит на раззявивших рты местных ребят.
А потом, снисходительно улыбаясь, разрешает им приблизиться. А самым надежным, например, Витьке с соседнего дома, который ему давеча дал с машинкой на радиоуправлении поиграть, еще и погладить...
Эхх, как бы хорошо Макару с такой собакой было. Как бы здорово! Он и имя ей уже придумал - Гром. Или вот Рекс. Тоже ведь грозно звучит. Окрикнешь такого, и все вокруг восхитятся.
Посмотрят на Макара уважительно. Скажут своим детям: «Смотри, Маша! (или Петя, или Аня…) смотри, как ловко мальчик с собакой грозной обращается. Настоящий мужчина растет! Не то что некоторые…»
К «некоторым» Макар относил первоклассника Ваньку. Маленького, щуплого мальчонку, выгуливающего на простом веревочном поводке такую же неказистую, размером чуть больше кошки, собачонку.
И ладно бы, собачонка эта была породистой. Или окраса какого необычного. Так нет же. Самая простая подзаборная дворняжка, которую, как по секрету рассказали Макару посмеивающиеся Колька с Катькой, Ванька сам выбрал в городском приюте, куда его на день рождения отвезли мама с папой.
Макар все потом думал, неужели там, в приюте этом, побольше да повнушительнее собак не было? И даже к маме с этим вопросом обратился.
А когда рассердившаяся отчего-то на Макара мама сказала, что друзей по росту не выбирают, на маму обиделся. И все бубнил потом себе под нос целый день: «Вот я бы уж точно правильно выбрал! Точно бы не подкачал!»
А потом во двор кто-то новую жиличку брюхатую подкинул. Небольшую собачонку, палевую. От раздувшегося живота своего на бочонок пивной похожую.
Она так и выкатилась на тротуар - бочонком, когда дверь машины, во дворе затормозившей, открылась. И бочонком следом бежала-катилась, когда взвизгнувшая машина со двора торопясь уехала.
А потом, так и не сумев ее догнать , осталась лежать посреди дороги, тяжело дыша да поскуливая жалобно. Жалкая, пыльная. Брошенная. И как тогда показалось наблюдающему из окна всю эту неприглядную картину Макару, совершенно никому ненужная…
Макар видел, как она, собака эта, поднялась тяжело. Как с тоской в сторону выезда со двора посмотрела. А потом, неуклюже переставляя коренастые свои лапы, проковыляла в сторону притулившихся сбоку соседнего дома мусорных баков. И там же, на выброшенном кем-то старом, полосатом матрасе, рухнула без сил.
В этот момент в груди мальчика впервые что-то дрогнуло. Кольнуло легонько детскую душу. Но, отмахнувшись от непонятного еще ему чувства жалости, Макар отошел от окна и принялся с увлечением листать картинки в подаренной бабушкой книжке.
А вечером уже и вовсе не помнил ни о какой собаке, с упоением пиная новенький, привезенный папой после работы, футбольный мяч. И весело смеясь бежал следом, когда срикошетившая об турничную трубу игрушка бодро покатилась в сторону мусорных баков.
- Ну, чего смотришь? Не видишь, плохо ей? Баба Нина сказала - не разродится никак... - устало посмотрел на замершего напротив с пойманным футбольным мячом в руках Макара какой-то непривычно взрослый первоклассник Ванька.
- Меня Верная к ней привела, - продолжил мальчишка, едва сдерживая слезы, и ласково потрепал лежащую у его ног неказистую, в простом коричневом ошейнике собачонку.
- А потом мы уже за соседкой, бабой Ниной, сбегали. Только она все равно ничем помочь не смогла. Сказала, в больницу звериную надо. Машину искать пошла. А мы с Верной… - Ванька все-таки не смог сдержать посыпавшихся горошинами из глаз слез, - сидим вот, охраняем. Только ей все хуже и хуже, а бабы Нины нет…
Макар, по первости растерявшийся под откровениями в общем-то слывшего молчуном Ваньки, покрепче перехватил мяч и перевел взгляд на матрас. А там, на матрасе этом, жалобно тявкала-скулила утренняя, выброшенная из машины собачонка.
Она сучила по тряпочной своей подстилке короткими лапами, молотила куцым рогаликом-хвостом. И смотрела на замершего напротив Макара с такой тоской и болью, что Ванька, гладивший ее ходивший ходуном огромный живот, только и успевал свободной рукой вытирать уже бежавшие по его лицу без остановки соленые капли.
А потом вдруг подобралась как-то, повернулась. Изловчилась и… Лизнула неожидавшего такого Макара в ногу. Будто клюнула. Не ужалила - поцеловала.
И что-то в тот момент в душе Макара лопнуло. Какие-то неведомые ему раньше струны под взглядом собачьим дзынкнули…
И сорвался мальчишка стрелой с места, забыв про выпавший из рук, закатившийся за мусорные баки мяч.
А спустя несколько минут, запыхавшийся, раскрасневшийся и рыдающий не хуже оставшегося там, у баков этих мусорных, Ваньки, клещом повис на ничего не понимающих родителях, все повторяя, что им срочно, очень срочно необходимо ехать…
*****
Щенков у Найды, так назвала собаку решившая приютить ее, все-таки нашедшая машину и поехавшая следом за Макаровыми родителями баба Нина, оказалось двое.
Оба крупные, коренастые. Явно больше, да костью шире мамки своей мелкой в будущем вымахать обещающие. Доктор звериный, когда их Макару заплаканному, в маминых объятиях дрожавшему, показывал, сказал что сама б собака такими богатырями низачто не разродилась.
А потому, считай, что он - Макар, не только Найду спас, но и притулившихся под ее боком двух сыто посапывающих бутузов. А потому, считай, он, Макар, не просто какой-то мальчишка, а самый что ни на есть настоящий герой.
И по-доброму улыбнулся, когда герой этот разревелся пуще прежнего и, проглатывая вместе с судорожными вздохами окончания слов, принялся по-новой просить у серьезно смотрящего на него папы собаку.
И не овчарку вовсе, не статного добермана….А одного из вот этих двух, спасённых им неказистых пока колобков. И счастливо обнимать подмигнувшую утвердительно кивнувшему папе маму.
И как-то по взрослому жать руку ему - серьезному звериному доктору. И вежливо, ну уж очень настойчиво, просить разрешения у соседки бабы Нины почаще заглядывать к той в гости. Потому что щенок его еще совсем маленький, и ему, до того как стать Макаровым, надо подрасти.
И пусть бы никуда не делись продолжающие ловить восхищенные взгляды задира Колька со своей овчаркой и вредина Катька с доберманом. И, по прежнему, тренировался, принося здоровенную палку своему хозяину черный, грозный лабрадор…
Макар был уверен - лучше его выросшего с два футбольных мяча Пончика, собаки в мире нет. Тот ему и мяч, и тапочки и все свое щенячье обожание… Макар только и успевал, что ловить шалуна, на коротких своих лапах вокруг скачущего, да целовать в мокрый, кожаный и уже до безобразия любимый нос.
А что до взглядов восхищенных...
Да ну их, эти взгляды. Улыбки, они же гораздо приятнее. А улыбался, глядя на то, как преданно машет рогаликом-хвостом и заглядывает в глаза своему маленькому хозяину такая же маленькая собачонка, весь двор.
И по доброму, немножко даже завидовал. И ставшими «не разлей вода» Макару с первоклассником Ванькой. И скачущим вокруг них на коротких своих ножках Пончику и Верной.
И даже как-то помолодевшей после всей этой истории, каждое утро гуляющей в парке у дома с похорошевшей, лучившейся простым собачьим счастьем Найдой, бабе Нине.
А что до росту...
Так ведь права Макарова мама оказалась. Друзей-то, их не по росту выбирают. А Пончик-то ведь не собака. Пончик у Макара лучший друг…
Автор ОЛЬГА СУСЛИНА.
Следующая публикация
Нет комментариев