Предыдущая публикация
"Отпуск на сносях"
( Рассказ Людмилы Прилуцкой)
Планы на отпуск у Ангелины были самые, что ни на есть, простые - отоспаться за все предыдущие годы семейной жизни, надышаться деревенским особым кислородом после городского смога, освободить мозги от тяжелых мыслей и научиться жить в другой реальности, отдельной и независимой от мужа...
Бывшего мужа. Ставшего таким месяц назад по обоюдному согласию без скандалов и выяснения отношений.
Двадцать лет брака закончились тихо и печально, просто сойдя на нет, словно и не было любви, совместного становления, общих тягот и радостей. А еще двоих детей, упорхнувших в самостоятельную жизнь…
Имущество, слава богу, делить не пришлось. Успели обзавестись за годы брака и квартирой, и небольшим домиком в пригороде, поэтому и разъехались без проблем.
Муж, давно мечтавший заниматься садом и огородом, отправился за город разводить фруктовые деревья и выращивать помидоры и огурцы, а она осталась в опустевшей квартире.
Впрочем, тихой она не стала. В последний год она вообще никогда не была такой.
И это было для Ангелины спасением - знать, что дома всегда ждут, и при любой погоде, несмотря на настроение или неважное самочувствие, оближут с ног до головы и закружат в безудержном порыве благодарности и радости...
Яшка появился во дворе их многоэтажки год назад. Несуразный, длиннолапый и вислоухий, совсем короткошерстный, но при этом с длинным лохматым хвостом, непрерывно болтающимся в веселом ритме.
Бездомный, недокормленный, часто гонимый, наверняка, не раз битый, он все время улыбался во всю ширину своей собачьей морды. Улыбался и светился таким беззаботным вольным счастьем, что покорил Ангелину с первой их встречи.
Она привела его домой, а потом боялась, что он не захочет остаться…
Яшка остался. И стал для нее главным за последние годы подарком судьбы, избавившим от одиночества, скуки и тишины, которыми постепенно наполнялась их внешне благополучная семейная жизнь…
*****
Деревушка за тридцать километров от райцентра когда-то была большой и богатой. По крайней мере, Ангелине, проводившей здесь все свои летние каникулы в детстве, так всегда казалось.
Люди тут были обстоятельные и неторопливые, ритм жизни неспешный и размеренный, а на столе у деда обязательно были вкусности, которые в городе она никогда не ела - густющая сметана, не белая, а желтенькая, большущие куриные яйца с ярким рыхлым желтком, сушеная соленая рыбка, маринованные грибочки размером с ее мизинчик…
Но деда давно уже не было, большинство домов стояли заколоченные и сильно обветшавшие, а из постоянных жителей остались только трое: Владимир Ильич, Надюшенька и Павел.
Владимир Ильич разменял седьмой десяток. Невысокий и лысенький, внешне он очень напоминал своего тезку, обещавшего когда-то огромной стране светлое будущее…
Надюшенька была еще старше. Маленькая, хрупкая и словно светящаяся изнутри, всю жизнь проработала она учительницей в местной школе.
Официально именовавшаяся Надеждой Илларионовной, всеми своими учениками звалась Надеждой Ивановной, поскольку выговорить ее отчество у малышей не получалось.
А между собой все ласково величали ее Надюшенькой, потому что добрее и спокойнее учителя, наверное, и в природе никогда не существовало.
Давно повзрослевшие Надюшенькины ученики, любившие ее в детстве, в самостоятельной жизни это чувство не потеряли, а, наоборот, только укрепили и приумножили.
Учительницу не забывали, и несколько раз в месяц обязательно кто-нибудь из них приезжал со сладостями и новостями.
Новости из жизни бывших своих подопечных Надюшенька обожала слушать и запоминала в хронологии и во всех подробностях. Эта информация впечатывалась в ее память намертво.
Она знала, кто куда поступил, на ком женился, чем занимается и дышит. А вот с последними делами ее собственной жизни, ближайшими местами и событиями, все обстояло плачевно.
Надюшенька путалась, не всегда могла понять, утро сейчас или вечер, не сразу соображала, где она была и что делала в последнее время. Слава богу, хоть не уходила никуда далеко от дома.
Павел был ровесником Ангелины. Она помнила его неразговорчивым мальчишкой, который, тем не менее, каждый год упрямо звал ее на свидания, а получая отказ, не сердился и не таил злобы, подбрасывал ей в открытые окна цветы и часто ходил за ней, как тень.
Потом, окончив школу и отслужив в армии, Павел надолго уехал из деревни. А когда лет десять назад вернулся, чтобы остаться уже навсегда, стал еще более молчаливым, о себе ничего не рассказывал и к другим с расспросами не лез...
Ангелина с Яшкой приехали в отпуск в августе. На работе ее отпустили на целый месяц, и это было именно то, что сейчас требовалось ее душе - спокойная размеренная неторопливая деревенская жизнь на самом отшибе цивилизации…
Летом здесь, безусловно, было хорошо. А вот как ее соседи обитали тут зимой, Ангелина не представляла совсем.
Вдали от всего, к чему привык каждый современный человек. Хорошо, хоть электричество и телефонную связь не отключили. И автолавка раз в неделю привозит все самое необходимое благодаря Надюшенькиному ученику, владельцу сети магазинов, не позволяющему себе забывать любимую учительницу.
Приехав, в первый же вечер Ангелина собрала все немногочисленное население деревни на чай. Это была их многолетняя традиция - собираться за стол с прибытием каждого гостя.
Выставляли к чаю все, что было припасено вкусненького, выслушивали новости, делились переживаниями.
Невесёлые Ангелинины новости на счёт развода Владимир Ильич выслушал сдержанно и сразу заявил, что такой бабе, как она, переживать не стоит, быстро найдет замену.
Надюшенька повздыхала, поуспокаивала, а Павел внимательно слушал, но, как и раньше, молча, без комментариев.
Однако, потом, когда уже убирали со стола и собирались по домам, отозвал Ангелину в сторону и, глядя на нее по своему обыкновению немного исподлобья, попросил о помощи.
За все время их знакомства это был первый случай, когда он обращался с просьбой, и Ангелина, учитывая свой теперешний незамужний статус, даже немного забеспокоилась.
- Нюша у меня рожать скоро собирается. Щенки у нее будут, - Павел теребил в руках смятую кепку и явно нервничал.
Нюша была маленькой черненькой собачонкой, в которой Павел души не чаял. Ангелина не раз видела, как он с ней разговаривает и советуется, тогда как с людьми у него такого общения не складывалось.
- Ты же знаешь, у меня, кроме нее, никого нет. А я … - он замялся, не решаясь признаться. - Я крови боюсь. У меня с детства это. Тогда чуть что в обморок падал от одного вида. Но и сейчас за себя не ручаюсь. Мутить сразу начинает… - он замолчал, а затем хмуро закончил: - Не мужик, а размазня...
- Паш, ну ты чего! - Ангелина почувствовала, как отлегло от сердца, и аж захотелось Павла обнять и расцеловать. - Такое бывает. Кажется, даже научное название у такого страха есть…
А за Нюшу не переживай. Я здесь целый месяц буду. Ты, чуть что, меня сразу зови. Я, конечно, не специалист, но справимся, надеюсь, сообща.
А ты пока подготовь все. Ящик сколоти, подстилку сооруди, тряпок побольше собери, ножницы, самогонку… Чтобы все под рукой было.
А вообще, это ж здорово! Теперь у тебя не один хвостик будет, а сразу несколько. Воспитывать будешь, дрессировать. И тебе веселее… Только где ж твоя Нюша отца-то для своих малышей нашла? У вас ведь тут других собак уж лет пять нет…
- А ты не поняла? - Павел смотрел на нее, ожидая, что она сама сообразит. - Яшка твой. Он же все время вокруг нее крутился, когда вы в прошлый раз в конце июня на неделю приезжали…
- А ведь правда! Я его тогда все дозваться не могла. И каждый раз он сломя голову с вашей стороны летел, - Ангелина постаралась спрятать улыбку. - Яшка, а ну иди сюда!
Она старалась говорить построже, но, глядя, на улыбающегося во всю морду пса, это было нереально:
- Ты знаешь, что надо отвечать за свои поступки? Папаша… Вот теперь ходи и карауль Нюшу, чтобы все у нее в порядке было…
*****
Через неделю после Ангелины приехала Надюшенькина внучка.
Единственный сын старушки получил смертельную травму на стройке. Жена его после этого вышла замуж за другого и забыла дорогу в их деревню.
А вот внучка приезжала часто, и Ангелина прекрасно помнила ее и совсем малышкой, неутомимо пытающейся залезть в каждую щель, и шустрым подростком, гоняющей целыми днями по окрестностям.
В последний год они как-то не сталкивались, поэтому, когда Верунчик с трудом вылезла с водительского сиденья своей маленькой красной машинки, Ангелина ее даже не сразу признала.
Нет, в целом она практически не изменилась - абсолютная копия Надюшеньки, только моложе на полвека: маленькая, худенькая, полупрозрачная и словно светящаяся изнутри.
И, наверное, именно поэтому огромный ее круглый живот смотрелся словно приложенный спереди арбуз. А сама Верунчик выглядела измученной и невеселой.
Вопреки традиции, собираться на чаепитие в этот раз не стали, а Надюшенька объяснила, что Верунчик с дороги сильно устала.
Ангелина в сомнении покачала головой: на таком сроке беременности девочке вообще не стоило отправляться в их глушь. К ним и в лучшие времена скорая из райцентра могла полдня добираться, а теперь и не факт, что вообще приедут.
А то, что внучке Надюшеньки вот-вот рожать, сомневаться не приходилось...
Следующим утром рядом с красной машинкой Верунчика появился внушительный черный внедорожник. Надюшенька, пришедшая к Ангелине ближе к обеду, сообщила, что приехал внучкин супруг:
- Нашел ее по этой… - старушка по-детски сморщила нос, пытаясь вспомнить хитрое название. - Геолокации на телефоне!
Она радостно заулыбалась, найдя в памяти нужное слово.
- Поссорились они, а ей рожать вот-вот. Ну и примчался прощение вымаливать. Молодец. Сейчас нужно рядом быть. И слова правильные найти, и договориться суметь. Сначала ругались вроде бы, потом тихо стало. А полчаса назад гляжу - идут в обнимку на речку. Знать, помирились уже.
- Вот и славно, - Ангелина налила Надюшеньке чаю и усадила в кресло. - Только б долго не гуляли, а то там такая туча ползет. Боюсь, скоро ливень начнется….
Словно подтверждая ее слова, с грохотом распахнулись не до конца закрытые окна кухни, поскидывав на пол цветы с подоконников.
И сразу вслед за этим деревню словно накрыло черным, все сметающим на своем пути ураганом…
********
Такого беспощадного разгула стихии Ангелина не видела никогда. Даже представить себе не могла, насколько страшно это может быть.
Ураган, пронесшийся с дикой скоростью и длившийся считанные минуты, сломал не один десяток деревьев, снес крыши большинства домов в деревне и лишил электричества и связи.
Решившись минут через десять после того, как немного приутихло, выйти на улицу, Ангелина застыла в немом ужасе. Каша из деревьев, веток, кусков пластмассы и металла…
Стоявшая возле дома ее машина вся завалена мусором… Все соседские дома в поле зрения - без крыш, часть без окон, некоторые вообще развалены…
- Как же это? - вышедшая вслед за Ангелиной Надюшенька прижимала к груди худенькие кулачки, с испугом всматриваясь в открывшуюся им картину. - А Верунчик-то мой? Они же на речку уходили… - старушка тихо и беззвучно заплакала.
- Надюш, ты давай, заходи в дом… - Ангелина почти силой завела ее обратно, усадила в кресло и накапала валерьянки. - Вот, выпей и сиди здесь. А я быстренько сбегаю к тебе. Может, дома они.
Если что, Павла позову и Владимира Ильича. Не переживай. Найдем мы Верунчика. И она ж не одна. С мужчиной все-таки…
Ангелина натянула высокие сапоги, прикрыла дверь и вышла на улицу. Оглянувшись на свой дом, она еще раз с облегчением и удивлением отметила, что все на месте.
Все-таки на совесть дед строил, да и она старалась поддерживать дом в жилом состоянии. И ремонт какой-никакой делала, и не запускала хозяйства.
Добраться до Надюшенькиного дома оказалось непростой задачей. Если раньше она преодолела бы этот путь за пять минут не глядя, сейчас пришлось петлять среди снесенных деревьев, перешагивать через поваленные на дорогу заборы и остатки нехитрого соседского хозяйства, расшвыренного ураганом.
Верунчик с мужем оказались на месте - успели добраться до урагана домой. Только домом это назвать можно было теперь весьма условно.
Рухнувшая береза, стоявшая раньше на страже Надюшенькиного двора, разнесла крышу. От удара не осталось ни одного целого окна. Входная дверь валялась выбитая на земле…
- Теть Ангелин, бабушки нигде нет, - Верунчик размазывала слезы по щекам. - Мы с Максом только вернулись, и тут началось… А Надюшеньки дома не было…
- Все в порядке с ней. Она у меня как раз чаевничала. Я ее там и оставила, а сама к вам бежать… Целы? Все хорошо у тебя?
- Да, - Верунчик заулыбалась, продолжая размазывать слезы. - А что же нам делать-то теперь? Ни дома, ни света, ни связи… И с машинами вон что…
Она махнула рукой в сторону двух автомобилей, стоящих рядом. Оба накрытые аккурат посредине еще одной упавшей березой.
- У меня пока поживете. Я Надюшенькины вещи соберу, ты свои сложи. Только не торопись, аккуратненько и спокойно. Спешить тебе сейчас совсем некуда, - Ангелина ласково коснулась круглого девушкиного живота. - Максим, а вы, пожалуйста, проверьте, как там наши соседи. Все ли в порядке, - она обратилась уже к супругу Верунчика.
- Конечно. Сейчас схожу. Я ж ей тоже говорю, что все хорошо будет. Главное, что сами целы. А дом бабушке новый отстроим. И соседям поможем, кому нужно будет.
Он уже собрался идти в сторону дома Павла, но тут тот сам вместе с Владимиром Ильичом вывернул из-за угла. Вид у обоих был удрученный и невеселый.
- Ни дома, ни сарая, - Владимир Ильич был в явном шоке. - Бомж я теперь… Лучше бы помер прямо там…
- Ну-ну, Владимир Ильич, - Ангелина обняла его и прижалась к его щеке своей. - Бросьте. Вы наше все. Куда ж мы без вас? Отстроим, поможем… А пока тоже ко мне переберетесь…
- Нет, Ангелин, мы уже договорились, - Павел остановил ее. - Владимир Ильич у меня пока поживет. Дом почти цел, за пару дней приведу в порядок. Давайте мы лучше Надюшеньку поможем перевезти…
*****
Утро началось рано даже по деревенским меркам. С тихого “Ой, мамочки…”
Вечером отправились спать с приходом темноты. Сидеть без электричества при свечах - та ещё романтика, надолго их на такие подвиги не хватило.
Надюшеньку уложили в отдельные “апартаменты”, а Ангелине пришлось делить комнату с молодой парой. Поэтому, когда в четыре утра прозвучало это “Ой, мамочки…” в исполнении Верунчика, Ангелина среагировала первая.
Верунчик сидела на кровати с округлившимися глазами и льющимися по щекам ручьями. Подняв глаза на подскочившую Ангелину, она только и смогла прошептать, зажимая живот:
- Мне так страшно…
Страшно было всем. Надюшенька, глядя на внучку, закусывающую губы до крови при каждой схватке, прижимала худые морщинистые руки к груди, закрывала глаза и что-то шептала про себя.
Максим не отходил от жены, пытался настраивать на нужную волну, но вид у него при этом был такой очумевший, что Ангелина боялась, как бы его самого не пришлось приводить в чувство.
Боялась ли Ангелина? Да до ужаса! При каждом воспоминании о своих собственных родах ее бросало в дрожь, а память отчаянно не хотела возвращаться к тем моментам.
И вот сейчас эта худая прозрачная девчонка с огромным животом собиралась рожать у нее дома, и все с надеждой смотрели в сторону Ангелины, почему-то считая, что из собравшихся тут она самая опытная и знающая…
Ангелина изо всех сил старалась сохранять в них эту надежду и старательно изображала спокойствие и уверенность, которых не было в помине.
Знания по поводу принятия родов у нее были весьма приблизительные. Что-то представляла исходя из собственного, прямо скажем, не очень приятного опыта большой давности.
По верхам запомнила кое-какие азы из институтского курса по оказанию первой медицинской помощи. Еще большей давности. Ну и имелась совсем уж мало полезная информация из книг и фильмов, где затрагивалась эта тема…
Прежде всего она заставила мужа и бабушку Верунчика заняться делами, чтобы хоть как-то отвлечь их.
Максима отправила колоть дрова, топить печку и греть воду, а в промежутках - дышать с супругой согласно общепринятой схеме. Надюшеньку попросила сварить суп, дабы было чем кормить народ.
Сама еще раз прикинула в уме, что из подручных средств ей понадобится, приготовила, разложила. С Верунчиком старалась быть построже, чтобы та совсем уж не раскисла.
И про себя молилась, чтобы девочка справилась, выдержала, чтобы все без эксцессов прошло…
В десять часов в дверь ввалился Павел. По его побелевшему лицу и испарине на лбу Ангелина поняла, что день обещает быть все интересней…
- Нюша целое утро кругами ходит, хныкает и места себе не находит… Что делать-то? - Павел с мольбой смотрел на Ангелину.
- Аккуратненько бери и сюда неси вместе со всем добром… У Верунчика роды начались. Так что я к тебе прийти не смогу. Давай вот здесь, в закутке за печкой, твою Нюшу разместим. Будет у нас тут сегодня роддом…
А про себя добавила: "Точнее, дурдом…"
Весь день Ангелина металась от девушки к собаке, не имея возможности ни ускорить процесс, ни обезболить. И боялась, ужасно боялась, сделать что-нибудь не так.
К вечеру схватки у Верунчика стали длиннее и чаще. Она совсем вымоталась и обессилела. Но финальная часть родов никак не наступала.
А вот у Нюши появился сначала один щенок, потом второй и третий. Кажется, Ангелина сделала все правильно, потому что все трое выжили, молоко у Нюши сосали и вроде бы чувствовали себя, как и мама, неплохо.
Павел, наконец-то сумевший облегченно выдохнуть, уснул прямо на полу рядом с коробкой, обнявшись с Яшкой и не решаясь ни уйти самому, ни забрать коробку.
Ангелина уже совсем выбилась из сил, валилась с ног и боялась отключиться от усталости и стресса одновременно, когда и у Верунчика сначала отошли воды, потом наконец появилась головка малыша, а спустя какое-то время и он сам…
*****
Домой Ангелина уезжала в начале сентября. Он в этом году радовал летним теплом и солнечными ясными днями, словно не желая ее отпускать…
Надюшенька пока оставалась у нее в доме. Максим слово сдержал: нанял строителей, которые уже начали возводить новые каркасные дома бабушке его супруги и Владимиру Ильичу, обещая сделать это быстро и управиться до холодов.
Да и многочисленные Надюшенькины ученики постоянно приезжали, поддерживая и помогая.
Верунчика с сыном выписали из больницы, и она с мужем попросила Ангелину быть крестной мамой малышу.
Павел, неожиданно повеселевший и приободрившийся от свалившегося на него тройного счастья, как в давнем их детстве, ходил за Ангелиной по пятам, не зная, как ее отблагодарить и что сделать приятного.
А она уезжала со светлой головой, свободной от грустных мыслей, полная идей, надежд и планов.
Новые жизни, пришедшие в этот мир с трудом и болью, но такие долгожданные и нужные, наполнили энергией и смыслом ее, Ангелинину, жизнь, вычеркнув все лишнее и подчеркнув существенное и главное.
За добро - добром. За счастье - счастьем…
Автор ЛЮДМИЛА ПРИЛУЦКАЯ
Следующая публикация
Комментарии 1