Предыдущая публикация
Любопытно, что знаменитое Постановление ЦИК и СНК «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной (социалистической) собственности» от 7 августа 1932 года сначала называлось в народе «Законом о ПЯТИ колосках».
Однако Солженицыну показалось, что «кровавость» недостаточно «кровава» и он ввел в оборот уже «Закон о ТРЁХ колосках», который подхватила советская диссидентура.
Воровали ли тогда «общественную собственность»? Ещё как — потому что считали её «ничьей», в отличие от прежней — помещичьей (за которую могли запороть на конюшне) и личной — крестьянской (за которую могли проткнуть вилами).
О масштабах расхищений с литературной точки зрения можно проследить хотя бы на примере Корейко в «Золотом телёнке», а из подлинной истории — на деле Ростпрохлебокомбината (Ростов-на-Дону) — в разгар голода тамошнее руководство «скрысило» только хлеба более 6 тысяч пудов (пуд равен 16,8 кг.)
Чтобы остановить «вал» подобных преступлений, а также юридически обособить «социалистическую собственность» и был введён «указ семь-восемь». Ибо до него хищения «общего» считались обычной кражей — пара лет тюрьмы с амнистией через полгода, как правило, «крадунов» не останавливали.
Были ли перегибы? Конечно, количество осуждённых по «новым» делам в РСФСР за первое полугодие 1933 года достигло почти 70 тысяч человек, из них 84,5% приговорены к 10 годам лишения свободы. Это «пик», далее спад. Так, в ставшем нарицательным 1937 году, осужденных по «Закону о пяти колосках» в РСФСР — 1177 человек, в 1938 году — 858 человек. Такие же пропорции по всем республикам СССР.
Следующая публикация
Нет комментариев