Почему не уважают учителя?

Школьные педагоги практически поголовно возмущены тем, что родители и дети относятся к ним как к обслуживающему персоналу. Дескать, нет того уважения к учителю, которое было в СССР и которое необходимо для нормальной организации учебного процесса. Но большинство в силу своей узкой образованности и невладения основами исторического материализма никак не может понять, что корни этого всего заложены в рыночной экономике. Само собой, все эти вопли и стоны без хотя бы теоретического решения проблемы со со стороны педагогического сообщества никак не могут добавить уважения к учителю. Потому что уважение административными мерами не создается, уважение — это признание в первую очередь ума человека и общественного блага от его деятельности. Уважение легко потерять, но приказом Минобра не восстановить. Как было потеряно уважение к школьному учителю? I. Начиная с хрущевских времен был допущен перекос в доходах между интеллигенцией и работниками физического труда (из перехода на финансовые планы следовало, что материальное стимулирование работников физического труда становится приоритетной задачей — поощряли в первую очередь те отрасли, которые приносили прибыль, хозрасчет давал механизмы решения этой задачи). В результате учитель зарабатывал 120 рублей с высшим образованием, выполняя важнейшую социальную функцию подготовки кадров, а сталевар за 500 шуровал ломиком с образованием в лучшем случае в 8 классов, а фактически зачастую и это образование ему было излишним. Разумеется, что при таком раскладе уважение к учителю падало — государство показывало таким образом экономически маловажность его работы. II. Вытекает из п.1: комплектование педвузов пошло по остаточному принципу — туда поступали не лучшие ученики, а те, кого в другие вузы так или иначе не взяли, в основном середнячки без инициативы и без особых способностей к исследовательской, творческой работе. III. При этом в силу развития системы подготовки кадров через педвузы практически прекратился и прием в систему образования энтузиастов-самоучек, которые, даже в небольшом количестве, заметно оживляли школьную работу, плотней связывали школу с производством, служили противовесом казенщине, своеобразным общественным контроллером системы образования «изнутри», что позволяло избавляться от превращения педколлективов в узкую корпорацию и корректировать методику, цели и формы образования. В этом смысле СССР «повезло» (не от хорошей жизни, конечно) — после 1-й мировой, Гражданской, Великой Отечественной войн педагогические кадры набирались в значительной степени заново и из людей, не связанных с корпорацией педагогов — из бывших революционеров, фронтовиков, мастеров с производств (из их числа вышел, например, Макаренко, в школе после Гражданской войны преподавал прообраз Павла из Повести «Мать» Петр Заломов), не нашедших своего места в других местах интеллигентов, например, выпускники фундаментальных кафедр ВУЗов часто шли в школу (ну, например, такого историка описывает фильм «Доживем до понедельника»). К 1960-м годам этот поток практически прекратился, и школа стала хуже реагировать на общественные запросы, что создавало в массах мнение, что школа учит формально и ненужной ерунде. IV. В рыночных условиях сама ценность знаний резко упала — если в СССР тарифная сетка так или иначе гарантировала при повышении квалификации либо повышение жизненного уровня, либо повышение социального статуса, то в рыночных условиях и в условиях безработицы наличие знаний не только ничего не гарантирует, но и не выявляет прямую зависимость с жизненным уровнем. Резкое опускание жизни основной массы технической интеллигенции, деиндустриализация в РФ и на постсоветском пространстве, резко увеличившая количество людей с высшим образованием среди грузчиков, водителей, строителей, безработных и прочих, резкое снижение зарплат учителей, библиотекарей, научных сотрудников, проходящая на фоне возвышения малограмотных «Вованов с раена», вороватых бухгалтеров и прочих предпринимателей, наглядно показало населению, что учись-не учись, а материальный достаток с образованием связан в лучшем случае косвенно. V. Классовое расслоение постсоветского населения обрушило социальный статус учителя — поставив мерой социальной значимости доход. Рыночная экономика учителей поставила на уровень обслуживающего персонала. Когда ученик получает карманных денег больше, чем учитель зарплату, причем воспитывается в буржуазной среде, рассматривая всех ниже его по доходу как прислугу, получить уважение можно только очень недюжинными усилиями. А каждый учитель знает — стоит в коллективе хотя бы одному проявлять явное неуважение, как в прах посыпется уважение всего остального коллектива. VI. Учителя жалуются на неуважение со стороны родителей, но при этом не только не брезгуют репетиторством, но и настойчиво за него выступают. Человека, которого можно купить как проститутку, вряд ли будешь уважать. Если я заплатил работнику — «логично», что на него могу наорать. И тут уже неважно, тому ли я работнику заплатил, либо другому. Наорать можно на любую проститутку на панели. Сегодня одна пойдет, завтра другая. Рыночная экономика превратила учителей из общественных служащих в наемных работников со всеми вытекающими. Какое уважение к человеку, продающему свою рабсилу и при этом не борющемуся за уничтожение такого состояния? VII. В силу того, что система образования в РФ из классической советской преобразуется в капиталистическую, когда наемному работнику дается только минимум знаний, необходимых только для выполнения узких функций, заточенных приносить прибыль, становится очевидна резкая пропасть между уровнем знаний родителей, воспитанных в основном по советской системе и детей, которые растут малограмотными и с узким кругозором, и силами семьи даже при желании часто не удается это поправить, а дополнительное образование стоит огромных денег. Логично, что родители предъявляют претензии учителям как первому и имеющими с ними контакт чиновнику министерства образования. Бездумное и послушное исполнение приказов Минобра, отсутствие массовой оппозиции к ней в школе со стороны низовых работников — учителей, резко роняют авторитет учителя как в родительской среде, так и среди учеников. Учитель, который настойчиво заставляет учеников выполнять тест Минобра с идиотскими вопросами и не менее идиотскими ответами (опыт ЕГЭ дает массу примеров того), которые при этом напрямую служат цели социальной сегрегации учеников (профилирование, поступление в ВУЗ по результатам ЕГЭ), в глазах населения превращается в натурального врага народа, который оболванивает их детей и преграждает им путь к образованию. Виновен ли в этой ситуации учитель? Безусловно. В общей беде народа, профукавшего Советскую власть, учителя старшего поколения принимали самое непосредственное участие. Именно они, не разбираясь в марксизме, обществоведчески калечили в советские годы юные души, начетнически преподавая историю, обществоведение, дискредитировали марксизм. В перестройку именно учительская среда выдвинула целую кучу «реформаторов образования» — сначала корпорация завела в формалистическое болото дело образования в хрущевско-брежневские годы, а потом в перестройку поскакала «реформировать», поддержала и пассивно, и в некоторой части — активно, разрушение СССР. Впрочем, это общая вина населения СССР, и тут учителя ничем не стали лучше всех остальных. За 30 лет систематической деградации среднего образования мы можем видеть только лишь отдельные публичные протесты отдельных учителей относительно содержания учебных планов и учебников. Остальные, даже если с чем-то не согласны, послушно выполняют, даже не пытаясь не то чтобы публично протестовать, но хотя бы втихую саботировать. Педагогическое сообщество не только не выдвинуло сколь-нибудь серьезную оппозицию Минобру, но и вообще слабо представляет, какого содержания должны быть программы. Все выступления оппозиционных педагогов крутятся вокруг того, что они не хотят — ЕГЭ, болонской системы, но нет никаких толковых работ, каким образом должно строиться образование. Это также никак не может вызывать уважения к педагогам. Педагогическое сообщество явно чурается политической борьбы и никак не увязывает негативные явления в области образования с капитализмом и рыночной экономикой. Педагоги никак не собираются менять политический строй, они практически не участвуют в политической борьбе с уничтожающей советское образование властью и, наоборот, являют собой чуть ли не самую послушную категорию чиновничества, которой доверяют даже такие щекотливые дела, как вбросы бюллетеней на выборах. Получается уникальная шизофрения в их мозгах — с одной стороны, они критикуют ЕГЭ, а с другой — способствуют режиму, который в это ЕГЭ уцепился хваткой клеща. Разумеется, педагоги в такой ситуации не воспитывают новое поколение в духе революционном, творческом, не прививают детям любовь к науке, к обучению, а штампуют недалеких невежественных митрофанушек, которые в географии больше полагаются на Гугл, чем на какие-либо знания и ищут Кубу в Индийском океане. И после этого удивляются, что обученные ими детки, вырастая и заводя собственных детей, их не уважают. А разве вы воспитали детей в уважении к знаниям, чтобы уважали и тех, кто эти знания дает? Большинство учителей в такой ситуации профессионально деградируют сами — они не читают литературы по специальности, не ищут новых методик, не экспериментируют и не уделяют работе времени больше отведенного. В результате складывается ситуация, что практикующий и интересующийся инженер может гораздо более эффективно преподавать профильные предметы, чем профессиональный учитель, население переключается на самообразование, и само нахождение в школе превращается в этакую формальность, взятку учителю за получение аттестата. Большинство учителей не являются носителями передовых идей, а проповедуют идеализм, позитивизм, религию, национализм, либерализм и прочие реакционные и ненаучные идеи. Более того — учителя проповедуют и в своих предметах такие мракобесные вещи, которые составят честь любому РЕН-ТВ. Ну как можно уважать учительницу, заставляющую детей молиться и с придыханием рассказывающую про «чудо благодатного огня»? Есть ли для учителя выход из этого положения? Безусловно, есть. Учитель должен в первую очередь быть творцом, он должен не только хорошо знать свой предмет, но и гораздо шире — осознавать высокую социальную ответственность за результат своего труда. Учитель обязан быть передовым как по своим научным, так и социальным идеям. В таком только случае он может иметь право на неформальное уважение в обществе. Только уничтожение товарно-денежных отношений даст науке действительную ценность в общественном производстве, следовательно и в обществе в целом. Капиталистическая экономика использует науку ограниченно, исключительно утилитарно-практически, в той мере, в какой она приносит непосредственную прибыль. Из этого вытекает, что социальный статус знаний в обществе всегда будет относительно низок, а вместе с ним будет низок и социальный статус учителя. Борьба учителя за уважение в обществе, за достойное место есть борьба против капитализма. И эта борьба неминуемо политическая, так как капитализм невозможно победить, не трогая капиталистическое государство, не организовываясь в политическую партию научного мировоззрения. Что могут дать учителя борьбе за общественную собственность? Учителя, как люди образованные, могут, добросовестно изучая марксизм и соединяя его со своей специальностью и своими интересами, принимать активное участие в теоретической борьбе за научное мировоззрение. Учитель, особенно на селе и в мелких городах в глубинке, — зачастую единственный широко образованный человек на многие тысячи. Он способен при достаточном изучении марксистской философии и обществоведения пропагандировать и развивать марксизм на базе местного материалы. Учитель, который пришел к мнению о необходимости общественной собственности, может и даже должен, соединить свои узкопрофессиональные знания с марксизмом и теоретически обосновать принципы, методы и формы образования, как они должны быть при научном подходе к вопросу. Обязанность учителя — пропагандировать научную точку зрения на образование без оглядки ни на Минобр, ни на какое еще учреждение. Учителя-марксисты должны дать достаточно развернутую программу организации образования при победе революции, объяснить пути и методы перехода, обосновать социальную пользу от этих мер, развить теоретические положения Маркса, Ленина, Луначарского, Крупской, Макаренко об образовании и воспитании, поддерживать и развивать марксистскую школу педагогики. Надо сказать, что абсолютная бездарность в этом вопросе учителей-членов КПРФ родила за 30 лет только вялые протесты против ЕГЭ, но никак не программы, по которым должны обучаться дети, чтобы получить полноценное и достойное цивилизованного человека образование. Учителя должны способствовать в своей практической деятельности воспитанию даже в наших поганых капиталистических условиях будущих кадров революционной партии и коммунистического общества — людей любознательных, с хорошими и системными базовыми знаниями, с навыками самообразования, с творческим подходом к научному поиску, вооруженных материалистическим и диалектическим мировоззрением. Это, безусловно, трудно сделать школьному учителю, зажатому рамками уставов, приказов, инструкций, задерганному бесконечными проверками чинуш от образования, в условиях, когда все общество этому противится, а дети недостаточно мотивированы на получение знаний. Но даже если из рук каждого творчески подходящего к труду педагога-марксиста выйдет хотя бы несколько человек, которые смогут встать в ряды борцов за коммунизм, то это уже вполне неплохой результат. Но даже если и не получится напрямую готовить кадры, то все равно, преподавание позиций диалектического материализма повлияет на мировоззрение учеников. И тем самым облегчит реализацию революционных мер хотя бы пассивной поддержкой. Учитель может и должен действовать, объединившись в партию научного мировоззрения с остальными слоями, привнося ее политические идеи в педагогическую среду, формируя в этой среде группу поддержки, своей пропагандой педагогических идей диалектического материализма привлекая коллег к борьбе за коммунизм, хотя бы формируя лояльное отношение к будущим социалистическим реформам системы образования. Только такие меры позволят учителю занять долженствующее место в обществе, только такого учителя будут уважать и родители, и ученики, и все остальные. Без действительной борьбы за образование населения уважать учителя попросту не за что, и жалкий скулеж на профессиональных форумах с жалобами на плохих учеников, на плохих родителей людьми, которые вполне сознательно возвели себя на роль прислуги, не может вызывать ничего, кроме чувства брезгливости. И. Бортник