Предыдущая публикация
Семен - 2
Думаете – это она серьезно – о семье и детях?.. Ничуть не бывало! Надо было вам еще сказать, что идеал разумного во всех отношениях человека – это тоже моя мама. И она прекрасно видит и доподлинно знает, что семьи и детей мне не увидеть никогда. Сами видите… Неужели нет?.. Ладно, потом напомните и я дополнительно расскажу почему, если вам оно до сих пор еще не понятно. Видите – вам непонятно, а мама знает! Моя мама – самый умный и рассудительный человек, каких я когда-либо знал и когда-либо еще узнаю…
Теперь уже из всего вышеизложенного о моих дорогих родителях должно быть совершенно понятно – что при таких условиях получилось, извините, из меня! А что могло – то и получилось! К примеру, вы уж наверняка догадались, что я не знаю ни одного бранного слова… Нет, знать-то я их, конечно, знаю и распознаю среди других… Но, что касаемо непосредственного их применения – тут уж увольте. А ведь сколько раз выпадают случаи, кода такие-то слова ну очень даже необходимы, ведь, кстати говоря, любому дураку ясно, что на хамство надо отвечать тем же, а на грубость надо грубостью… Далее – везде! Так привык поступать любой заурядный человек. Я – нет. Из меня, кроме «извините», «пожалуйста» и «будьте добры» ничего изо рта не выманишь. Невозможно! Так воспитали. И не то, чтобы вдалбливали ежедневно догмы, навроде – старшим грубить нельзя и матом ругаться неприлично, а элементарно на своем примере. Родители мои – тихие интеллигентные люди, покладистые и ни разу в жизни не сквернословившие… Ха! Тогда интересно почему я стал курить?.. Тут какая-то брешь образовалась и личный пример подкачал. Я закурю…
С новой сигаретой пришла и новая… Хотя, разумеется, хорошо подзабытая старая… Как я уже говорил, занимаясь своим, с позволения сказать, творчеством, я могу себе позволить безгранично фантазировать. Есть, пожалуй, одно (и я об этом не просто так повторяюсь!), чего я никак для себя не могу хоть самыми последними каракулями для себя нарисовать… А именно – я не могу представить себя мужем и отцом, несмотря на увесистый багаж моей бурной фантазии. Ладно, мужем-то еще «куды ни шло», а вот отцом… А давайте сейчас вместе попробуем: вот появился у меня сын! Кого, скажите на милость, я смогу из него создать, как смогу воспитать и кем после всего он у меня станет?.. Я вам скажу – точно такой же размазней, что и я! Годится это куда-нибудь – я вас внимательно спрашиваю?.. Никуда не годится! Обретать его на муки, на мои же муки – в высшей степени неправильно, неэтично и – вот именно! – негодно. Я точно так же, как и мои папа с мамой, стану его опекать, лелеять и нянчить до бороды!
Мне теперь тридцать лет, а они до сих пор обращаются со мной как с маленьким, как с ребенком, с той, пожалуй, разницей, что в отличии от совсем уж сосунка я безбожно курю и немилосердно пью растворимый кофе. Кстати, вот сейчас самое ему время! Смотрите – тут же у меня и чайник электрический, и моя вот кружка… А вот и кофе, вот и сахар… У меня все здесь устроено так, чтобы лишний раз не появляться на кухне и не тревожить родительский ночной покой. Не скрою – частенько поутру я испытываю нехорошую горечь во рту, при чем понимаю-то прекрасно – от кофе и от курева, но ничего не могу порешать со своими зависимостями… Я слабохарактерный – вот еще! Я слишком слабохарактерный человек для того, чтобы смело расстаться хоть бы и с одной из них. Хоть сдохни! Ну, ничего не могу поделать!
В остальном я тишайший, покладистейший, примернейший сын своих родителей. Слышите там за дверью?.. Они собираются на дачу и через несколько минут я ненадолго вас покину, чтоб сказать им «пока». Сам-то я не шибко жалую нашу дачу, из-за того, что там слишком уж много суеты. Приезжаешь, и сразу там надо что-то делать. Нет, мне определенно лучше здесь, в своей берложке и одному. Родители абсолютно спокойно оставляют меня дома (еще одно отличие от маленького ребенка!), они прекрасно знают, что ничего ужасного тут со мной не произойдет; что, как только они уедут, я возьму и самостоятельно уберусь во всей квартире, протру пыль, вымою полы, все расставлю и разложу по местам… Бывает, что я этого и не делаю по каким-нибудь причинам, что, в свою очередь, тоже не вызывает у них никаких претензий ко мне. Повторяю еще раз – мои родители тихи, добры, нетребовательны. Вот, к примеру, и сегодня я убираться не стану. Иначе как же тогда с вами?..
А знаете ли вы как все у нас с вами сейчас перемешано?.. Нет, вы пока не знаете ничего. Даже тот, единственный из вас, что больше и лучше тут все поймет и уже потихоньку начинает понимать – не знает и он! Там родители… Я не смогу сейчас буквально в долю секунды посвятить вас хотя бы в малую часть всех наших сегодняшних таинств… Вот-вот… Я уже слышу как они обуваются в прихожей… Подождите, пожалуйста… Я сейчас…
Все. Наконец-то мы с вами остались совсем одни. Ой, у меня же кофе еще не допит и остается разве что только закурить… Утром снова будет горечь… Наплевать… Зачем мне себя беречь…
Я когда впервые его увидел, у меня все мои редкие волосишки на голове дыбом встали, как мне тогда показалось… Потому что я узнал его! Сразу! Сходу! Вы вскорости увидите его тоже, только что того моего впечатления от первой встречи у вас никогда не возникнет… Никогда! Вам важно только попытаться все это понять. А мне важно ко всему предстоящему вас подготовить, чтобы сделалось больше, чем понятно… Ну, как это сказать, я не знаю… Вжиться, что ли?.. В кого? В меня? Нет, не надо, а то я уж до того тут вжился, что не приведи Бог! Надо вам понять, понять…
Итак, поскольку, как я говорил, родители мои вполне неприхотливые и крайне покладистые люди, то, стало быть, и я обладаю теми же, в той или иной степени развитыми у меня качествами. Папа в свое время научил меня вкусно готовить в надежде, что подобный талант сможет пригодиться мне в дальнейшей какой-нибудь жизни… И что?.. Да, я умею. И очень даже хорошо умею! Дайте мне минимум самых заурядных продуктов – так я вам такую бланманжетку нашмаляю, что пальчики оближете! Вы только не смейтесь, но я вам признаюсь, что сам-то я как раз совершенно неприхотлив в еде. Могу лопать пустой рис или простые, сваренные в подсоленной воде, макарошки. Вот просто так, без ничего! Папа всегда очень горюет, когда накрывает меня за поеданием пустых макарон… Сами-то они тоже, я вам доложу, не гурманы, но чтобы вот так, как я – это выходит за пределы их понимания о ежедневном рационе. Мне же, знаете, как-то все равно… До того я равнодушен к еде… Однажды (только однажды!) у нас с отцом вышел на эту тему довольно-таки серьезный разговор. Он сказал мне тогда: «Виталий! Ты совершенно…» …
Боже ты мой, какой же я осел! Нет, ну это ни в какие рамки уже не лезет! Мы с вами тут беседуем не пойми уж сколько, а вы до сих пор не знаете моего имени! Вот что значит моя рассеянность! Это ни в коей мере не невежество, поверьте, а одна только моя рассеянность и несобранность. Мне мама иной раз за столом скажет так: «Вик, передай, пожалуйста, чайничек…» А я сижу как дурак, чайник у меня под носом, под рукой прям стоит, а я его в упор не вижу! Безумие! Чистейшей воды безумие! Простите!
Да, я Виталий, или Вика, или Вик. Так меня зовут. Но, если угодно, то пожалуйста полностью – Виталий Андреевич Щеглов. И простите еще раз!
А по своей извечной рассеянности… Что вы думаете?... По своей рассеянности я чего только не забываю! Это, знаете. Прямо ужас какой-то! Я тут вам все клепаю на родителей… Дескать, больно ревностно опекают! А как еще с таким нескладехой? В безумном моем угаре я растерял и позабывал по разным углам массу всевозможных вещей! Зонтов, перчаток, карточек на метро… И так далее… Знаете, у меня нет сотового телефона, потому что я его обязательно потеряю, потому что я потерял уже не один… Сейчас нету. Зачем? А уж зажигалочки – это мои чемпионы! Я ведь буквально засоряю все пространства своими сигаретами и зажигалками… И нарочно всегда таскаю с собой штук пять-шесть зажигалок… И все равно теряю массу вещей… Бывает, натыкаюсь потом на них в самых неожиданных местах, а иные и вовсе бесследно исчезают… И это еще одна моя проблема.. И, видимо, без вмешательства каких-то нехороших сил тут не обошлось. Видите, я до того никчемен, что не могу даже представить себе кого-то никчемнее себя. Вы можете?. Вот то-то и оно! А вы говорите – семья, дети… Впрочем, это не вы говорите, не вы… Я понимаю. Ну, где гарантия, что по своей рассеянности я не потеряю где-нибудь собственного своего ребенка? Элементарно ведь забуду в магазине!
Закурю…
Вот. Вроде бы все правила приличия соблюдены и, вроде бы, пора начинать…Как это там?.. Театр уж полон.. Ложи блещут… Пора начинать! Вы не волнуетесь?.. Правильно. С чего вам волноваться?.. Я на пике! Я на пике волнения. И именно поэтому сейчас кажусь вам – совсем наоборот – рассудительным, спокойным и размеренным… Даже, видите, речь несколько замедлилась… Я на пике! Тихо… Вот и Семен уже здесь. А ведь Сене не нужно хлопать дверью, чтобы появиться где угодно и когда угодно. Но сегодня, но сейчас он здесь, он с нами, он со мной! Здравствуй, Семен… Только ты, пожалуйста пока не показывайся, успеешь еще… Ведь мы будем и уходить , и возвращаться, а потом уходить и возвращаться еще… Это нужно понять, нужно понять одно и поверить в одно – он все может! Я не могу, я не умею, а он может, умеет и все делает. Все! Этот Семен. Этот сущий фантасмагоричный Семен! Он вошел и преподнес мне успокоение, наделил меня энергией… Похожее состояние подъема я ощущаю… Нет, не то… Подобным состоянием подъема я наслаждаюсь только за письменным столом. Теперь еще – появление Семена чувствительный для меня эмоциональный пинок. А я его всегда чувствую и мне не нужно его видеть, чтоб знать о его присутствии. Он здесь. Вы-то пока ничегошеньки еще не знаете…
Я – автор. Не Мастер, нет. Куда ему до меня! Я Автор, только теперь позволяющий себе писать это слово с большой буквы. Автор! Куда там Мастеру?!.. Ему проще. Он прощен, он познал любовь, ради него пожертвовавшую всем! Он счастлив теперь… И навсегда!
Я? Я несчастный Автор… Хотя я и мог бы… Мы могли бы… Но я ТАК не хочу… Не хочу! Но, честно говоря, одного моего желания мало…
Я ведь ни разу еще и никому еще и ничего еще своего никогда не читал! И ни одна живая душа этого всего никогда не читала! Автор! Автор называется! Даже собственным родителям – никогда! Хотите смеяться?.. Я стесняюсь! Стесняюсь не только сам читать вслух, но и отдать в чужие руки всю эту мою… Писанину мою… Тем более, что вряд ли тут кто-нибудь что-нибудь разберет под пыткой или под расстрелом!
Господи, ну кто никчемнее меня?! Ну, абсолютно бесполезное существо! Как у нас в ванной крючок на потолке… Видите, у нас достаточно высокие потолки. Ну, еще бы – живем в старой постройки доме в самом центре города. Поэтому и комнаты у нас очень большие, и потолки такие высокие прям… Я точно-то не знаю, но, по-моему, три с половиной метра, что, вроде бы, на метр аж выше обычных потолков в современных типовых квартирах. И в нашей, тоже довольно большой по площади ванной, в самом ее центре на потолке встроен средних размеров основательный крючок. Вот уж и не знаю для чего. Может быть, архитекторы планировали вешать по особенной какой-то люстре в каждой ванной-комнате? Не знаю. Но крюк у нас торчит совершенно бесполезно, мы его никак не используем, потому что светильник там у нас настенный и он прекрасно все что нужно там нам освещает. Вот и я кажусь себе ровно таким же бесполезным, навроде этого нашего крючка в ванной… Никчемнее меня, пожалуй, грязные и вечно пьяные бомжи на улице. Да и те беспримерно закаленные голодом, холодом, отсутствием постоянной крыши над головой, ведут себя в среде обитания куда уж более достойнее меня, такого… Я не знаю как это объяснить, как рассказать. Иной раз и Автор может испытывать затруднение перед изложением правды. Особенно о себе. Я совершенно не адаптирован к повсеместному хамству, несправедливости, беспорядку и прочему негативу с коими так часто приходится сталкиваться, стоит только выйти за пределы вот этой моей конуры. Тут хорошо б сейчас было бы ввернуть глубокомысленно и пафосно: «М-да-а… Доброту у нас часто принимают за слабость… М-да-а…» Но, помилуйте… Ну, какая у меня доброта?.. Слабость, слабость, слабость… Честно. Унижение, страхи… Страхи унижения… Страхи – вот моя слабость. Я всего боюсь! А в довершении – вот она, моя конура! Хотя – где ж тут конура?.. Комната огромная – сами видите. Дело-то не в размерах и не в моих личных удобствах! Я не адаптирован ко внешнему миру, я его боюсь, и это меня тревожит!
Вот они сейчас уехали на дачу, твердо зная, что здесь у меня все нормально. А ведь действительно – если так разобраться и посмотреть их глазами: еды в холодильнике – завались, а учитывая еще мою завзятую неприхотливость, тогда тем более; вдруг чего-то не окажется – я всегда могу спуститься в магазин и купить там себе все необходимое… Деньги в нашем милом доме всегда находятся в одном и том же месте и я могу ими пользоваться сколько душе угодно на всякие к тому необходимости. Они твердо уверены, что лишнего себе я никогда не позволю, поэтому и тут все как надо. Но сегодня… Но сейчас… Но сейчас я никуда не пойду и ничего не стану покупать, хотя бы потому, что у меня все есть… Сами вот гляньте – чайник, кофе, сахар, сигареты – все! Плюс к тому – видите? - пять пепельниц в ряд. Чаще всего мне дарят именно пепельницы. Разбиваю я их немилосердно, но – видите? – пять стоят как новенькие. Все мне дарят пепельницы… Кто – все? Все мамины и папины друзья и знакомые… Ведь у меня-то… Простите, я закурю…
Тут и догадываться нечего – у меня нет друзей! Нет. Да и откуда им было взяться? Откуда у такого никчемного недотепы, у такого папенько-маменькиного сынка смогли бы взяться настоящие друзья? В армии я, компрене ву, не служил… Маменька не без папенькиного благословения и материального аргументирования куда-то там пошла к кому-то и прикупила мою свободу на сколько-то там времени полагающейся службы. Ну, а как же? Я ж у них особый ребенок и мне нельзя месить сапогами всякую грязь… А в чем моя особенность?... В чем – я вас, дорогие мои родители, внимательно спрашиваю?.. Э-эх… Нет, ну я не то, чтобы прямо рвался сам в армию… Но только теперь понял, насколько все у нас неправильно, несмотря на… А – пустое. …и купила мою свободу. Нормально! Ну да, в больничку сперва положила и что-то там такое вместе с врачом выдумывала… Я и не знаю! Но в довершении всего в армии я не служил. Где там еще заводятся друзья-то?.. Несколько раньше – в школе меня сторонились, распознавая во мне что-то такое, вовсе не подходящее для сближения, для общности. Хотя я и старался увлекаться тем же, чем и все… Чем и все... Ну, пускай не все… Но да, но хотелось ведь тоже к чему-то приобщиться. Вот именно – для общности приобщиться тоже… Не на уровне там каком-то… К примеру, я собирал марки. У меня вот здесь вот, прямо вот здесь, среди книг стояло несколько альбомов с марками, рассортированными по темам. Ну, скажем, космонавтика… Животные… Насекомые… Живопись, города, и так далее… В отдельном альбоме - иностранные марочки… Ну, а толку? Я их просто покупал в таких, знаете, целлофановых шуршащих пакетиках и просто рассовывал в кляссеры по тематике, и все. Никогда ни с кем не менялся, ни перед кем и никогда не хвалился своей коллекцией – не перед кем было! Друзей у меня не было.
Разве что курить по-настоящему я начал где-то в восьмом классе. Да, бегал вместе с ребятами зимой в туалет, летом за школу… Вместе курили, да. Но дружбы все равно я ни с кем не смог завести. Есть, видимо, во мне что-то отталкивающее, что-то неприятное!
Выпивкой я не увлекался никогда – что правда, то правда. Может, и следовало по-настоящему научиться пить и найти себе единомышленников хоть пускай и по этому делу?.. Думаю, все же, нет. Все равно – я уверен даже, что ничего толкового я бы для себя не извлек… Да и какие на этом поприще могут быть друзья?.. Вы себе представляете?.. Хуже горькой редьки! – как говорит папа.
Следующая публикация
Нет комментариев