Предыдущая публикация
Высочайшій Манифестъ объ отмѣнѣ смертной казни приговореннымъ къ оной Генеральнымъ Судомъ Государственнымъ преступникамъ Остерману, Миниху, Головкину, Левенвольду, Менгдену и Темирязеву (1742 г.
, Генваря 22).
(СПб.: Печатанъ при Сенатѣ, 1742).
БОЖІЕЮ МИЛОСТІЮ
МЫ ЕЛИСАВЕТЪ ПЕРВАЯ,
ИМПЕРАТРИЦА И САМОДЕРЖИЦА ВСЕРОССІЙСКАЯ,
и прочая, и прочая, и прочая.
Объявляемъ во всенародное извѣстіе:
[Высочайший Манифест об отмене смертной казни приговоренным к оной Генеральным судом государственным преступникам Остерману, Миниху, Головкину, Левенвольду, Менгдену и Темирязеву]. СПб.: Печатан при Сенате, 1742[Высочайший Манифест об отмене смертной казни приговоренным к оной Генеральным судом государственным преступникам Остерману, Миниху, Головкину, Левенвольду, Менгдену и Темирязеву]. СПб.: Печатан при Сенате, 1742
Какъ то всѣмъ уже, чрезъ публикованный Нашъ, Ноября отъ 28 дня прошлаго 1741 году Манифестъ, довольно извѣстно есть, какими недоброжелательными къ Намъ и коварными происки, бывшаго Генерала-Адмирала и Кабинетъ-Министра Графа Андрея Остермана, Мы, по кончинѣ, блаженныя памяти, Государя Императора Петра Втораго, Отеческаго Нашего Всероссійскаго Престола, [котораго Мы, тогда уже по точному содержанію учиненной, блаженныяжъ и вѣчнодостойныя памяти, Матери Нашей, Великой Государыни Императрицы Екатерины Алексѣевны духовной, законною, безъ всякаго изъятія, Наслѣдницею были,] безсовѣстно лишены, также и чрезъ какія Богу противныя и Государству Нашему вредительныя интриги, общимъ, евожъ Остермана, съ бывшимъ Фелдмаршаломъ Графомъ Минихомъ и съ прочими, стараніемъ, равнымъ образомъ и при кончинѣ, блаженныя памяти, Государыни Императрицы Анны Іоанновны, когда Ея Величество уже къ смерти разболѣлася, и въ крайней слабости находилась, учиненнымъ имъ Остерманомъ о наслѣдствѣ опредѣленіемъ. Мы, паки отъ наслѣднаго онаго Отеческаго Нашего престола отлучены; и рожденный отъ Свѣтлѣйшей Принцессы Мекленбургской Анны и отъ Принца Антона Ульриха Брауншвейгъ-Люнебургскаго сынъ Принцъ Іоаннъ, яко къ Всероссійскому престолу нималѣйшей претензіи, линѣи и права не имѣющей, еще только двумѣсячной младенецъ, по немъ же и братья ево, раждаемые отъ оной же Принцессы Анны, Принцы, сукцессорами назначены и утверждены. Да и правительство Имперіи, при томъ, къ вящшимъ въ Имперіи Нашей непорядкамъ, и къ крайнему вѣрныхъ Нашихъ подданныхъ утѣсненію, въ чужія руки отдано. А потомъ еще, къ несносному Нашей собственной Персонѣ утѣсненію и опасности, онъ же Остерманъ, и съ нимъ бывшей Вице-Канцлеръ Графъ Головкинъ, съ прочими, къ конечному Насъ отъ Нашего законнаго и по правамъ всего свѣта, къ томужъ и по крови подлежащаго наслѣдія Всероссійскаго престола вовсе отрѣшенію, отмѣнное о наслѣдствіи Нашей Имперіи опредѣленіе учинить намѣрялись, которымъ, не токмо раждаемыхъ отъ Принцессы Анны дочерей, но и самое ея Принцессу въ Императрицы Всероссійскія утверждать отважились; о которыхъ ихъ, Остермана, Миниха и Головкина, безбожныхъ поступкахъ и злыхъ намѣреніяхъ, въ вышеписанномъ Нашемъ Манифестѣ Ноября отъ 28 дня прошлаго 741 году имянно значитъ. И по такимъ жалостнымъ и весьма опаснымъ обстоятельствамъ, были Мы уже необходимо принуждены, по воспріятіижъ Нами, помощію всемогущаго Бога, и по всеподданнѣйшему Нашихъ всѣхъ вѣрноподданныхъ, а особливо Лейбгвардіи Нашей полковъ прошенію, родительскаго Нашего Всероссійскаго престола, реченныхъ Остермана, Головкина и Миниха, какъ государственныхъ и общаго покоя ненавидящихъ злодѣевъ, купно съ ихъ сообщниками, бывшими Оберъ-Гофъ-Маршаломъ Левен/с. 2/волдомъ, Комерцъ-Коллегіи Президентомъ Менгденомъ, также Дѣйствительнымъ Статскимъ Совѣтникомъ Темирязевымъ, и прочими приличившимися, арестовать, и дабы о всѣхъ ихъ богомерзскихъ, злодѣйскихъ поступкахъ, и вредительныхъ Нашему Государству намѣреніяхъ, и въ томъ сообщникахъ, къ возвращенію и восстановленію общаго внутренняго покоя и благополучія, и Богу пріятнаго между народомъ согласія и любви, обстоятельно извѣстно учиниться могло, особливую слѣдственную Комиссію учредить, предъ которою, оные, Остерманъ, Минихъ, Головкинъ и прочіе, въ важнѣйшихъ ихъ Государственныхъ и въ прочихъ, по ихъ должностямъ, не малыхъ же, до явнаго Государственнаго раззоренія и общаго покоя, также и до невозвратнаго ущербу касающихся преступленіяхъ, роспрашиваны, по которымъ ихъ роспросамъ явилось, а имянно:
Бывшій Генералъ-Адмиралъ Андрей Остерманъ, вѣдая Ея Императорскаго Величества, блаженныя памяти, Государыни Императрицы Екатерины Алексѣевны, Любезнѣйшей Нашей Матери учиненную, и отъ него самого съ прочими подписанную и торжественною присягою подтвержденную, духовную, по которой Мы, къ сукцессіи Всероссійскаго престола въ свое время имянно опредѣлены были, оной духовной, не токмо по присяжной своей должности и по крайней возможности, не охранялъ, но какъ по кончинѣ Государя Императора Петра Втораго, при избраніи на Престолъ Ея Величества, блаженныяжъ памяти Государыни Императрицы Анны Іоанновны, такъ и по случившимся послѣ того разнымъ перемѣнамъ, особливожъ при сочиненіи Ея Императорскаго Величества Государыни Императрицы Анны Іоанновны, о наслѣдствіи отъ 5 Октября 1740 году публикованнаго Тестамента [которой онъ же въ своемъ домѣ и сочинилъ одинъ], о той духовной не токмо ни чемъ не представлялъ; но умышленио оную утая, разными вымыслы въ недѣйство приводить и весьма уничтожить старался, вымышляя въ такомъ зломъ намѣреніи объ отлученіи Насъ и Племянника Нашего Его Королевскаго Высочества Герцога Голштинскаго, яко Вселюбезнѣйшаго Нашего Родителя, Его Императорскаго Величества Петра Великаго Внука, отъ Россійскаго Престола разные проэкты, которые, по арестованіи ево, въ евожъ домѣ между прочихъ писемъ найдены, и во оныхъ, забывъ Бога и присяжную свою должность, собственною своею рукою написалъ, яко бы Мы, также и Племянникъ Нашъ, Его Королевское Высочество Герцогъ Голштинскій, къ Россійскому Престолу права никакова не имѣемъ, и представляя, дабы, для пресѣченія всѣхъ съ Нашей стороны въ томъ опасностей, Насъ за отдаленнаго чужестраннаго убогаго Принца за мужъ выдать, отъ котораго де никогда никакого опасенія быть не можетъ, о которыхъ безбожно имъ сочиненныхъ и своеручно написанныхъ проэктахъ и роспросамъ винился, что онъ все то написалъ противу совѣсти своей, [въ которой совершенно изобличенъ былъ, что Мы по вышепомянутой Вселюбезнѣйшей Нашей Матери Великой Государыни Императрицы Екатерины Алексѣевны духовной безспорное къ наслѣдству право имѣемъ,] затѣвая ложно, что будтобъ то чинилъ только для одного угожденія, блаженныя памяти, Государынѣ Императрицѣ Аннѣ Іоанновнѣ желая себя вывесть изъ того подозрѣнія, въ которомъ, яко бы онъ у Ея Императорскаго Величества, для сочиненія вышеписанной духовной, находился, а паче всего дерзнулъ онъ Остерминъ, къ вящшему умышленному нарушенію общихъ Государственныхъ правъ и внутренняго покоя, о присообщеніи Россійскаго Престола въ наслѣдство раждаемымъ отъ Свѣтлѣйшей Мекленбургской Принцессы Анны Принцессамъ, проэкты и мнѣніи учинить, и въ ономъ проэктѣ собственноюжъ своею рукою написать, /с. 3/ якобы въ учиненномъ Государыни Императрицы Анны Іоанновны о наслѣдствіи узаконеніи, раждаемыя отъ Принцессы Анны Принцессы, безбожнымъ образомъ изъ онаго хотя невыключены, однакожъ оныхъ не упомянуто, да яко бы оное дѣло и само по себѣ ничего чрезвычайнаго не содержитъ, но только де о томъ разсуждать надлежитъ, какимъ бы образомъ въ томъ поступать надобно, и дабы, для отвращенія всѣхъ замѣшательствъ при будущихъ случаяхъ, наслѣдство имянно утвердить и на Принцессъ сестръ Принца Іоанна. И когда на то прочіе Министры сказали, что о томъ весьма надобно напередъ самимъ разсуждать, а особливо, что въ духовной бывшему Регенту обще съ Кабинетомъ, съ Синодомъ, Сенатомъ и Генералитетомъ, наслѣдника избрать положено, по чему де разсуждать должно, какіябъ къ тому причины показать можно было, и требовали на то время, яко о важномъ дѣлѣ подумать; тогда онъ Остерманъ имъ отвѣтствовалъ, толкуя безсовѣстно, что узаконеніе о наслѣдствѣ до духовной не надлежитъ, и объявляя притомъ, что лишбы они прочіе Министры въ то вступить хотѣли, то бы такіе причины уже нашлись, которые де предъ свѣтомъ показать можно, и надобно де только приняться за самое дѣло, да въ поданномъ Принцессѣ Аннѣ мнѣніи своеюжъ рукою онъ Остерманъ написалъ, что де узаконеніе о наслѣдствѣ зависитъ всегда отъ воли Самодержавнаго, а оная де Принцесса Анна Императорскимъ имянемъ [безбожно толкуя], яко бы съ такоюжъ Самодержавною властію и силою Государство правитъ, какая приличествуетъ владѣющему Императору, и для того де, какъ наслѣдство Принцу Іоанну и братьямъ ево утверждено, такъ бы имянемъ ево и сестрамъ ево, раждаемымъ отъ Принцессы Анны дочерямъ, по здѣшнему обыкновенію, какъ отъ Духовныхъ, такъ и отъ Свѣтскихъ чиновъ, подписанными присягами утвердить, и такимъ образомъ вдругъ, безъ продолженія времяни, къ совершенству привесть, прибавляя къ тому, что ежели сіе дѣло единогласно и безъ всякихъ особливыхъ намѣреней предпріято не будетъ, и захощетъ всякъ дѣлать по своему, то де можно лехко разсудить, что отъ онаго больше продолженія, нежели скораго исполненія ожидать можно. Въ разговорахъ онъ же Остерманъ сверхъ того Левенволду и Менгдену говорилъ, а имянно: Менгдену, что ежели де сіе дѣло начнутъ добрымъ порядкомъ, то можетъ быть и сама Принцесса Анна Императрицею, употребя притомъ и такіе безсовѣстные слова, что будто бы и она Принцесса Анна, такъ какъ ея дѣти, [которые, какъ всему свѣту извѣстно, и сами никакого слѣдства къ претензіи Престола Россійскаго никогда не имѣли, и имѣть не могутъ,] къ тому право имѣетъ; а Левенволду: что неизвѣстно де, куда то дѣло клонитца, и можетъ де быть, не хощетъ ли сама Принцесса сукцессію имѣть прежде дочерей, разсуждая притомъ съ нимъ Левенволдомъ, чтобъ то дѣлать либо властію, то есть указомъ, или прошеніемъ отъ народа; о которыхъ вышепоказанныхъ проэктахъ мнѣній и разсужденіяхъ роспросомъ признался, что то все имъ писано и разсуждаемо было, усердствуя Принцессѣ Аннѣ; и дабы, ежелибъ впредь Принцовъ отъ ней не было, не произошлобъ со стороны Нашей, какъ совершенно законной Наслѣдницы помѣшательство, и что онъ противно духовной, по которой, какъ выше изображено, и присягою обязался Любезнѣйшей Нашей Матери Государыни Императрицы Екатерины Алексѣевны, по которому наслѣдство Россійской Имперіи, какъ вышежъ объявлено, Намъ, еще по кончинѣ Его Императорскаго Величества Петра Втораго, законно надлежало, не токмо защищать старался, но противъ своей присяги Насъ и по кончинѣ Государыни Императрицы Анны Іоанновны и по отрѣшеніи Регента, токмо для полученія себѣ отъ Принцессы Анны милости, и предпочитая больше собственное свое благополучіе, нежели общее, и /с. 4/ непостыдную совѣсть и страшный судъ Божій, безсовѣстно злодѣйски разными вымыслы Насъ отъ природнаго и по правамъ всего свѣта законно подлежащаго Намъ Отеческаго наслѣдства, отлучить тщился. Да онъ же Остерманъ учинилъ Намъ еще разныя озлобленіи, о которыхъ значитъ по дѣлу, и приличился. Ктомужь, кромѣ вышеписанныхъ, еще во многихъ другихъ важныхъ, также и по повѣреннымъ ему должностямъ къ Государственному раззоренію и ущербу преступленіяхъ, а имянно: по должности своей о лучшей предосторожности къ защищенію Государства, гдѣ надлежало, не представлялъ. Въ важныхъ дѣлахъ съ прочими повѣренными персонами откровенныхъ совѣтовъ не держалъ, но отъ большой части поступалъ по своей собственной волѣ. О нѣкоторыхъ важныхъ Государственныхъ дѣлахъ генеральныхъ совѣтовъ собирать не старался, и не хотѣлъ, и о томъ не представлялъ. Такія персоны, которымъ для нѣкоторыхъ росходовъ немалыя денежныя суммы изъ казны выданы, чтобъ надлежаще сочтены были, о томъ старанія не прилагалъ. Къ нѣкоторымъ важнымъ дѣламъ, которые до цѣлости всего Государства касались, въ предосужденіе всего Россійскаго народа, употреблялъ чужихъ нацей [и недовольно извѣстныхъ о ихъ достояніи] людей, а не Россійскихъ природныхъ, и тѣхъ во первыхъ награждать старался, чрезъ что Россійскимъ интересамъ воспослѣдовалъ вредъ. Своихъ адгерентовъ [или согласниковъ] не токмо къ награжденію рекомендовалъ, но ихъ такъ защищалъ, что ежели оныя что нибудь въ общее Государства пользѣ упустили, и въ томъ, гдѣ надлежало, не представлялъ: ихъ же самихъ и ихъ дѣла такъ защищать старался, что хотябъ оныя не такъ полезны Государству были, за равномѣрно съ полезными рекомендовалъ. Немалыя суммы казенныхъ денегъ и другихъ вещей безъ совѣта прочихъ Кабинетъ-Министровъ въ росходъ выдавать, а онымъ уже по выдачѣ того для подписанія токмо о томъ резолюціи сообщать приказывалъ. Мнѣніи свои въ важныхъ Государственныхъ дѣлахъ такъ перемѣнялъ, какъ оныя въ угодность другимъ быть могли, а не такъ, какъ присяжная должность и Государственная польза требовала. Излишнимъ зборомъ рекрутъ и лошадей Государству немалое отягченіе и раззореніе причинилъ. Изъ Адмиралтейскихъ командъ о всемъ состояніи репорты приказывалъ къ себѣ присылать, а не въ Адмиралтейскую Колегію, также и тѣхъ, прежде къ нему присылаемыхъ, репортовъ въ Колегію не сообщалъ. Потомужъ и о томъ, что бывшей Фелдмаршалъ Минихъ исходатайствовалъ себѣ указъ, дабы бытности ево при Ладожскомъ каналѣ не щитать, онъ Остерманъ, яко о учиненномъ въ противность общихъ правъ требованіи, представленія никакого не учинилъ. Свойственникамъ своимъ не по ихъ достоинству въ произвожденіи помогалъ. И будучи въ своемъ Министерствѣ, имѣя все Государственное правленіе въ своихъ рукахъ, многія славныя и древнія Россійскія фамиліи опровергать и искоренять, у Высочайшихъ Монарховъ во озлобленіе приводить, и отъ Двора многихъ отлучать, и жестокія и неслыханныя мученіи и экзекуціи какъ надъ знатными, такъ и на недзнатными, не щадя и духовныхъ персонъ, въ дѣйство производить, и между Россійскими подданными несогласіи всѣвать; къ томужъ еще и многія, блаженныя памяти отъ Нашего Вселюбезнѣйшаго Родителя Государя Императора Петра Великаго, въ общую пользу учиненныя опредѣленіи, яко то особливо о Прокурорахъ, уничтожить, и славнаго онаго Монарха дѣла тѣмъ явно порочить старался, не упоминая о прочихъ такихъ же преступленіяхъ и интересу упущеніяхъ, о которыхъ подробно и обстоятельно въ дѣлѣ изъяснено. /с. 5/
Бывшей Фелдмаршалъ Минихъ частоупоминаемой же, учиненной отъ Вселюбезнѣйшей Нашей Матери, Ея Величества, блаженныя памяти, Государыни Императрицы Екатерины Алексѣевны духовной, по которой и онъ Минихъ, подписавшись же, съ прочими присягалъ, при случившихся послѣднихъ разныхъ перемѣнахъ не защищалъ; но по кончинѣ, блаженныя памяти, Государыни Императрицы Анны Іоанновны, о врученіи правительства Россійской Имперіи въ чужестранныя руки стараніе и наиглавнѣйшую винность въ томъ имѣетъ, что бывшей Герцогъ Курляндской Биронъ въ Регентство вступилъ: ибо онъ Минихъ первѣйшей ему о томъ говаривалъ и непрестанно просилъ и возбуждалъ, а потомъ, когда уже оной Регентъ, хотя противу Государственной пользы, и одними его Миниха интригами въ правительство вступилъ, то для партикулярныхъ своихъ видовъ ево опять самъ собою извергнулъ. И когда ко арестованію того Регента шелъ, тогда вѣдая стоящихъ въ то время на караулѣ Лейбгвардіи Нашей солдатъ, къ Намъ горячесть и особливую склонность ихъ обманствомъ, ко исполненію своего намѣренія, тѣмъ больше ободрилъ, что представлялъ затѣйно, яко бы отъ Регента Намъ и Племяннику Нашему есть утѣсненіе, по чему де ево Регента надобно взять, и ково де они хотятъ Государемъ, тотъ и быть можетъ, хотя Принцъ Іоаннъ, и Его Королевское Высочество Герцогъ Голштинской, по какимъ поступкамъ хотя онъ Минихъ самъ въ совѣсти своей и изобличенъ былъ, что Мы и Племянникъ Нашъ, Его Королевское Высочество Герцогъ Голштннской, къ наслѣдствію Россійскаго Престола безспорное право имѣемъ; однакожъ какъ тогда, имѣя всю силу въ своихъ рукахъ, Насъ притомъ защищать, такъ и послѣ произходящихъ въ перемѣнѣ наслѣдства безбожнымъ и беззаконнымъ къ нарушенію общаго покоя касающимся намѣреніямъ, о которыхъ онъ отъ Барона Менгдена и отъ сына своего, бывшаго Оберъ-Гофъ-Мейстера Миниха, обстоятельно слышалъ, и которыя самъ за неполезныя и за непристойныя признавалъ, ничѣмъ по должности вѣрнаго раба и подданнаго, по присягѣ своей препятствовать не старался, и сверхъ того еще Намъ разныя чинилъ озлобленіи. И нетокмо къ тайнымъ о Высочайшей Нашей Персонѣ провѣдованіямъ, яко и чину и достоинству ево весьма непристойному дѣлу, самъ употреблялся, но еще и особливаго урядника подъ претекстомъ, буттобъ для смотрѣнія Нашего дома опредѣлилъ, которому и нанимая извощиковъ, вездѣ за Нами ѣздить, и обовсемъ себя репортовать приказывалъ. Онъ же Минихъ, будучи при арміи, явился во многихъ, до немалаго разоренія Нашего Государства касающихся, непорядкахъ и преступленіяхъ; о збереженіи людей не имѣлъ никакова попеченія; во многихъ важныхъ военныхъ предпріятіяхъ, въ противность военному Уставу и артикуламъ, токмо для собственной своей славы поступалъ, не призывая Генералитета въ совѣтъ, по своей одной воли, отъ чего во время войны при нѣкоторыхъ случаяхъ людемъ не безъ напраснаго урона было. Да въ тужъ свою при Арміи бытность, не токмо съ меншими Россійскими Офицерами, и многажды и безъ суда, не по достоинству Офицерскому, въ штрафахъ поступалъ, но и на Штапъ-Офицеровъ солдатской штрафъ налагалъ; и въ первомъ Перекопскомъ походѣ нѣкоторыхъ изъ старыхъ Шляхетскихъ фамилей Россійскихъ Полковниковъ, ругаясь, подъ ружье ставилъ, и такъ ихъ предъ всею Арміею водилъ, изъ нихъ же нѣкоторыхъ и скованыхъ держалъ; Свойственниковъ же своихъ и адгерентовъ или согласниковъ не по ихъ достоинству производилъ, и самому себѣ къ растощенію Государственной казны великія суммы денегъ въ разные въ правленіе Принцессы Анны, будучи первымъ Министромъ, времена, да къ томужъ и чрезвычайную пенсію своими происками исходатайствовалъ, о которыхъ /с. 6/ ево и прочихъ великихъ непорядкахъ, въ которыхъ онъ по изобличенію и самъ признался, въ слѣдственномъ дѣлѣ подробно показано.
Бывшей Вице-Канцлеръ Михайла Головкинъ, по вышеписаниому въ перемѣнѣ сукцессіи дѣлу, былъ первымъ зачинщикомъ: ибо еще въ то время, когда Принцесса Анна въ правительство вступила, и какъ онъ, по выздоровленіи отъ своей тогдашней болѣзни, пріѣхалъ къ ней тѣмъ поздравить, тогда ей притомъ представилъ, что де сожалѣтельно есть, что въ нѣкоторыхъ при томъ учрежденіи наслѣдства пунктахъ недовольно изъяснено, а особливо, что де о Принцессахъ не упомянуто, и отъ того онаго Головкина представленія, предъ недавнымъ временемъ приказала Принцесса Анна, ему по тому дѣлу съ Андреемъ Остерманомъ имѣть сношеніе, почему написалъ проэктъ, чтобъ представить въ Кабинетъ къ разсужденію о бытіи раждаемымъ отъ Принцессы Анны Принцессамъ наслѣдницами Россійскаго Престола; да притомъ же внесъ и другое свое мнѣніе, которое въ такой же силѣ написано было, какъ и проэктъ, и тѣ проэктъ и мнѣніе послалъ къ Принцессѣ Аннѣ, а въ проэктѣ между прочимъ показано было, чтобъ въ такомъ случаѣ, какъ Регенту избраніе на Россійскій Престолъ сукцессора предписано, собраніе учинить неприлично, но быть бы Принцессѣ Аннѣ самой Императрицею, чѣмъ де всѣ сумнительства, которые впредь произойти могутъ [разсуждая то со стороны Нашего Императорскаго Величества] пресѣкутся. И то де писалъ онъ Головкинъ въ такомъ мнѣніи, что ежелибъ Принцъ Іоаннъ скончался, а другова Принца не было, тобъ вмѣсто того, чтобъ во ожиданіи другаго Принца неизвѣстному правительство имѣть, разсуждалъ приличнѣе быть ей самой Императрицею; въ чемъ, что онъ Принцессу Анну такимъ образомъ Императрицею причелъ, и Насъ отъ наслѣдства безбожно и противъ всего свѣта законовъ отлучить намѣренъ былъ, оной Головкинъ призналъ себя виннымъ. Онъ же, будучи у Принцессы Анны на и въ ближайшей конфиденціи, и видя въ выдачѣ казенныхъ денегъ немалыя суммы, Ей Принцессѣ о томъ никогда не представлялъ, и тѣмъ по присяжной своей должности, такому напрасному казнѣ разточенію не предупредилъ.
Бывшей Оберъ Гофъ-Маршалъ Левенволдъ, вѣдаяжъ о духовной Матери Нашей, Ея Величества Государыни Императрицы Екатерины Алексѣевны, по которой Мы сукцессію Всероссійскаго Престола въ свое время опредѣлены и утверждены были, а при кончинѣ блаженныя памяти Государыни Императрицы Анны Іоанновны въ защищеніе не представлялъ; и будучи во всѣхъ, какъ при опредѣленіи Регента, также и при намѣренной вновь о дочеряхъ Принцессы Анны въ сукцессіи перемѣнѣ, и о возведеніи самое Принцессу Анну на Престолъ Императрицею, какъ то обстоятельно уже выше многократно о томъ предписано, происходившихъ предпріятіяхъ съ Принцессою Анною, а особливо съ Андреемъ Остерманомъ въ ближайшихъ совѣтахъ, не токмо чтобъ такимъ общсму покою вредительнымъ намѣреніямъ, по присяжной своей должности препятствовать, но еще оному Остерману во всемъ потакалъ, и злые ево предпріятіи апробовалъ, и съ нимъ Остерманомъ въ разсужденіе вступалъ. Ктомужь изъ соляныхъ подъ своимъ вѣденіемъ состоящихъ денегъ великія суммы и пенсіонъ, ко истощенію казны, себѣ и другимъ исходатайствовалъ, также и по проискамъ своимъ домогся, чтобъ о соляной суммѣ никому не адресоваться, и счетовъ въ Ревизіонъ-Коллегію и въ прочія подлежащія по указамъ мѣста не подавать.
Бывшей Комерцъ-Коллегіи Президентъ Менгденъ имѣлъ по кончинѣ, блаженныя памяти, Государыни Императрицы Анны Іоанновны о томъ, чтобъ бывшему Герцогу Курляндскому въ Россіи /с. 7/ Регентомъ быть, крайнее стараніе, внушая другимъ, что ежели Биронъ Регентомъ не будетъ, то де они иноземцы всѣ пропадутъ; а ему де Бирону самому объ себѣ просить не льзя, и для тогоде не можноли о томъ, какъ стороною Ея Императорское Величество, блаженныя памяти, просить, по чему согласясь съ бывшимъ Фелдмаршаломъ Минихомъ, именемъ всего Государства и челобитную составили. И онъ же Менгденъ между тѣмъ отъ бывшей Герцогини Курляндской къ Принцессѣ Аннѣ ходилъ, чтобъ ея на то привесть, дабы она допустила тому Герцогу Регентомъ быть. Онъ же Менгдееъ, вѣдая о всѣхъ о намѣренной въ сукцессіи перемѣнѣ, происходящихъ предпріятіяхъ съ другими, а особливо съ Остерманомъ, о томъ вступалъ въ рассужденіи. А впрочемъ и по Комерцъ-Коллегіи дѣламъ, къ общему Государствеиному ущербу, явился еще въ слѣдующихъ преступленіяхъ, а имянно: по ево представленію отпущено заморе, какъ изъ Санктпетербурга, такъ изъ города Архангельскаго и изъ завоеванныхъ Провинцей великое число хлѣба, отъ чево хлѣбъ нынѣ вдвое покупается, и обывателямъ немалыя разореніи; да и въ покупкѣ провіанта Государству великой казенной ущербъ приключился, особливоже въ Лифляндіи крестьянство, которыя, льстясь дорогимъ цѣнамъ, весь хлѣбъ безъ остатку продали, такую нужду претерпѣваютъ, что отъ большой части изъ Нашихъ магазиновъ оныхъ нынѣ довольствовать принуждено стало; которое объ отпускѣ хлѣба представленіе учинено имъ Менгденомъ, мимо Коллегіи, самимъ собою, съ вѣдома и согласія бывшаго Фелдмаршала Миниха и Андрея Остермана, о чемъ и Головкинъ тожъ объявилъ. Да въ томъ же хлѣбномъ торгу, онъ Менгденъ въ противность учиненному о невступленіи ни въ какіе торги, самимъ будущимъ у дѣлъ указу, самъ съ купцомъ Бардевикомъ, давъ ему на то пятнатцать тысячь рублевъ, вступилъ. А сверхъ того, по вступленіи своемъ въ президентство въ Комерцъ-Коллегію, и при осмотрѣ фабрикъ и мануфактуръ, бралъ немалыя съ разныхъ людей взятки, и старался въ противность Его Императорскаго Величества Вседражайшаго Нашего Родителя, блаженныя и вѣчнодостойныя памяти, Государя Императора Петра Великаго указу, сочиненной и уже конфирмованной о векселяхъ Уставъ для своего токмо собственнаго соизволенія перемѣнить.
Статскій Дѣйствительный Совѣтникъ Иванъ Темирязевъ, по собственному своему произволенію, [токмо изыскивая себѣ благополучія] къ нарушенію общаго Государству покоя, ко отлученію Насъ отъ Всероссійскаго Престола, толковалъ о сукцессіи Россійской Имперіи, и о бытіи раждаемымъ отъ Принцессы Анны Брауншвейгъ-Люнебургской дочерямъ наслѣдницами, и внушалъ о томъ оной Принцессѣ. Да когдажъ ему отъ оной Принцессы приказано о томъ здѣлать манифестъ, то онъ Темирязевъ, пріѣхавъ, объявилъ о томъ, яко бы указомъ отъ оной Принцессы, Иностранной Коллегіи Секретарю Андреяну Познякову, которой по тому ево Темирязева объявленію, въ сочиненіе о томъ манифестовъ вступилъ и два манифеста, изъ которыхъ одинъ, о бытіи наслѣдницами во время пресѣченія раждаемыхъ отъ Принцессы Анны Брауншвейгъ-Люнебургской мужеска полу дѣтей, Ея дочерямъ, а другой о бытіи Ей Принцессѣ Аннѣ самой Императрицею, на весьма худомъ и противномъ основаніи, съ ево Темирязева словъ сочинилъ.
И по такимъ ихъ Остермана, Миниха, Головкина и прочихъ, важнѣйшимъ преступленіямъ, для сысканія по нѣкоторымъ пунктамъ истины, надлежало было ими розыскивать; но онаго розыску Имяннымъ Нашимъ указомъ, токмо изъ единаго Высочайшаго Нашего Матерьняго милосердія, Мы чинить не повелѣли, а указали Нашему Сенату, собравъ весь Военной и Статской Генералитетъ, и ихъ по имѣющимся въ дѣлѣ выше/с. 8/показаннымъ обстоятельствамъ и собственнымъ ихъ признаніямъ, по Нашимъ Государственнымъ правамъ и указамъ судить. По которому Генеральному Суду и по заключенной во ономъ сентенціи положено ихъ всѣхъ казнить смертію, а имянно: Остермана колесовать, Миниха четвертовать, а Головкину, Леволду, Менгдену и Темирязеву отсѣчь головы, а движимые и недвижимые ихъ имѣніи взять на Насъ. И хотя всѣ они за вышепоказанныя ихъ наиважнѣйшія богомерскіе и зловымышленные Государственныя и прочія по ихъ должностямъ немалыя, до явнаго Государственнаго разоренія и общаго покоя касающіяся преступленіи и вины, по всѣмъ Государственнымъ правамъ и указамъ, такой приговоренной смертной казни и подлежатъ; однакожъ Мы, по природному Нашему Матернему милосердію и по дарованному Намъ отъ Бога великодушію, Всемилостивѣйше указали ихъ отъ той приговоренной смертной казни освободя, сослать въ заточеніе, а имянно: Андрея Остермана въ Березовъ, Миниха въ Пелымъ, Головкина въ Германгъ, Менгдена въ Колымской острогъ, Леволда къ Соликамской, Темирязева въ ссылку въ Сибирь, въ которыя мѣста, какъ ево Остермана, такъ и прочихъ женъ, ежели похотятъ, отпустить же съ мужьями; а всѣ ихъ собственныя движимыя и недвижимыя имѣніи взять на Насъ. И чтобъ всѣ вѣрныя Наши подданныя, смотря на то, признавали, что Богъ клятвопреступникамъ не терпитъ, и что мудрымъ Его промысломъ скрытые въ сердцахъ ихъ умышленія, къ времянному и вѣчному ихъ осужденію, всегда откровенны бываютъ, и дабы опасаясь того, отъ всякихъ такихъ Богу противныхъ поступковъ конечно остерегались, и во всемъ бы такъ поступали, какъ то вѣрнымъ подданнымъ и прямымъ сыновомъ Отечества, по присяжной ихъ должности принадлежитъ; за что отъ Бога во всѣхъ своихъ предпріятіяхъ благословенны, также и Нашею Императорскою милостію всегда награждены будутъ, для того сей Манифестъ Всемилостивѣйше указали Мы, напечатавъ, во всей Нашей Имперіи отъ Нашего Сената публиковать.
Подлинной за подписаніемъ ЕЯ ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА собственныя руки.
Генваря 22 дня 1742 года.
Печатанъ въ Санктпетербургѣ при Сенатѣ Генваря 23 дня 1742 года.
Источникъ: [Высочайшій Манифестъ объ отмѣнѣ смертной казни приговореннымъ къ оной Генеральнымъ Судомъ Государственнымъ преступникамъ Остерману, Миниху, Головкину, Левенвольду, Менгдену и Темирязеву.] — СПб.: Печатанъ при Сенатѣ, 1742. — 8 с.
Следующая публикация
Нет комментариев