Высокий бор стоит у самой улицы. И пока солнце поднимается к зубцам сосен, село тонет в мареве света, рассеянного сосновым лесом. Уползающие по низинам летние туманы пахнут грибным корешком, влажной полынью, хвоёй. В такие минуты, кажется, стоит только напрячь зрение, слух - и в облике зелёного бора, в шелесте трав на взгорье услышишь, уловишь шаги человека. Того человека, что три с лишним столетия назад шёл и шёл вдоль реки, спрашивал первопоселенцев, как она зовётся, запомнил – Сурой. И шагал дальше. Так дошёл он до её изначального родника, оглядел поляну – понравилось. Отдохнул человек, затесал своим острозвонким топором самую могучую сосну и отправился в обратный путь.
Клокотал ключ, царственно шумел бор. У истока Суры, у той затёсанной сосны, появилось уже несколько мужиков, крестьян костромского Ипатьевского монастыря. Высокие да русые, с мускулами, как кручёный канат из пеньки, вынули они из-за поясов топоры, и закипела работа. А когда «заплакали» смолой-живицей стены первых рубленых изб, вставших над родником, собрались люди на совет: «Поселению надо имя дать». Думали-гадали недолго. Коль пришли в самое верховье Суры, порешили это место назвать Сурскими Вершинами.
Другая быль гласит, что деревушку основали трое вполне зажиточных служивых людей. Облюбовав это живописное место, стали скупать и доставлять сюда крепостных крестьян.
Глубинка всегда похожа на сказку. В Сурских Вершинах люди по-особому умеют помнить. Помнить своеобразное, необычное. Здесь было и есть много бывалых людей. Один из них – Степан Григорьевич Долганов, фронтовик, рядовой боец миномётной роты. Вот что он поведал незадолго до своей кончины: «На этом месте, видимо, проживали избежавшие расправы пугачёвцы. После той крестьянской войны они скрывались в лесах, прибились к сурскому люду, у нас и жили. Мы после войны ремонтировали дом, рыли яму для глины, нашли гроб, точнее, дубовую колоду. В ней был похоронен человек большого роста, более двух метров. Пугачёвских повстанцев, рассказывали мне помнившие старину, именно так, в колодах, закапывали в землю».
В 1913 году Сурские Вершины, в просторечии Сура, входили в Головцевскую волость Сызранского уезда, здесь при 73 дворах насчитывалось более полутысячи жителей. Возвышались кресты храма Казанской иконы Божией Матери. Была тут и школа.
В гражданскую войну тридцать четыре молодца покинули село, сражались в разных красноармейских частях.
В 1921-м разразилась жестокая засуха, нагрянул голод. Следом ещё одно несчастье: пожар уничтожил большую часть построек. Сурские Вершины сильно убавились людьми, но не исчезли в лика земного. Отстроились, опять стали прирастать детьми.
На рубеже двадцатых-тридцатых годов здесь начались репрессии. 30 сентября 1930-го состоялся суд над отцом четверых несовершеннолетних детей Захаром Степановичем Князевым. Сорокадвухлетний крестьянин поругал прилюдно власть, и его по политической статье осудили на три года лишения свободы. В село он не вернулся.
Колхоз, рожденный в 1931-м, назвали именем 6-го съезда Советов. Дружно трудились в молодой сельхозартели Дмитриевы, Долгановы, Жучковы, Кривошеевы, Кульковы, Пензенцевы, Шобоновы. Коренные, многолюдные роды-фамилии. Многие были связаны родственными узами. Вот и получалось так, что женились парни на девушках своего села. Рождалась новая семья и сразу обрастала несчётной роднёй.
Сто восемь сурвершинских (на местном говоре – сурских) парней, мужчин ушли на фронт, семьдесят не вернулись.
…Было у тёти Тани Юдиной два сына – Михаил и Петр. У Пети в руках любое дело горело: мыл полы (редкость для сельских пацанов), доил корову, прекрасно прял, за ночь мог сделать не один сканец тугой и ровной пряжи. Ушли парни на войну и не воротились. Соберутся женщины, начнут вспоминать погибших – слёзы на глазах, а как припомнят Петю Юдина – так и посветлеют лица.
Война сильно подкосила село. Жили бедно. В иных семьях и в послевоенное время не доставало еды, не говоря уже об одежде. До пятидесятых годов не расставались с лаптями. Были здесь большие мастера плести эту простейшую крестьянскую обувь из лыка, среди них Павел Егорович Долганов (см. очерк «Трактор, топор и лапти»).
В двадцатом веке на здешней земле одна реорганизация следовала за другой. Село входило в Жадовскую волость Карсунского уезда, позднее – в Сызранский округ. Сурские Вершины относились к Жадовскому, Русскотимошкинскому, Краснополянскому, Новобекшанскому, Головцевскому сельсоветам, были в составе Жадовского района. Подобное происходило и с колхозом. В период хрущёвской гигантомании после слияния с русскотимошкинской артелью колхоз принял имя Никиты Хрущёва. В октябре 1975-го произошло новое укрупнение, Сурвершины стали производственным участком колхоза «Большевик». Финансовые вливания шли главным образом на развитие центральной усадьбы – села Головцево, а Суре – минимум внимания. И взмолились сурвершинцы: верните нам самостоятельность. В мае 1990-го вернули, на карте района вновь появился колхоз имени 6-го съезда Советов.
Председателем сюда из Воецкого переехал Николай Викторович Кочедыков. Проработал тут недолго, сделать же успел много. В селе наступила эпоха возрождения: появились школа, детский сад, жилые дома, производственные помещения, водопровод, асфальт до Новой Бекшанки, плотина в селе и тут же дорога, по которой можно было проехать в любую слякоть. Следующий председатель не смог сберечь накопленный потенциал, а третий совсем развалил колхоз (к тому времени хозяйство входило в сельский производственный кооператив «Новый путь»). Скот перевели в Новую Бекшанку. Людям ездить туда на ферму стало затруднительно, в Суре появились свои безработные.
Родившиеся в начале 1996 года крестьянско-фермерские хозяйства «Оболенка» и «Сура» при минимальной наличной пашне дело вели со скрипом. В конце концов выбросили белый флаг.
От прежнего колхоза в Сурских Вершинах - ничего, от соцкультбыта остались лишь медпункт, клуб да библиотека.
В 1990-х была тут частица Жадовского лесхоза. Контора и производственная база – в селе Головцево, а зовётся лесничество почему-то Сурским. За Сурвершинами небольшой участок земли отвели под лесопитомник. Маленькие сосенки-двухлетки отсюда каждый год сотнями тысяч расходились по всей области и даже по соседним регионам. Выращивали и березу, и сеянцы иных лесокультур (см. «Служители сурского леса»). Реформы не пощадили и Сурское лесничество: не стало питомника, пополнилось число безработных.
Остались добрые воспоминания о людях, работавших на колхозной ферме, на полях,- о председателях Степане Григорьевиче Долганове, Иване Петровиче Кривошееве, телятнице Антонине Ивановне Самсоновой, трактористах Николае Степановиче Пензенцеве, Николае Степановиче Долганове, Николае Александровиче Пензенцеве, братьях Иване и Николае Князевых. Их, мастеров своего дела, было много: Нина Степановна Долганова, Вера Михайловна Кривошеева, Мария Сергеевна Кулькова, Валентина Алексеевна Шобонова, Степанида Ивановна Кулькова, Валентина Михайловна Долганова, Екатерина Андреевна Кривошеева, Вера Николаевна Кулькова, Екатерина Степановна Юдина, Николай Иванович Кульков…
На этой земле жил и творил самобытный поэт Николай Долганов, пастух, лесоруб по роду занятий. Его стихи чаще других авторов в восьмидесятые годы печатала районная газета.
Как росли мы, знают рвы и ямы,
И щавель в не кошенных лугах.
Я дорог тех босоногих шрамы
И теперь таскаю на ногах.
И назло осенним серым стужам,
Засучив дырявые штаны,
Босиком мы бегали по лужам,
Мы, России раненой сыны.
Матери бранили нас бывало,
Как гусей, пропавших на пруду.
Шла война. А детство ликовало,
Словно и не верило в беду.
Отсюда родом Таисия Андреевна Крылова, бывшая «хозяйка» Жадовского дома культуры. Это она сплотила крепкий, очень популярный в своё время коллектив художественной самодеятельности, записала песни родной сторонки, которые не оборвали свой бег во времени. Долгую жизнь, более восьмидесяти лет, провели в Суре здешние старейшины Мария Прокофьевна Дмитриева, Екатерина Степановна Долганова.
Транспортное сообщение Сурвершин с городом всегда желало лучшего. Семьи, которые покрепче, стали обзаводиться машинами. А вот НинаЭдкаровна Гапочкина, переселенка из Казахстана, оседлала мотоцикл и мопед-скутер. Дочь знатного степного механизатора
Героя Социалистического Труда приобщилась к технике ещё в детстве.
Повествовать о Сурских Вершинах и ничего не сообщить об окрестной природе - значит, вообще ничего не сказать об этом селе. Здешние места завораживают, не отпускают. Тут берёт свое начало река Сура. Один ручеёк рождается прямо в селе, в овражке. В восьмидесятые годы он потерял свою силу. Колхозный председатель Николай Викторович Кочедыков организовал людей на расчистку, обустройство сурского истока. Родник подвели под крышу. И ключ забил с новой силой.
Другой ручей – километрах в трёх от села. Найти его не так-то просто. Густой лес, возвышенность – и никаких признаков воды. И все-таки местные безошибочно находят родник. Зелёный склон с сосной, берёзами, осинами. И в склоне, словно руками человека, выбран маленький уступ. Очень похоже ещё на то, как будто зверь здесь начинал копать нору. Из-под камней струится холодная, с железистым привкусом вода.
Отсюда сборщики-любители вывозят много ягод: малины, земляники, черники.
В четырех километрах – двенадцатигектарное озеро Светлое, памятник природы, чудесный объект туризма. Флора здесь – самая разнообразная: ягода клюква, насекомоядная росянка, многолетник рогоз…
В западной от села стороне обилие орехов, повсюду по лесу грибы, рябина. Из зверья водятся лоси, кабаны, волки, лисицы. Видели тут горностая. Из птиц – глухари, утки-кряквы, журавли. В 1980 году был создан Государственный охотничий заказник «Сурские Вершины» - 27 тысяч гектаров. В него вошли и окрестности села.
Пройдешь Сурвершинами - на улицах, в переулках, в огородах выше картофельной ботвы какие-то лопухи. Хрен обыкновенный! В давние времена его выращивали в большом количестве, поставляли к царскому столу. И царей давно уже нет, и с советской властью круто обошлись, и над селом провели немало «опытов», а вот с хреном покончить – ничегошеньки не выходит. И огороды пахали до самой белой глины, а хрен как рос преспокойненько, так и растёт. Никакая власть, никакие плуги ему нипочём.
Характер у сурвершинских жителей подобно реке – неуёмный, добродушный, щедрый. Любят они свой край. Несмотря на все житейские неудобства, не хотят покидать малую родину. Вот только с каждым годом их всё меньше. В 1913-м жило тут 505 человек, в 1980-м – 236, в 1996 – 201, в 2010-м - менее ста.
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Нет комментариев