Предыдущая публикация
Тетя Рива брела на Привоз и горько думала:
— Когда у тебя есть курица, у тебя есть обед! Но, как сделать обед без курицы?
Вчера Петя радостно приволок два кило невиданных макарон поз названием «звездочки».
— Смотри, Рива, на работе давали! – обрадовал он жену. – Теперь ты сможешь, наконец, сварить суп с потрошками!
Вот йолд! Сорок лет прожил, а до сих пор не знает, что суп не варят потому, что нет курицы. А курицы нет потому, что нет денег. А денег нет потому, что эта милиха…
Тут тетя Рива стала тревожно оглядываться, как будто кто-то мог подслушать ее мысли.
Но Петя так хочет этот суп!
Хочет суп… А кто подписался на целый оклад на облигации? Кто домой вместо денег принес резанную, цветную бумагу?
— Выиграем! Выиграем… — цуресы от мадам Берсон они выиграли!
— Рива! И что у вас на обед? – каждый день интересуется мадам. И не потому, что кулинарка, а потому, что ищет, к кому из соседей пойти пожрать. Вот и пристает. А потом:
— Рива с Петей жадные! Рива с Петей нищие!
Выбирай что хуже. Ничего, Рива, таки, сварит этот суп. А мадам пусть нюхает через замочную скважину. Если Межбижер ее не займет чтоб подслушивать...
Конечно, крылышки, печенка, сердечко супу бы не помешали, но где их взять? Зато можно купить на вес лапки, горлышки, желудки… И не хуже будет! Нет, конечно, немного хуже, но Петя, добрая душа, не разберет.
Куриные отходы – да, так их называют! – продаются в самом углу площади. Покупают их опустив глаза и приговаривая, что кошка, сволочь, совсем обнаглела, бычками брезгует, курицу ей, прынцессе, подавай.
На полкило «отходов» выпали тете Риве три лапки, четыре желудочка, почему-то в Одессе обзываемые пупочками, штук пять горлышек и – о, чудо! – сердечко!
Картошка в доме есть, морковку, лук, зелень купить несложно и недорого… Так, что еще? И тетя Рива разоряется еще на пол-литровую банку сухофруктов.
Будет Пете еще и компот.
Насчет второго Рива не заморачивается. Да Бог Пете с супом справиться.
Придя домой, Рива первым делом помыла и почистила потрошки. А что? Какие есть, такие есть! И нечего! Потом она поставила потрошки вариться. Все, кроме сердечка. Его можно позже. А пока, поглядывая на кастрюлю, можно шинковать лук и морковку, чистить и резать картошку.
Сняв шум, Рива опустила в суп чищенную от кожуры луковицу и корешок петрушки.
Минут через пятнадцать и корешок, и луковицу можно вынуть, но, смотрите, запах уже начал переходить в аромат. Теперь картошку.
И время не бежит, а идет вполне нормально.
Немножко постного масла на сковородку и туда шинкованные лук с морковкой. И ложку – не надо больше! – томата.
Что там с мясом? О, лапки уже можно выкинуть, а все остальное буквально на минуточку вынуть. Мясо уже отстает от горлышек. Снять его. Порезать мелко «пупочки» и все это обратно в суп. И сердечко тоже туда. И пару горошков перца. Ой, а макароны-звездочки? Скорей макароны эти в суп!
Минут через десять можно лить зажарку. И сделать совсем-совсем маленький огонь. И шинковать зелень. И кинуть ее – много! – под крышку. И вспомнить, что не посолила!
Ну, это поправимо.
И выключить под кастрюлей огонь.
Фу-у! Осталось два дела – легкое и приятное.
Легкое – сварить компот из узвара.
А приятное…
Заслышав тяжелые шаги на лестнице, это спускается мадам Берсон, приоткрыть, но на цепочке, дверь. Запах, нет, аромат супа из потрошков с размаху бьет по ноздрям мадам. Мадам останавливается, определяя направление. Определив, она толкает дверь, стремясь прорваться к источнику. Не тут-то было!
— Рива! – в отчаянье кричит мадам, — У тебя дверь закрыта на цепка!
— Да. А что? – показывается в щелочке Рива.
— Я хочу до тебе в гости!
— В другой раз! – позволяет тетя Рива.
— А сичас?
— А сейчас я варю суп с потрошками!
Все! Последний удар нанесен. Теперь можно захлопнуть дверь.
✍️Александр Бирштейн
Следующая публикация
Нет комментариев