Предыдущая публикация
ДОМ ДЛЯ АННЫ.
(окончание рассказа).
Анна чистила двор от снега. Вообще-то, это была обязанность Кости, но сегодня, в субботу, он уехал на соревнования, а Анне даже захотелось потоптаться по чистому снегу, облагородить двор.
День был хороший. На кухне уж варился бульон на борщ, Катя хозяйничала, Лидочка рядом с ней нянчила свою подопечную. После обеда Анна собиралась сесть за методработу, которой было всегда навалом.
Анна, прожившая всю свою сознательную жизнь в городе, втягивалась в хозяйство постепенно. Помнится, по осени Ирина Ивановна указала ей на листву во дворе, опавшую с высокого грецкого ореха.
– А дорожки чего не метете? Мы, что ль, вам работники?
– Да? Эту листву надо убирать?
– Нет, пусть гниёт прям под ногами, – фыркнула Ирина.
Ходить по ковру из жёлтых листьев было так приятно. Анна и не думала, что нужно его сметать, закладывать в яму. Но вышла тогда и аккуратно убрала двор. При этом набрала большую миску грецких орехов, занесла в дом, поставила на стол.
– Вот, – показала Ирине, – это ваше.
– Да забирайте, мало у нас орехов что ль?
Анна поблагодарила и забрала. Она и сама до этого не рвала ничего из растущего во дворе и в огороде, и детям не разрешала. Хотя руки сами тянулись к винограду, и не раз уж она видела, что Лидочка отщипывает ягоды тайком. Хоть и не было проблемы с этим – тетя Зоя то и дело приносила по большому блюду, родительница ученика угощала.
Но как пройти и не сорвать ягодку?
А сейчас всё больше и больше Анна осознавала, что всё тут – и ее тоже. Что она – хозяйка. Катя по большей части сейчас занималась малышкой, у нее шел переломный период, никак она ещё не могла смириться с разводом, переживала, размышляла о дальнейшей своей судьбе, о женском счастье.
– А нужны мне эти куры-утки, Ань? Это мать завела... Порезать, может? Я вообще уехала бы...
– Нужны! Нужны, конечно. Ребенку свежее яичко всегда нужно. Погоди, вот подрастет..., – спускала ее на землю Анна.
И вот уже Анна выспрашивает у коллег науку содержания птицы, читает в интернете о курах. Эти знания тоже получить надо. А по ходу изучалась и наука огородничества – весна не за горами. Они уже собирались сеять рассаду.
Снег был в меру влажным, получались симпатичные бордюры по периметру двора. Анна увлеченно гребла снег, творила бордюры, когда зазвонил в кармане телефон. Она приложила телефон к уху, прослушала. А потом от услышанного навалилась на только что сделанный высокий и аккуратный снежный забор. Он провалился, Анна еле удержалась на ногах.
– Что? О, Господи... Как же так? Как...
Звонила золовка – умер бывший муж Анны. Подробностей сестра и сама ещё не знала. Только что сообщили ей соседи. Нашли его у дома – вероятно, замёрз ночью пьяный.
Анна вошла в дом растерянная. Что делать? Вроде, разведены... Но ведь не чужой, отец ее детей, столько лет вместе. Почему-то вспоминалось хорошее. Анна заплакала.
– Поезжай! Я за детьми присмотрю. Да и ты ненадолго ведь...
Анна, поразмыслив, собралась.
– Катя, а если Костя со мной? Лидочке не обязательно, я думаю, а Костя – взрослый. Отец ведь...
– Без проблем. Только вот из школы как встречать? – Катя задумалась.
– А я с Геннадием Петровичем договорюсь, и с тетей Зоей. Встретят они.
В Ростов поехали в воскресенье. Не успели дойти до реки, до парома, как догнал их Андрей на машине.
– Опоздал, простите. Садитесь, – подхватил сумку Анны.
– А откуда узнал?
– Тетя Зоя матери сообщила.
Поначалу Анна решила, что это проводы до парома. Но оказалось, что Андрей едет с ними в Ростов, готов помочь.
– Знаешь, как машина в этом деле нужна. Иначе убегаешься... Да и погода..., – он уговаривал, а Анна и не была против.
Но все же, из приличия, предложила не тратить свое время и силы на ее дела. Андрей уверенно заводил машину на паром. Он ее не слушал.
Анна ехала и представляла свою, наверняка, грязную, пропахшую нечистотами квартиру – и ей уже было стыдно. В квартире она не была уже полгода, а муж, уже не отдающий себе отчёт в своем бытии, мог загадить ее и за месяц.
Зато сейчас, в машине, было так уютно, тепло, да и за разговорами пролетела дорога.
Андрею позвонили.
– Едем, едем, Саш! Через часок – я у тебя.
На вопросительный взгляд Анны, пояснил:
– У меня друг живёт в Ростове. Сто лет не виделись. Я – к нему. Ждёт уж... Но это другой конец города. Утром буду у вас, по инстанциям прокачу.
Сначала заехали к золовке, и та предложила остановиться у них с мужем. А жила она как раз не так далеко от друга Андрея. Тут и остались. Да и похоронами так заниматься было удобней.
Уже во вторник состоялись похороны и поминки. Всплакнула и Анна, и даже Костя.
На день следующий Анна с Андреем и Костей поехали опять на кладбище – на могилу к маме Наташе. Взяли с собой грабли, веник. И очень удивились, когда нашли могилу ухоженной, покрытой букетами белых крупных искусственных герберов.
Во второй половине дня они собрали и отправили в Калининский машину с вещами. В квартире было старашно грязно, но Анна искренне радовалась стиралке, холодильнику и тому, что вернулись некоторые дорогие ей вещи. Костя ухватился за детали компьютера. Хотя это были всего лишь детали. Ни монитора, ни системника, увы, уже не было. Что-то они продали при переезде, что-то исчезло бесследно.
Вечером этого же дня они выехали обратно.
Если б не Андрей! Так помог он...так помог...
Она сидела впереди, рядом с ним. Костя, утомившись за эти дни, уснул на заднем сидении.
– Андрей, как благодарна я тебе! Это так с твоей стороны, так.. – она не находила слов.. – Так по-братски.
Андрей посмотрел на нее с какой-то грустинкой.
– Да что ты! Мы же ... мы же – семья, – он объезжал большую лужу – в городе было слякотно и бесснежно, совсем не так, как у них на хуторе, – Ань, чего теперь? В Ростов вернёшься? Я слышал – санобработку квартиры заказывала...
– Так санобработку нужно было заказать, там – ох. Видел же ты – тараканов бы не привезти. А я... Я пока вообще ничего не решила, Андрюш. Я всю жизнь тут прожила, понимаешь? Вот в этом городе. Мои улочки, мои магазины... , – она смотрела за окно на пролетающий город, – Вот уж в наследство вступят дети ... Золовки предлагают два варианта – первый, чтоб мы жили. А то они и долги брата гасят, и коммуналку платят. А так хоть коммуналку я возьму на себя. А второй – продажа. И вот, ты знаешь, столько я вытерпела неприятных минут в этой квартире, что возвращаться и не больно хочется. Да и не наша она целиком. Так что... Время есть, я подумаю.
– А ты оставайся у нас, – как-то неопределенно и с серьезным выражением лица советовал Андрей.
– Я боюсь возвращения Ирины Ивановны, – шутила Анна.
– Да уж, семейка у нас... , – Андрей был где-то глубоко в своих мыслях. Вел машину и смотрел на дорогу пристально.
И Анна догадывалась, что гнетет его. Гнетет то же, что и ее: она ему определенно нравится, но родство...
Ленка таки не успокоилась, уже вещала ей по телефону, что издревле на Дону за двоюродных братьев девок выдавали. Собирала какие-то старые истории.
– За двоюродных, Лен. А мы – родные.
– По отцу лишь. Ну, и чего? Дети у вас есть. Целых трое на двоих. Боитесь генетики – не рожайте.
– Лен, если не прекратишь, отключусь. Брат он мне! Меняй давай тему...
Анна злилась. И злилась даже больше на саму себя, чем на Ленку. Она старательно внушала себе братские чувства к Андрею, но нет-нет, да и думала о нем совсем иначе.
Вот сейчас, в дороге, можно просто поговорить об этом. Поговорить и поставить в этом вопросе точку. Но боязно было, что услышит их разговор сын. Но главное – точку ставить не хотелось. Так хотелось многоточия...
Анну давно мучали сомнения относительно своего отца. Она – Алексеевна, она приезжала в гости к бабушке Вере. Мама всю жизнь внушала ей, что отец ее – законный и родной. Мол, да, вместе не жили, но приезжал часто в гости, вот и случилась она – дочка.
Кто мог ответить ей на этот вопрос? Она искала и находила сходство с Андреем – оба с тонкими чертами лица, но Андрей очень похож на мать, Марию Михайловну. Спрашивала она как-то об этом и ее.
– Ничего не могу сказать, Ань. Не знаю. Он отрицал, что ты его дочка. Но я не верила. Всю жизнь думаю, что врал он – его ты дочь. Ведь мне он и не мог признаться, ревновала я к Наталье сначала. А потом, когда вернулся он с Ириной, и вовсе не общалась откровенно, не подпускала к себе. Так что... Ничем не помогу тебе тут. Уж, прости...
А с Ириной Ивановной все было предельно ясно: если б знала она, что Анна Алексею не дочь, сто раз бы упрекнула. Значит точно – ничего она не знала. И тетя Рая не знала...
Но ведь была у мамы Натальи какая-то тайна. Зачем ей требовались деньги, если осталась, в общем-то, ни с чем? Да и отец, по словам Марии, опять пытался наладить отношения, привезя уже Ирину, а не вернув маму Наташу.
Что ж тут так запутано-то все? А?
Эх, папочка...
***
Заразившись настроением дарения от неугомонных коллег-женщин, Анна тоже покупала подарки на День защитника Отечества. Косте – понятно. Скоро весна, руки и ноги его вытягивались из всего с катастрофической скоростью, нужна одежда. Анна заказала сыну новую толстовку.
Долго думала, что же подарить Андрею, даже советовалась с Марией Михайловной, и остановилась на мужском парфюме.
Сейчас наступил у Анны период некоего успокоения. Жизнь педагога завязана на год учебный. Поэтому все решения можно было отложить и просто жить и работать. Несоответствие количества необходимого и средств для этого уже стало привычным. Она благодарна была Косте – все свои подростковые запросы он, если и проговаривал, то чисто случайно. Настойчиво ничего не клянчил.
– Мне б комп, мам... Да и тебе он нужен для работы.
– Ох, Костя, мне б лучше стиралку.
Но перед женским днём завела она тему сама.
– Ты Милане подарок купил на женский день?
– Я думал. Ещё не решил... А цветов недостаточно? Да?
– Ты чё! Сейчас девчонки подарков ждут, – Катерина была рядом.
Костя потускнел. Анна понимала – знал, что лишних денег у матери нет.
– Давай я тебе помогу. Выберем вместе в интернет-магазине.
– Правда?
– А я...я тоже хочу поучаствовать..., – настаивала Катерина.
Милане выбрали очаровательную флешку в футляре с камешками. Костя был счастлив.
– Кать, неужели маму не поздравишь? – спрашивала Анна аккуратно.
– А она внучку хошь на новый год вспомнила? Нет...
– Но она же гордая. Первый шаг ей сделать очень хочется, но она сдерживает себя.
– Вот и пусть сдерживает дальше, – Катя дулась.
– Любую мать гнетет ссора с детьми. А у Ирины Ивановны, кроме вас, нет никого.
– Сама виновата. Перессорилась уж со всеми в хуторе.
– Кать, а что, если я позвоню – поздравлю с женским днём...
– Оно надо тебе? Столько пакостей от нее натерпелась. Да она тебя со свету сжить была готова, а ты – с праздничком!
Анна смотрела на Катерину и понимала – с матерью та помириться хочет, но вот как к этому подступиться, чтоб не ударить в грязь лицом, не знает. Обе страдают, и обе выжидают...
– Я все же позвоню...
Анна села за обеденный стол, набрала номер Ирины Ивановны. Катя приземлилась рядом, натянулась, как струна.
– Здравствуйте, Ирина Ивановна! Поздравляем Вас с наступающим женским праздником! Желаем, конечно, здоровья и, чтоб все в жизни было хорошо.
Сдержанное зажатое: "Спасибо, и вас" – в ответ.
– Всего доброго Вам, до свидания! – Анна ждала... ждала ещё хоть чего-то. Она не могла вмешиваться в отношения, передавать что-то от имени Кати, но ждала...
На том конце повисла тишина, некая растерянность, Анна отключилась.
– Ну, и чего? Даже не спросила как наши дела...
– Погоди...
Анна смотрела на телефон. Она как чувствовала, что сейчас он зазвонит. И точно. Анна схватила трубку.
– Ань, Ань...
– Я слушаю, Ирина Ивановна...
– А вам рассада нужна? А то я вырастила по привычке, а куда мне ее... Все равно раздам.
Анна и Катерина перевели глаза на подоконник, где обильно зеленела рассада.
– Конечно, нужна. Не раздавайте. Мы возьмём.
Катя вытаращила глаза, обеими руками показывая на зеленеющий плацдарм на широком подоконнике.
– А когда Вы ее высаживали, подскажите нам время, – уже заваливала вопросами Анна, – А пленка сохранилась или новую покупать?
– Сохранилась, сохранилась. Она в летнице, ну... Порвалась чуток, но там две... В общем...
– Пришли бы Вы, помогли. А то я вообще в огородных делах не мастер, а Катя с Ангелинкой...
– Как они там? Справляется хошь?
Анна смотрела на Катю, прекрасно слышащую каждое слово разговора.
– Отлично справляется. А Линочка вот-вот поползет.
– Да ты что... Ох. Ну, надо ж... Ну, у ней вон помощников-то сколько. Видела Лиду твою – катает, подходила я.
– А Вы приходите, пленку найдем. Вот и понянчитесь.
– Так ведь обижена Катерина-то... Даст ли?
Анна посмотрела на Катю, глаза девушки налились слезами.
– Даст. Точно даст. Приходите.
А вот подарок от Андрея на день женский удивил невероятно. Что может порадовать женщину больше, чем счастье в глазах детей? Андрей и это предусмотрел. На 8 марта Костя убежал поздравлять соседок веточками мимоз, а потом вернулся вместе с Андреем. В руках – цветы всем женщинам, даже Лидусе, и ... ноутбук.
– Нет, Андрей...нет... Это же так дорого! Я не приму.
– Имею право, – Андрей несколько секунд смотрел на нее. Замер и Костя, и напряжение медленно отпустило Анну.
Разочарование сына будет теперь невыносимым. Анна кивнула, Андрей и Костя тут же принялись за ноутбук.
Ноутбук ей нужен был для работы очень. Теперь можно было не задерживаться в школе, чтоб делать то, что сделать нужно исключительно за компьютером. А уж радость Кости была поистине великой. Он привез кое-какие детали к компьютеру из Ростова, но покупку недостающего они никак не могли себе позволить. Костя мечтал...
Они с Андреем засиделись допоздна, что-то устанавливали, скачивали... Потом ужинали вместе, пили чай, нянчились с Линочкой, потому что Катерина сама позвонила матери, а после взяла мимозу и направилась к ней.
– Так! Маме всё покажешь на ноуте, обучишь, – Андрей, уходя, потрепал Костю за вихры.
На улице уже было совсем темно. Весна приходила с опозданием. Наоборот – с приходом ее, снега стало больше. Он опускался белым занавесом, и казалось, что туда, в его сырую плотную темную мглу нельзя шагнуть, а здесь, под фонарем крыльца – единственный островок жизни.
Анна сейчас была счастлива, топталась в тапочках и накинутой пуховой шали на крыльце – она вышла проводить Андрея.
– Андрюш, как же Костя счастлив. Спасибо тебе...
– А ты?
– И я, конечно. И я... Знаешь, сейчас буквально всё уже, все задачи на компьютере, вот я и буду теперь...
Андрей прихватил ее за локти, укутанные в пуховую шаль, притянул к себе и коснулся губами ее губ. Всего на секунду, сухими губами коснулся ее губ, но за локти так и держал. Платок упал с ее головы, она смотрела на него удивлённо...
– Андрей... Ты...ты... Мы же...
– Знаю. Но ничего не могу с собой поделать, Ань. А ты совсем ничего не чувствуешь ко мне?
– Нет, – она замотала головой, отстранилась, поправила платок,– Я – ничего. Нет. Ну, в смысле, я как брата тебя ценю... Я очень благодарна...
– Ясно. Прости тогда, Ань, – Андрей быстро спустился с крыльца и растворился за плотной мглой снежного занавеса.
А Анна осталась стоять на крыльце – остывать от ощущения будоражащего счастья на своих губах.
***
...Весна пришла за неделю. Сначала река озадачила хуторян необычным разливом. Откуда-то принесло прорву воды в Дон и его притоки. Вместе с водой пришли ветра, превращая реку из мирной в бурлящую и мрачную.
А потом все неожиданно наладилось. Обочины дороги покрылись жёлтым цветом одуванчиков, зазеленели сады и почернели огородные полосы. Хутор стоял весь в весенних звонах. В школьную четвертую четверть вступили уже налегке – дети стащили куртки.
Ирина Ивановна пришла почти сразу после примирения с дочерью. Забила им холодильники индюшиным мясом, нанянчилась с внучкой и отправилась на огород. Теперь приходила почти ежедневно.
Не то, чтоб изменилась она, нет. По-прежнему ворчала, считала и Катерину, и Анну безрукими, детей – разгильдяями, а погоду – наказанием, но ворчание это было уже другим – без озлобленности и крика. Даже Костя научился с ней разговаривать шутя.
А ещё перестала она лезть в домашние дела. Приходила, возилась с Ангелинкой немного и отправлялась на огород – там работала долго и увлеченно. Потом пила чай или перекусывала, и отправлялась отдыхать домой к себе. Ночевать она больше не оставалась.
– А я ведь видела, как вы тут в новый год-то..., – сказала как-то на огороде она Анне.
– Видели? – Анна наморщила лоб, – А! Так поди весь хутор видел. Такие фейерверки Андрей нам организовал.
– Да-а. И гостей полон дом. А я вон там стояла, за Петровым двором. Там как раз хорошо окна ваши видать с пригорка.
– Морозно ж было, – Анне стало неловко. Она вспомнила взгляд Кати. Получается, был у них полон дом гостей, а Ирину Ивановну не позвали. Она была совсем одна, и это одиночество материнское чувствовала и Катя.
– Да... Нее. Я тепло оделась-то.
– Простите нас. И Катю...
– Да это я должна прощения просить у тебя. Так злилась, что явилась ты. Так злилась. А тогда вот, в ночь новогоднюю, и подумала – чего плохого-то. Катерина не одна, я ж не вечная, а тут – сестра, племянники, – Ирина заплакала, наклонилась над грядкой, пряча слезы.
– Я понимаю всё, Ирина Ивановна. Тоже ведь... Тоже не от жизни хорошей к вам приехала. Давайте попробуем начать сначала. Кажется мне, что всё у нас получится.
***
– Мам, а чего дядя Андрей к нам мало заходит?
– Не знаю, – глаза Анны предательски бегали, – Наверное, весна – работы у него много.
– Тепло уж. Можно б и на рыбалку..., – размышлял Костя.
Андрей когда-то закончил военное училище, пошел по стопам старшего брата – Антона. Прослужил довольно долго, но в какой-то период уволился. Тогда он развелся с женой, оставил ей квартиру в военном городке под Екатеринбургом и уехал домой. Думал – временно, но нашлась работа в полиции, увлекся стройкой и расширением родного дома. Остался.
А сейчас... Сейчас опять хотелось ему отсюда бежать.
Костя подмечал, что мама что-то скрывает. Она думает, будто он не замечает, но ее выдают глаза, покрасневшие в последнее время от слез, и морщинки, залегшие недавно у губ. Да и многое другое, незаметное посторонним, но хорошо видимое ему, сыну.
Неужели поссорились они с дядей Андреем?
Андрей, и правда, после того поцелуя появлялся у них ненадолго и лишь по делам. Один раз что-то подправил Косте в ноутбуке, другой – забрал инструменты огородные на заточку, да прокопали отток вместе с Костей. Вот и всё. Теперь не захаживал он просто так – на чаек, лишь по делу.
Смотрел на Анну он больными виноватыми глазами, и Анна глаза прятала. И что за отношения! Костя недоумевал. А Анна ругала себя: сами себе всё испортили, были нормальные отношения, как у брата и сестры, так нет же... Испортили этой выдуманной любовью.
Но и сама она маялась. Проходила мимо его дома в напряжении, плакала порой ночами, бесконечно по кругу думая о нем.
***
– Анна Алексеевна, а зайдите сегодня вечерком к нам, хорошо? Одна лучше. Зоя поговорить с Вами хочет, – Геннадий Петрович подошёл к ней в школьной столовой.
Анна обещала зайти. Странно – какое-то официальное уж больно приглашение. Обычно тетя Зоя звонила сама, просто просила заскочить. А тут...
Школьные заботы отвлекли от дум об этом визите. Но вечером, накормив детей, оставив варево на завтрашний день на Катю, она отправилась в дом тети Зои и Геннадия Петровича.
Геннадий уж ждал ее, курил за забором. Его длинную косую тень Анна увидела издали. Маленькая их собачка виляла хвостом, ластилась под ногами Анны, и потому, как решительно отогнал ее Геннадий Петрович, как открыл перед ней калитку, Анна поняла, что сегодняшний ее визит сюда какой-то особенный.
Анна сняла пиджак, повесила его на крюк.
– Звали, тёть Зой? – Анна присела за стол на кухне.
– Звала звала, – но вместо разговора она взяла телефон и позвонила кому-то, – Приходи давай...
– Кого-то ждём?
– Да Марья забежит. Чайку выпьем, – как о чем-то незначительном сказала тетя Зоя.
Пока ждали Марию Михайловну, говорили с Геннадием о делах школьных. Зоя вздыхала, закусывала губу, поглядывала в окно.
– Геннадий Петрович, а у вас все в порядке? Что-то тетя Зоя...
– Нет-нет. В порядке все. Сейчас вот Мария придет...
Что должно произойти, когда придет Мария, Анна не знала, но пришлось ждать.
Наконец, немного запыхавшись, вошла в дом Мария Михайловна. А Геннадий Петрович вышел во двор.
Перекинулись парой незначительных фраз и сели все за стол.
– Ты, Ань, булку-то возьми. Для тебя, можно сказать, и пекла. Любишь ты эти булки.
– Да, очень, – Анна взяла витую лёгкую пышную булочку в руку.
– А мы вот что... В общем,– они переглядывались.
– Я начну, – кивнула Мария, – Андрей меня, Анечка, беспокоит. Не ест ничего, не строит. Раньше-то вон как весну ждал, сразу свою стройку начинал, ещё холодно, а он уж... Ругалась я всё... А теперь лежит пластом. А на днях заявил, что уезжать хочет. Вот...
– Мария ко мне пришла..., – тетя Зоя кивала.
– Да, уж поняла когда... Любит он тебя, сохнет. Пришла, говорю, чего делать-то, Зой. Жаль ведь сына. А она вот все и рассказала...
– Что рассказала? – Анна держала булку, так и не откусив.
Тетя Зоя подняла руки и ударила себе по коленям.
– Я ведь Наташе обещала, что тайну сохраню, Ань. А сейчас, получается – слово нарушаю.
– Какую тайну? – Анна уже начала догадываться, о ком пойдет речь – об отце.
– Тайну, что Наталья и Алексей, сын Веры, никогда близки не были. Как разъехались тогда, так и не виделись больше. Сюда поочередно приезжали, родителей обманывали. Вот так, Анечка. А Марь Михайловна говорит, рассказать надо, иначе ведь двоим жизнь портим. А я ей – а какие у меня доказательства-то? Мама твоя писала, а я письма жгла... Она так мне велела.
Пальцы Анны прилипли к сладкой булке, но она так и сидела, не шелохнувшись.
– А кто ж тогда мой отец?
– Погоди, дай расскажу, – видно было, что Зоя готовилась к разговору, – Тогда вот Гена и говорит, а давай найдем его, отца-то Аниного, Алексея. Ведь ты и фамилию, и имя-отчество знаешь. А я не поверила, что найдем. А он нашел. Ребят там за компьютером попросил, они и нашли, – тетя Зоя радостно и гордо улыбалась.
– Какого Алексея? Вы ж сказали, не отец он мне.
– Другого! Другого! – закричали они хором, – Отец твой Панкратов Алексей Александрович. Тоже Алексей. Так уж совпало. Но женат он был, да ещё и партийный чиновник, там, в Ростове, должность серьезная... В общем, он сам тебе готов рассказать всё.
– Он?
– Да. Позвоним сейчас. Он ждёт звонка нашего. Он в Москве живёт. Где телефон-то я положила?
Говорили они суетно, то врозь, то вместе. Анна мало что понимала.
А тетя Зоя уже начала набирать номер на своем телефоне. Анна так и сидела, держа булку в руках, когда ей сунули телефон. Зоя с Марией тихонько ушли в комнату.
– Здравствуйте, – приятный мужской тембр.
– Здравствуйте..., – Анна ещё не пришла в себя.
– Вы, наверное, Анна, да?
– Да, Анна...
– Алексей Александрович я.. Ваш отец ... Впрочем, Вам уж всё рассказали, наверное.
– Нет. Я пока вообще ничего не понимаю. Вы что, не знали обо мне?..
– Знал, как не знать, – он как-то горько усмехнулся, – Я виноват и перед Вашей мамой, и перед Вами. Я обязан ей остался.... Очень обязан. Но, честно признаюсь – навряд ли и решил бы когда-нибудь знакомиться с Вами, если б Вы сами меня не нашли...
– Но я не искала. Я всю жизнь считала своим отцом другого Алексея.
– Я знаю. Поэтому и не тревожил Вас. У Вас есть время выслушать меня?
– Конечно...
И отец начал подробный рассказ о ее маме. О маме, которую она знала, и совсем не знала. Он говорил, что отношения их длились много лет, что была это настоящая, проверенная временем и бедами, любовь. Говорил о своей вине перед ними обеими.
Мама работала в управлении министерства строительства и архитектуры простой секретаршей. Таких там работало множество. А Алексей Александрович – будущий заместитель министра - тогда ещё руководил отделом. Общая работа и симпатия сделали их близкими.
Он женат, но ведь и она – тоже. Это даже было хорошо для обоих – некое прикрытие. Наталья поэтому и не разводилась. Зачем? Женское счастье, хоть и скрытное, у нее было. И даже ребенок от любимого был, ребенок, записанный на мужа законного.
Алексей – партийный лидер, претендующий на высокие должности, не мог себя компрометировать. Но Наташу свою он любил. Тогда ещё не было квартир в собственности, но были кооперативы. В такой Наталья, с подачи Алексея, и вступила, а с выплатами помогал, конечно, он. Это была квартира Натальи, но и его квартира. Здесь он бывал часто.
Алексей Александрович рассказывал, и в какой-то момент Анна вдруг четко увидела того, с кем она разговаривает. Она его вспомнила – Коллега. Мама всегда называла его так. Да, Анна отчётливо вспомнила этого мужчину. Иногда он подвозил их куда-то на машине, а однажды встретили они его, когда отдыхали на море. Случайно встретили... или не случайно? Но тогда она была ещё маленькая, помнит всё смутно. В подростковом возрасте его рядом не было, да и той квартиры, о которой рассказывал сейчас ее собеседник – не было тоже.
Он продолжал:
– А потом случилась со мной беда, Аня. Да, виноват был, но скорее в безалаберности, в доверчивости, чем в том, в чем меня обвиняли. Меня обвиняли в коррупции, в растрате больших средств. Сейчас бы, может, и выкрутился, а тогда... Тогда я испугался здорово. Грозила долгая отсидка, если не расплачусь. Наташа продала кооператив – как-то смогла, продала часть дома на родине. Вернулась в служебную свою комнатушку вместе с тобой. Ещё друзья, родственники жены... Все тогда жертвовали, чтоб спасти меня. Я выкрутился, оправдали. И от греха, от разговоров перевели меня тогда в Подмосковье. Я писал, но Наташа сменила адрес, – отец оправдывал себя, волновался, – А тут и перестройка эта... Эх! В общем, закрутилось всё... Я оказался в Москве, в Министерстве. Я утерял с вами связь на несколько лет. А потом... А потом было поздно. Когда уже все утряслось, когда встал на ноги, начал искать Наташу, мне доложили, что она умерла. И тебя мне нашли, хоть и сменила ты фамилию, но ты была замужем, жила в Ростове с мужем. Я знал, что отцом своим ты считаешь маминого земляка, за которым замужем она была фиктивно, и решил тебя не тревожить. Зачем? Ань, прошу тебя, не считай меня уж таким подлецом. Это сейчас так кажется, с высоты прожитых лет, а тогда... Прости...
– Считайте, что уже простила. Так это от вас белые герберы на маминой могиле?
– Белые что?
– Герберы...
– Я просил ромашки. Ромашки для моей Наташки. Она их любила, так мы шутили.
– Ромашки и есть. Крупные ромашки. Спасибо Вам, – Анна уже поднималась, обувала кроссовки.
– Спасибо... Какое там спасибо, Анна! Я должен Вам... Послушайте, мне тут рассказали, что лишились Вы квартиры в Ростове. Так вот, я хотел бы Вам ... понимаете,... квартиру приобрести в Ростове.... И я это сделаю, не спорьте, – перебил он начавшиеся было возражения Анны, – Я очень должен Вашей маме. В новом микрорайоне подойдёт? Этажность надо определить...
– Это слишком, Алексей Александрович, – она натягивала пиджак, перехватывала телефон и увидела булку в своей руке, положила ее на трельяж в прихожей, чтоб натянуть рукав.. – Это слишком...
В прихожку вышли Зоя и Мария, встали рядом, глядя на Анну вопросительно:
– Ты куда это?
Алексей, вероятно слыша посторонние звуки, начал прощаться.
– Нам надо встретиться. Мы встретимся, Анна. Я ещё позвоню, и мы все обговорим, – прощался он.
– Да-да, обговорим обязательно, отец, – вырвалось у Анны, – Обязательно. А сейчас мне бежать надо. Спешу...
Она попрощалась, с глупой улыбкой на лице протянула телефон тете Зое. Взяла ее обеими руками за лицо, и поцеловала в лоб так, что та от неожиданности ойкнула.
Анна улетела, а тетя Зоя потерла левую щеку – щека была сладкая.
– Смотри! А булку так и не съела... Куда полетела-то? – тетя Зоя взяла булку с трельяжа.
Зашёл Геннадий Петрович.
– Чего это вы тут? Чего она выбежала-то? Не понравилась новость?
– Да ну... Мне кажется очень даже понравилась, – с растяжкой и хитрым взглядом произнесла Мария.. – А я, пожалуй, посижу еще у вас, съем булочку. Похоже, догадалась я – куда она помчалась. Наливай, Зой, чай. Свое дело мы сделали – тайны все раскрыли...
– А... К Андрею помчалась, – догадался Гена.. – А он-то знает?..
– Нет. Я подумала – первая ж она должна узнать. Вот и пусть сама сообщит.
А Анна сначала просто быстро шла. Но вскоре скорый ее ход превратился в бег. Она летела по улице, как юная девчонка, перепрыгивая холмики и лужицы.
– Здрасьте, Анна Алексеевна, – навстречу шли ее ученики, но она лишь махнула им рукой. Они оглянулись удивлённо. Не похожа она сейчас была на выдержанную и интеллигентную их училку – неслась, сломя голову.
– Куда это она? Не иначе, как пожар...
Они были правы. Сердце Анны горело. Она бежала к Андрею. Задыхалась, несколько шагов шла пешком, а потом опять бежала. Так и влетела в калитку, громко ею хлопнув.
Андрей был на огороде. Он оглянулся на звук, увидел Анну и вышел ей навстречу с лопатой, хмуря лоб.
– Аня? Что-то случилось?..
Анна остановилась в метре от него, как вкопанная.
– Андрей, ты мне не брат, – выдохнула.
– А кто?.. – он нахмурился ещё больше.
Они стояли напротив друг друга и молчали, Андрей вникал в смысл сказанного, а Анна не знала, что ответить.
– Ну, я не знаю кто... Тебе решать...
– Что? – наконец он начал понимать, – Что ты сказала?
– У меня другой отец, я с ним говорила только что по телефону... Вот...
Она не договорила, он схватил ее в объятия, всё ещё держа в руках лопату, прижал к себе крепко.
– Аня... Анечка... Неужели это правда? – он шептал.
– А я чувствовала, чувствовала...
Андрей начал целовать ее лицо беспорядочно, мешала лопата... Анна задыхалась от счастья.
– Андрюш, Андрюш, тихо. Господи, вечер, а ты с лопатой...
Он, счастливый, посмотрел на лопату.
– Да я же уезжать решил. Вот, думаю, перекопаю огород матери...
– Ты уезжаешь? – ахнула Анна.
Он обнял ее опять. Прижал к себе.
– Не-ет! Теперь ни за что. Теперь я тебя не оставлю и никуда не отпущу. Так и знай... Тут будем жить. У меня, вишь, какая пристройка задумана... Это теперь твой дом, Анна. Я понял – для кого его строил.
А Анна не могла говорить, она плакала у Андрея на плече.
– Кстати, забыл. Замуж-то за меня пойдешь? А? Сеструха...
Пролог:
История эта додумана автором, но не выдумана. Родной отец героини свое обещание выполнил – квартиру в Ростове приобрел на ее имя. Хотя, уж сейчас она принадлежит скорее Косте и Милане – они живут и работают в Ростове. А Анна осталась в хуторе Калининском ( Калинин), по-прежнему учительствует и живёт со свекровью, вторым мужем, и двумя дочерьми – в семье уж подрастает и общая их с Андреем дочка.
А ещё у них самые вкусные помидоры)
Ирина Ивановна живёт в их общем с Анной доме с внучкой Линочкой, а Катя уехала на заработки и на поиски своего личного счастья в Питер, да так там и осталась. Но это уже совсем другая история ...
***
Автор: Рассеянный хореограф.
Следующая публикация
Комментарии 11