ЖИЗНЬ ПРЕКРАСНА

Лучшие цитаты леди Вайолет Кроули из «Аббатства Даунтон» Одной из самых колоритных героинь сериала "Аббатство Даунтон" является Вайолет Кроули, вдовствующая графиня Грэнтэм, в бесподобном исполнении Мэгги Смит, которая никогда за словом в карман не лезет. Ее стиль не может не восхищать, а ее мудрые высказывания так пришлись по душе миллионам поклонников, что те разобрали их на цитаты. Прекрати ныть и займись чем-нибудь. Стоит дать маленьким людям власть, и она ударяет им в голову, как вино. Незаслуженный подарок судьбы не такая уж редкость. Адвокаты всегда уверены до вынесения вердикта, а о своих сомнениях они говорят потом. Ни один англичанин не может и помыслить о том, чтобы умереть в доме, в котором он гостит. Простите, всегда хотела спросить — нимб вам не жмет? Несчастливый друг уже достаточно утомительная компания, а несчастливого знакомого и вовсе не стоит терпеть. Порой нужно позволить несчастью остыть на пару градусов. Это так просто — избегать людей, которые вам не нравятся. Избегать друзей — вот это настоящее испытание. Если бы мы иногда не бывали аморальны, что бы делали священники? У меня есть много друзей, которые мне не нравятся. Правда никого не интересует. Важно, как всё выглядит со стороны. Порой человек забывает о том, что быть родителем – это то, что никогда не заканчивается. Такая у бабушек работа – вмешиваться. Я ведь женщина, Мэри. Я могу быть настолько противоречивой, насколько захочу. Моя дорогая, любовь – гораздо более опасный мотив, чем ненависть. Принципы – они будто молитвы. Разумеется, благородны, но оказываются весьма неловкими на вечеринке. Недостаток сочувствия может быть таким же вульгарным, как и поток слез. (с)

Как же я люблю Одессу! Я всегда ее любила – по книгам, ни разу в ней не бывав. Стоит ли объяснять, что значат для литератора эти имена – Бабель, Олеша, Паустовский, Ильф и Петров?.. Покидая в 90-м Советский Союз, я оплакивала свою несбывшуюся Одессу, так как была уверена, что уже никогда, никогда не окажусь на ее легендарных улицах и бульварах... Но так уж случилось: в тяжелом и нищем 93-м меня – уже из Израиля – пригласили приехать в Одессу, выступить. И вот – промозглый ноябрь, некогда очаровательные, но обветшавшие особняки, вывернутые лампочки в подъездах, выбитые окна... Первая наша встреча с легендарным городом как-то не заладилась. А может, грустно подумала я, Одессы-то уже и нет, одесситы разъехались, остались дожди, грязь, уныние и запустение... С такими тяжелыми мыслями я взобралась в вагон пустого, по вечернему времени, трамвая. И первым делом увидела плакат, на котором была изображена дамочка, перебегающая трамвайные пути. Рисунок был снабжен четверостишием: Быть может, мечтая о сцене, о славе, Она отступила от уличных правил, Забыв, что подобная неосторожность Буквально отрежет такую возможность! Замерев от восторга, я опустила взгляд, и на спинке скамьи впереди себя увидела процарапанное: «Все мущины – обманщики и притворщики!», а чуть ниже: «Вы, Розочка, тоже не ангел!» А уж усевшись и подобрав с сиденья оставленный газетный лист, немедленно уперлась в объявление Одесской киностудии: «Для съемок нового цветного, широкоформатного художественного фильма требуются люди с идиотским выражением лица». И не успев задохнуться проглоченным воплем удачи, тут же прочла в разделе «Спортивные новости»: «Вчера в Москве состоялся матч между одесским «Черноморцем» и местной футбольной командой». Нет, подумала я, Одесса никуда не уехала, ее не размыли дожди, просто она переживает очередную эпоху очередной революции... Надо, поняла я, оказаться в одесском трамвае в час пик. И уже на другой день я висела на ступеньке трамвая, вслушиваясь в перекличку внутри вагона: «Соня, ты вошла, Соня?!» – «Она еще как вошла! Она уже трижды мне на ногу наступила!» И еще одну прелестную сцену видела я в одесском трамвае. Это был полупустой вагон, и у окна сидели две то ли москвички, то ли петербуржанки. Одна из них громко обсуждала пыльную, грязную и провинциальную Одессу, которая есть ни что иное – как литературный миф... После этих ее слов в вагоне воцарилась тяжелая пауза. Одесситы переглядывались и ждали – кто возьмет соло. Наконец, маленький сутулый старичок, меланхолично глядя перед собой, сказал задумчиво: «Да-а-а... коне-е-ечно... Одесса могла понравиться только такому голодранцу, как Пушкин... Но он здесь полюбил, и ему ответили взаимностью! А вам, мадам, даже если б вы и полюбили здесь кого-то, ответить взаимностью не смог бы даже такой старый еврей, как я!» И все вздохнули с облегчением, и трамвай покатил дальше... А объявления – одесские объявления! Таблички, дощечки, записки... На дверях одной аптеки я видела целых два. Одно казенное: «Аптека временно закрыта», другое рукописное, пониже: «Фима, заходи!» В те дни я просто гуляла и гуляла по Одессе, заглядывая в какие-то лавки, посматривая в открытые окна, забредая во дворы... С одного балкона свешивался по грудь старик в тельняшке, видно, из бывших моряков. – «Хаю-ду-ю-ду, вашу мать! – орал он на ссорящихся во дворе соседок. И вот так, гуляя, из дверей одной раскрытой настежь лавочки я услышала: – Дама, зайдите! Такого вы еще не видали! Я, конечно, вошла, и едва взглянула, поняла: да, такого я не видала. Это была величавая женщина с лицом императрицы, невероятных габаритов. Третий подбородок плавно переходил у нее в грудь, грудь – в живот, живот – в колени. И все это расстилалось вокруг и занимало всю небольшую комнатку. А на прилавке перед ней были разложены женские рейтузы невероятных расцветок, какие в народе называются «сотчные». Увидев меня, она схватила огромные фиолетовые трико, развернула баяном на своем могучем бюсте и страстно проговорила: – Теплые штаны для вашей мами! Я поняла, что не могу отсюда уйти без добычи. – Скажите... – спросила я, замирая от блаженства... – а моего размера у вас что-нибудь?.. Она смерила меня оценивающим взглядом и отрезала: – Дама! Шо вы с себя строите? – Понимаете... – проговорила я. – Вот если б на этой майке были цветы... – Да-а-ама! – пропела она презрительно. – Вам нужны цветы?! Так по-са-ди-те их! Именно в Одессе я увидела настоящую дощатую будку часового мастера, каких нигде уже не осталось. Накануне я сдуру купила часы, легкомысленно забыв наставления Великого Комбинатора, что вся контрабанда в Одессе делается на Малой Арнаутской. Само собой, на вторые сутки часики мирно усопли. Так что, можно представить, с какой надеждой я кинулась к будке часовщика. В ней сидел маленький лысый старичок, с насаженным на глаз картонным стаканом-линзой. Мой дед был точно таким часовщиком в Харькове, поэтому я чуть не прослезилась. – Боже мой! – воскликнула я. – Только в Одессе остались такие часовые будочки. Он поднял лысину, переставил стаканчик на лоб и внимательно на меня посмотрел. – Мадам... – грустно проговорил он. – От Одессы осталась одна интонатия... А взглянув на мои новоприобретенные часы, вздохнул и сказал: – Вам нужен трамвай. – Какой номер? – встрепенулась я, думая, что он направляет меня в какой-нибудь Дом быта поблизости... – А это вам без разницы, – ответил он без улыбки. – Дождитесь трамвая и положите этот хлам на рельсы... Для развлечения. Вообще, в этот, да и в следующие мои приезды со мной в Одессе происходили разные забавные и трогательные случаи и встречи, о которых когда-нибудь расскажу. Дина Рубина

Я верю в то, что счастливые девушки самые красивые. Я верю в то, что лучшее средство для сжигания калорий — это смех. Я верю в то, что завтра будет новый день, и… я верю в чудеса. Я женщина, которой повезло... © Одри Хепберн

Поэт Бахыт Кенжеев умер на 74-м году жизни Об этом сообщает "Сноб" со ссылкой на социальные сети Сергея Гандлевского. Причина смерти не сообщается. Бахыт Кенжеев родился в Шымкенте в семье учителя английского языка и библиотекаря. С трех лет жил в Москве. В 1977 году дебютировал как поэт коллективном сборнике МГУ. Печатался в журнале «Юность» и ряде периодических изданий. Первая книга Кенжеева была выпущена в США в 1984 году. Позднее большая часть его произведений печаталась в российских изданиях, а также переводилась на другие языки. В 1980-м Кенжеев женился на канадке и переехал в Канаду. С 2008 года жил в Нью-Йорке. Нет, не безумная ткачиха блуждает в кипах полотна - ко мне приходит тихо-тихо подруга старая одна, в свечном огне, в кухонном дыме играет пальцами худыми, свистит растительный мотив, к коленям голову склонив. Я принесу вина и чая, в неузнаваемой ночи простую гостью угощая всем, что имеется в печи, но в город честный, город зыбкий, где алкоголик и бедняк, она уходит без улыбки, благословенья не приняв, и вслед за нею, в сердце ранен, влачится по чужой земле на тонких ножках горожанин, почти невидимый во мгле.

ВОСПОМИНАНИЯ О БАБУЛЕ. О Привозе, любви к искусству и еде. Мне повезло и фортануло по взрослому, я считаю. Провести все детство в Одессе, воспитываться самой понимающей, всепрощающей, современной, обожающей меня Бабулей, при этом еще чувствовать заботу и нежность ее близких подруг-это ли не счастье, согласитесь. В этот период моей жизни у нас с Бабулей были установлены правила и ритуалы, которым мы следовали неукоснительно. Одним из не очень главных, но любимых ритуалов был ежевечерний променад по центру города, но ближе к морю. Сей моцион назывался никак не иначе как " подышать йодом". Таким образом собравшись вчетвером и приодевшись в стиле" выйти в люди" наша банда покидала родные пенаты и шла на пару часов в неизвестность. Сарочка очень боялась нападения со стороны противоположного пола в нетрезвом виде. Она описывала ужасные сцены, случившиеся с ее"вымышленными" подругами, крутила головой и доказывала, что этим самым развивает боковое зрение. Мы втроем понимали, что Сарочка ждет не дождется этого самого маньяка, чтоб полюбить и отдаться страстям. Марина, будучи бывшей куртизанкой высокого полета, видевшая нагишом все делегации стран борющихся за коммунизм и сопровождающих их представителей обкома и горкома, жалела подругу и подыгрывала вместе с Бабулей. Одесса - невероятно удивительный город. Только здесь есть французский бульвар, оперный театр в который в те времена коренные жители города не могли попасть. Все билеты распределялись элите города и иностранцам в кассе гостиницы "Красная". Бабуля, любящая классическую музыку и гордящаяся этим памятником архитектуры, не могла пережить такую несправедливость. Когда приезжали родственники к соседям, она спрашивала: - " Ви видели наш Оперный театр?" И не дав ответить гостям города, она продолжала: "Ну так ви не хотите туда сходить. Сопрано визжит, тенор блеет. Это ж тошнота на мое ухо! Оно вам надо?!" А еще у меня сложилось впечатление, что одесситы просто зациклены на фонтанах, как будто были тяжелые времена, связанные с отсутствием воды и засухой. Эта дикая страсть оказала влияние и на названия улиц-Большая Фонтанка, большой Фонтан, Фонтанская дорога и аж 16 станций Фонтана. Лично я с Бабулей провела последние ее годы в Одессе рядом с 13 станцией и поверьте, фонтаном там и не пахло и не пахнет до сих пор. В начале моего переселения к Бабуле, она и ее подруженции были озабочены моим обучением и своевременным развитием талантов. Жить в Одессе и не учить ребенка музыке - это же преступление. Преступление это казалось еще и катастрофичным потому, что моя сестра Милка родилась с отменным слухом и талантом к музицированию. Она блестяще окончила музыкальную школу, затем училище и с успехом, а главное "без блата" поступила в институт имени Гнесиных, окончила его с красным дипломом и впоследствии также аспирантуру. Я же не страдала желанием повторить сей успех и все, что касалось занятий музыкой мне было глубоко по барабану. Мнения мои и Бабули с мамой разделились, я была в срочном порядке доставлена на прослушивание. К моему глубокому сожалению, слух мой оказался сестринским и занятий с преподавателем по фортепиано мне было не избежать. Выдержав неделю и преподавательница и я решили расстаться по хорошему. Увидев всю грусть еврейского народа на лице Бабули, я придумала сделать "легкий финт" и заявила, что хочу играть на скрипке. Выдохнув, Бабуля отвела меня к другой несчастной. Мне выдали маленькую скрипку и смычок. Через неделю дома я выполняла команду "на плееее-чо" и скребла смычком, что есть мочи. Еще через неделю я сжалилась над Бабулей, Сарой, Мариной и всеми соседями двора. На этом мое посвящение в искусство закончилось. Главным же ритуалом было посещение Привоза раз в неделю. Подходя к заветным воротам гастрономического рая мы здоровались с ярко одетыми дамами пышных форм с табличками на груди " Сдам комнату в историческом центре". Затем первый круг обхода мясного и рыбного павильона назывался "прицениться" и лишь на втором круге начиналось таинство диалогов Бабули и продавцов с последующей операцией "закупиться". На Привозе не задают вопрос "сколько стоит?", здесь надо говорить "и по чем?" или "и шо оно сегодня говорит?" Помню, как Бабуля стала постоянной покупательницей у колоритной дамы, голосившей на весь павильон: "У меня два диплома. Я учительница. Не дайте умереть моей профессии. Купите этот творог!". Когда мы подходили ближе к ее прилавку, она нежно обращалась к нам и спрашивала: " Чего сегодня хотят мои девочки? Фира! Иди к Алику во второй ряд, там свежее мясо. Скажешь, шо от меня. Все будет в лучшем виде". Купив творог мы спешно бежали к Алику, пока не разобрали. Сказав пароль, получали прекрасный кусок телятины с сахарной косточкой для борща и были счастливы до жопы. Переместившись в рыбный павильон приценивались к бычкам и камбале и тюльке. У некоторых продавцов перед весами стояла табличка с накарябанной надписью на картоне карандашом "За свой вес отвечаю". Если же на ценнике была сделана ошибка в написании рыбной породы и Бабуля пыталась исправить, на что ей отвечали: "Как привезли, так и торгуем". Затем мы переходили на фрукты-овощи-зелень. Дав добро на килограмм черешни и наблюдая за завесом, Бабуля качала головой: "Не нравиться мне этот килограммчик!" В ответ получала тираду: "Да ж Боже мой! Дама! Добавлю Вам еще! Вот берите! Мое доброе сердце работает мне в убыток! И шо я здесь вообще стою?!" Сделав базар мы возвращались домой и с особой нежностью выкладывали все закупки. К этому времени подтягивались Сара с Мариной, объявлялся официальный перекур, подруги дымили и все вместе шумно обсуждали последние новости: - Ты знаешь, Фирочка! Мы сейчас с Мариной встретили Аду из дома напротив. Так она спросила, надо ли в тарталетки перед черной икрой класть масло! Ну не сволочь, ты скажи?" Затем наступал апофеоз. Бабуля вытаскивала из торбы кусок мяса, завернутого в лощенную бумагу. Все взоры устремлялись на него, подруги молча тыкали пальцем по мякоти, рассматривали сахарную косточку, снова молчали и каждый раз хором приходили к единому выводу: "Опять на#бали!”. Как правило это было отличным поводом пропустить пару рюмочек наливки и выйти таки "подышать йодом" и может быть даже встретить единственного " насильника " для Сарочки... Лара Кацова

На вопрос чему я рада, Право слово, нет ответа, - Просто кофе с шоколадом, Просто утро, просто лето. Людмила Рубцова Доброе утро...

«Как-то приехала к сестре в гости. Погрузилась в атмосферу красоты, утонула в её мягком диване. Собачка сразу улеглась на моих ногах. Мы разговаривали, смеялись, а потом она предложила кофе. «Поздно уже…» — подумала я. Но со словами «одну маленькую чашечку можно», мне подали действительно маленькую чашечку. Я сделала глоток и поняла, что никогда не пила такой кофе. — Боже мой, что это за кофе?! Ничего вкуснее не пробовала… Она пожала плечами. Показала пачку. Я запомнила. Недавно присматривала за их собакой, пока они были в отпуске. И захотела сделать точно такой же. Я перепробовала все режимы на кофемашине. Добавляла больше воды, делала крепче. С сахаром, без сахара, меньше сахара, больше. Безлактозное молоко, обычные сливки, миндальное молоко, кокосовое молоко в разных пропорциях. Я сидела на том же месте, и собачка почти в том же положении. Тот же сорт кофе и даже пачка та же. Но было не так. Обычный кофе. Ничего особенного. Показалось, что тот, который мой муж пьёт каждое утро, — даже вкуснее. Сегодня мы с сестрой встретились в кофейне. Я сделала глоток из своей чашки и… вдруг калейдоскоп внутри повторил ту самую картинку… Уже возле машины, поправляя ей шарф, я рассказала про все свои попытки сделать такой же вкусный кофе, и как у меня ничего не получилось. Не получилось без неё. НИЧЕГО. Она стояла напротив меня. На 3 года старше, но на голову ниже и глаза полные слёз (было не понятно) от сильного ветра или от слов. Но я поняла точно и главное. Кофе — это всегда лишь повод, а ВКУС абсолютно всего создают только люди. Любимые люди создают лучшее. С сахаром или без» Анна Энберт

Могут руки людей сделать чудо любое: И по белому полю можно выткать цветы, И по синему небу вышить солнце златое, Чтобы стало чуть больше на земле красоты

Лежишь в траве, под сосной, на старом одеяле, жуешь сухую сосновую иголку, упавшую с неба, смотришь на божью коровку, ползущую по твоей ноге куда-то за тридевять земель и думаешь – к чему были все эти годы странствий, все эти бесконечные поиски себя внутри и снаружи других людей, улеты за моря и возвращения, роковые страсти, мучения, клятвы, толстые и тонкие рукописи, ночные бдения, стихи на разрыв внутренних органов, экзистенциализм, постструктурализм, теория струн, клавиш и правило буравчика… Зачем все это было, если оказалось, что достаточно опушки соснового леса, старого одеяла, сухой хвойной иголки, божьей коровки и двух-трех облаков, медленно плывущих по небу. И ведь идти-то до этого леса всего километров пять от дачи по проселочной дороге. Лететь-то зачем нужно было за моря? Зачем нужно было морочить голову себе и людям снаружи? Полежишь еще полчаса или час, изжуешь еще две или три сосновых иголки, проводишь облака и божью коровку, встанешь, свернешь одеяло и пойдешь домой ужинать, а по дороге будешь думать о том, что сегодня убедить себя опять не удалось, но это ничего – в следующий раз нужно будет сделать еще одну попытку. Хорошо, что сосны, одеяло и облака всегда под рукой. Божья коровка тоже придет, никуда не денется. #МихаилБару