Предыдущая публикация
Моя нора.
Окончание моего повествования.
Прошло больше года со дня приезда в Нору. Помаленьку привыкал к новым порядкам и к быту. А быт состоял из множества мелких неудобств. Мелких, но непривычных и, потому, очень досадных. Это и общие кухня и туалет, угольная плита, замкнутый мирок городка, где
все всё друг о друге знают. Поэтому, пока отец нёс службу, мы с мамой пытались из мелких неудобств сделать хоть что-то удобное. Понемногу это удавалось. Часть КЭЧевской мебели уже заменили новой, купленной с прицелом на неизбежный отъезд в Союз , появился сервант с обязательными «мадоннами», хрусталём, фарфоровыми статуэтками, появились ковры, гобелены и т. п.
Но для меня самым большим неудобством оказалось то, что каждые полгода привычные уже соседи исчезали и появлялись новые, а, значит, у меня появлялись новые друзья-товарищи.
Вот к такой чехарде я не смог привыкнуть до конца житья-бытья в Германии. Забегая вперёд, скажу, что в 53-ей школе у нас было два пятых класса (мой 5Б), шестой класс был уже один, седьмых классов было три (мой 7В), восьмых классов было опять два (мой 8Б). Городок был уже исследован вдоль и поперёк. Единственной малодоступной зоной был «генеральский городок». Нам настоятельно «не рекомендовали» туда соваться. Мы и не совались. (Подумаешь! Не очень-то и надо!).
С переходом в 5-ый класс и поездками в школу, как бы приоткрылась дверка в «большой мир». По дороге в школу проезжали по Ваймару, пара школьных экскурсий по городу, какие-то мероприятия в ДО Ваймара. Словом, кругозор расширялся. В школу ездили на трёх автобусах. Это были капотные «Прогресс-2». Автобусы отправлялись с территории городка от кпп №1. Каждый из нас знал свой автобус и своё место. Это имело определённый смысл для контроля «все ли на месте», особенно при отъезде из школы. Утром один из автобусов заезжал за учениками в Н.Нору и Уллу, а затем все автобусы колонной двигались в Ваймар. При мне не было «пафосного» разграничения Нижняя Нора и Верхняя Нора. Были городок или Нора, деревня (Н. Нора) и Улла. Нижняя Нора разрослась только после передислокации туда 336 отдельного вертолётного полка. Конец лётного поля практически слился с Уллой.
В один прекрасный момент появился один новый бескапотный «Прогресс-3». Пассажиры «старых» автобусов завидовали тем, кому посчастливилось стать пассажирами этого новенького автобуса. А достался новый автобус, конечно же, старшеклассникам. Но очень скоро все старые автобусы были заменены на новые. Справедливость, в смысле равноправия, восторжествовала!
В пятом классе классным руководителем у меня была Дина Афанасьевна (фамилию не помню), которая преподавала нам ботанику. После окончания учебного года мы отрабатывали практику на школьном «приусадебном» участке, расположенном за школой.
Этой участи, наверное, не избежал никто. В противном случае нужно было обязательно принести справку, что ты отработал эту самую практику при школе того места, куда ты уехал сразу по окончании учебного года.
В шестом классе классным руководителем была учительница русского языка и литературы. К своему стыду я помню только её имя, Мария. Ни отчество, ни фамилию не могу вспомнить. Она есть на выпускной фотографии. В это же время в школе появился очень деятельный преподаватель физкультуры и пения. Довольно странное совмещение. При этом он ещё отлично играл на баяне. Небольшого роста, плотного телосложения, очень подвижный человек южного темперамента ( по фамилии созвучной с Арутюнов, Арутюнян или что-то в этом роде, но могу ошибаться). Он как-то очень быстро собрал хор человек в сорок и начал репетировать программу с условным названием «Времена года». Солистом хора был Горанский (имя не помню). Наша школа с этой программой выиграла конкурс среди всех школ ГСВГ. На День пионерии мы всем хором поехали во Вюнсдорф на поезде. Ночевали в палатках, а на следующий день был концерт. Нашу программу дополнили несколькими номерами других школ, танцевальными номерами немецких школьников. Я так хорошо это помню потому, что Ира Арбузова, Элла Мишурина и я вели этот концерт. У каждого из нас было по две страницы стихотворного текста и, поскольку представлялись времена года, мы должны были переодеваться в одежду, соответствующую этому времени года. Этот концерт потом несколько раз транслировала по радио ГСВГ радиостанция «Волга». После концерта был огромный костёр и фейерверк.
Ещё один способ «глотнуть свободы» - отстать от автобуса и пешочком пройтись по городу до «угла страдания» и «ловить попутку». Но я чаще ходил пешком до городка. Это всего полтора часа хода. Для меня это была своеобразная эмоциональная разгрузка, возможность, хотя бы иллюзорно, разорвать повседневный замкнутый круг ( городок - школьный автобус - школа - школьный автобус - городок - уроки - занятия музыкой и всё снова по тому же кругу). Расплатой за этот «глоток свободы» были родительские нотации. Разорванная цепочка повседневности быстро восстанавливалась и всё возвращалось «на круги своя». Пока продолжался учебный год было ещё более-менее сносно, но как только наступали летние каникулы опускалась «тоска зелёная». Первая неделя каникул пролетала в какой-то эйфории, а потом ты начинаешь замечать, что друзей-товарищей стремительно становится всё меньше и меньше, городок пустеет. Все устремляются в Союз. Особенно те, кому есть куда ехать. А у нас в Союзе, как говорится, ни кола, ни двора. Обычно мы уезжали к маминым родственникам в подмосковье. Москва рядом, можно сесть на электричку и отправиться на экскурсии по музеям, покататься на речном трамвае, в парк им. Горького, на ВДНХ, в Кремль, получить прочие удовольствия, а в электричке объедаться мороженым. Тогда по электричкам ходили тётечки с ящиками на колёсиках и продавали мороженое. При выходе из электрички палочка последней порции эскимо ещё торчала во рту. Родственники отца жили очень далеко. Ближайшим был брат отца. Он с семьёй жил в Иркутске. Остальная родня в Улан-Удэ. Отцовы родители жили прямо на берегу Байкала. Я в тех краях был всего два раза. На поезде это семь суток езды от Москвы.
Как-то я незаметно съехал с темы Норы, но это всё взаимосвязано. Пока остатки школьной братии пятых-восьмых классов томились в городке в ожидании отъезда в Союз ДО организовывал экскурсии по городам Германии. Попытаюсь перечислить где я побывал: Берлин, Дрезден, Ляйпциг, Потсдам, Рудольштадт, Заальфельд, Йена, Зуль, Росток. Конечно же Эрфурт. В Эрфурте ежегодно посещали выставку цветов. Никаких гуляний по «Норскому лесу» не могло быть в принципе, это запрещалось. Случались редкие пикники на которые выезжали в район Бад-Берки. К величайшему своему сожалению не могу проиллюстрировать эти поездки фотографиями. Вы все прекрасно знаете, что, не смотря на все «зиг-заги» нашей внутренней политики, День Советской Армии и Военно-Морского Флота был очень значим для всех. кто отдал службе значительную часть своей жизни. По большей части этот день отмечался торжественно. На торжественном собрании в этот день зачитывались приказы о присвоении очередных и внеочередных воинских званий, о благодарностях с занесением и без занесения и т. д. В том числе вручались ценные подарки. Как правило подарками были часы или фотоаппараты. Таким образом, я с семи лет получил доступ к «наградному» отцовскому фотоаппарату «ФЭД-2». Причём это было практически безраздельное владение. По тем временам «ФЭД-2» был очень неплохим аппаратом. Это вам не «Москва», не «Смена». Это я к тому, что фотографировал очень много, но с переездами основная масса фотографий как-то растерялась. Тем более, что по замене родители уезжали без моего присутствия и не очень бережно отнеслись к моему фотонаследию. Именно поэтому частенько нечем «документально» подтвердить мою писанину, а обладатели соответствующих фотографий как-то неохотно раскрывают свои фотоархивы, не обращая внимания на мои просьбы.
Очень хорошо помню месячную смену отдыха в международном молодёжном лагере в Зальбурге. Поехал я туда после окончания седьмого класса. Из Норы нас было человек десять-двенадцать. Жили в палатках. С первого же дня наповал сразил рацион питания.
Завтрак: сдвоенная булочка (в виде восьмёрки), 25 гр. сливочного масла, такая же порция джема и чай или кофе (естественно не натуральный) на выбор.
Обед: очень густой суп, компот.
Ужин: повторение утреннего меню.
Через три-четыре дня от такого изобилия стало подводить живот, ещё через три дня мы проели все деньги, которые у нас были и завыли голодным воем. С нашей группой была родительница кого-то из наших. Подняли тревогу и уже через день у каждого было банок по сорок консервов, а доставили их вертолётом. В Нижней Норе тогда ещё не было вертолётного полка, но была пара вертолётов типа Ми-2. Вот один из них и был задействован в спасательной операции. Причём приземлился вертолёт на футбольном поле лагеря. Вся публика с интересом наблюдала как мы по два человека переносили чемоданы в палатку. По одному это сделать было невозможно, потому как ручка никакого чемодана не смогла бы выдержать такой вес. А консервы, вместо свежей рыбы, мы получали по карточкам на складе и они накапливались в тумбе кухонного стола. Этот были в основном рыбные консервы. Я очень любил рыбу в томате, а в масле терпеть не мог. Вы знаете, я очень скоро оценил вкус и рыбы в масле. И жизнь наладилась!!! Идёшь в столовую, завтракаешь, в магазинчике покупаешь хлеб и идешь в палатку, достаешь баночку консервов, съедаешь и до обеда дотянуть можно. Как говорится «ели, не ели, а за столом сидели». Процедура дополнительного приёма пищи происходила после каждого похода в столовую. После прилёта вертолёта нас очень зауважали. Мы же не афишировали ни цель прилёта, ни содержимое чемоданов, а ходили с таинственным видом и гордо поднятыми головами. Продуктовая проблема была худо-бедно решена, а вот с времяпровождением была настоящая беда. Заняться было абсолютно нечем. Публика разноязычная: французы, немцы, чехи, русские. Какие-то дебильные хороводы, пионерболы и т. п. Поэтому мы с приятелем, одноклассником Женей Красильниковым приноровились ходить в сам Зальбург на водохранилище. Там была лодочная станция, на которой мы брали двухместную байдарку и часа по два катались. Байдарка деревянная, открытая. Поначалу было страшновато: вода-то вот она, прямо у верхнего края борта, байдарка качается от малейшего движения, вот-вот черпанёт воду. Но мы как-то быстро освоились, страх ушёл, а удовольствие осталось. Самое главное, что нас на лодочной станции никто ни о чём не спрашивал. Заплатил деньги, выбрал байдарку и вёсла и вперёд. Водохранилище было судоходное и нужно было держать ухо востро, чтобы не угодить под проходящее судно. В результате три километра хода до городка, два часа катания и обратный путь занимали половину дня. А дальше - приём пищи по расписанию и законный отдых.
Учёба в восьмом классе как-то ничем не запомнилась. Ну, а в конце учебного года волнительный период выпускных экзаменов, выпускной вечер и расставание с одноклассниками. И разъехались мы по всему Союзу. Девятый и десятый классы я доучивался в Москве в школе-интернате № 59. Из Норы в интернате со мной учились Юра Андриасов и Лёша Потёмкин. И получение первого паспорта, и последний звонок, и выпускные экзамены, и выпускной вечер, и встреча рассвета после выпускного на Красной площади-всё это было уже в Москве. В этот год выпускались ещё и одиннадцатые классы, поэтому в этот год в интернате было пять выпускных классов. По большей части это были те, кто заканчивал восьмилетку в гарнизонах Германии, Польши и Венгрии. И опять все разъехались, разлетелись по всему Союзу.
В Нору я приезжал еще раз в 1965 году после окончания девятого класса. Из тех, с кем я учился в восьмом классе, было всего четыре человека.
Это достаточно бессвязное повествование не претендует на какую-либо объективность. Это моя оценка прожитого, предельно личная и , может быть, в чём-то неверная. Не спешите забрасывать меня камнями. Если с чем-то не согласны, лучше поделитесь своим видением в чате. Просматривая фотографии в альбомах групп, читая комментарии, я начинаю ощущать себя динозавром. Разница в возрасте даже в четыре-пять лет оказывается критичной в оценке окружающего. Я имею в виду период детства и школьные годы в ГСВГ, ЮГВ, и СВГ. Появилась возможность получать полное среднее образование в гарнизонах. Вы стали взрослее, смелее, наглее. Вам больше позволялось, вами больше занимались. Но я категорически не согласен с восторженными высказываниями наподобие « Мы были самыми счастливыми детьми, нам повезло прожить детство в сказке» или « Ваймар самый лучший город на свете».
Дорогие товарищи или, если угодно, господа. Опомнитесь, Это чужие страны, чужая земля, чужие города. Мы все разные, все достигли разных успехов, мы по разному относимся друг к другу, по разному воспринимаем происходящее вокруг нас и живём уже не в едином государстве, называемом СССР, а в пятнадцати независимых государствах. Но память у нас всё равно общая. В это неспокойное время так хочется мира, теплоты, любви. Именно поэтому мы всё чаще мысленно возвращаемся в то время, которое называется Детством. Мы тоскуем не по месту и времени, а по состоянию души в том месте и времени.
А кто ностальгирует по военным городкам приезжайте в Калининград, покатайтесь по области. Немецких военных городков в избытке. В Черняховске, Гусеве, Корневе, Балтийске
целые улицы немецких казарм. Практически побываете в танковом полку, что был рядом со школой, в городке зенитно-артиллерийского полка.
Сказал далеко не всё, что хотел сказать. Чертовски трудно излагать мысли письменно. Эпистолярный жанр всё больше и больше погружается в Лету. Всё, заканчиваю.
Искренне ваш.
Сергей Майоров.
Следующая публикация
Комментарии 18