Предыдущая публикация
В Чечне трагически закончилась жизнь русской учительской семьи, которая несла в наш мир знания.
Учительница, завуч по воспитательной работе Алла Николаевна Деребизова родом из Грозного. Вдова. Мать троих дочерей: Ирины, Татьяны и Елены. Жила в Октябрьском районе города Грозного. Преподавательский стаж сорок лет, в том числе в грозненской школе № 9.
В Дудаевской Ичкерии в момент Первой войны запытали до смерти старшую дочку учительницы Ирину. Издевались над ней трое суток. Ее черно-синий от избиения труп бросили затем под окна матери и бабушки на 30-м участке, корпус 134, остановка Групповая. Хоронила дочку Алла Николаевна в гробу из оконных ставень прямо во дворе.
Ирина Деребизова преподавала английский язык, она, как и мама, была учительницей в школе. По первой специальности она медсестра. Официально чеченцы обвинили ее в том, что она перевязывала во время боевых действий раненых российских солдат, и якобы давала им лекарства. Ирина ещё до войны боялась парня-чеченца, который имел на нее виды. Он пошел в боевики и с друзьями ее убил.
Алла Николаевна не уехала с родной земли, от могил предков и могилы старшей дочери. Переживала все тяготы Чеченской войны вместе со своей девяностолетней матерью Юлией Лисовской. Не было воды, еды. Они находились вдвоем в своем жилье под бомбами в Грозном.
В затишье, несмотря на войну и почти ежедневные теракты, Алла Николаевна продолжала учить детей в школе. Всегда была красива, отзывчива, эрудирована, талантлива.
Надо сказать, что на время сильнейших боев Чеченской войны в столице оставались в 95-97% русские жители, то есть всё русскоязычное коренное население (вайнахи заранее выезжали из крупных городов, а воевать приходили чеченские боевики с гор, которые заблаговременно предупреждали городских родственников). Мирные чеченцы возвращались в Грозный, когда затихали бои...
При Большой волне геноцида против русскоязычных земляков в Масхадовской Ичкерии, в 1997 году к учительнице Алле Николаевне в ее дом ворвался чеченский ученик с друзьями. Убита она была зверски. Ей выкололи глаза, страшно издевались. Учительницу всю изрешетили шилом (об этом писала Учительская газета, №10 от 20 марта 2001г.)
Мама Аллы Николаевны, Юлия Лисовская, будучи свидетельницей казни не только внучки Ирины, но и дочери, выжила на 93-м году жизни и смогла выползти на улицу... Там ее подобрали соседи. Вскоре она умерла.
Одна из чеченских учениц Аллы Николаевны, Фатима Магомадова, узнав о страшной казни своей учительницы, сказала: "Меньше ей надо было языком болтать".
Чеченцы, пожалуйста, напишите в комментариях, русские / русскоговорящие земляки, жившие веками рядом, это «заслужили»?
Те, чьи предки приехали по работе? По учебе? Часто от имени чеченцев пишут, что да, это все было правильно, это был ответ за 1944 год, депортацию, Сталина, Ермолова и русского царя. Или вы осуждаете чеченских нелюдей и готовы назвать именами убитых русских земляков
(а их тысячи, тысячи убитых, кроме войны!) улицы по всей республике?
Вы готовы разработать программы по возвращению захваченного жилья тем землякам, кого нацисты не убили целыми поколениями (а убивали сразу 3-4 поколения при геноциде), и кто до сих скитается без своего дома?
Да, это был жуткий геноцид в активной фазе 1990-2005гг. , можете мне поверить.
Теперь наша Чечня из многонациональной стала мононациональной.
*****
Мы — выходцы из Чечено-Ингушетии, из республики, которая в начале
90-х годов XX века разделилась условной границей, наблюдали и войну, и геноцид: кто-то, как я, десять лет на войне в Чечне, а кто-то издалека, из соседней Ингушетии. В многонациональной на тот исторический момент Чечне не было еды, воды, лекарств, коммуникаций, и российские ракеты летели на наши дома. На улицах чеченцы, захватившие власть, устраивали казни по шариату. В Ингушетии было трудно, иногда случались теракты, но самолеты там не бомбили, а Красный крест частенько привозил беженцам в палаточные лагеря лекарства, тушенку и сгущенку. Чеченские боевики не чувствовали преград, перемещаясь по Чечне, Ингушетии, Дагестану, ловко уходили от погони, брали заложников и устраивали бои. Было множество разных отрядов, и, например, в группе легендарного воина Хаттаба были как чеченцы, так и ингуши.
Некоторые из них даже попали в мой Чеченский дневник 1994–2004 годов.
Мирным жителям в период становления Ичкерии жилось плохо: в нашем Старопромысловском районе учителей убивали так часто, что пока мы с матерью шли до рынка, то успевали выслушать несколько историй. «Вы знаете, что убили русскую учительницу Аллу Евгеньевну вместе с мужем и детьми? Их сегодня утром зарубили топором! Она преподавала биологию!» — останавливали нас соседи. Мы не знали.
Через несколько остановок снова кто-то из знакомых бросался нам наперерез: «Вы куда идете? Вы знаете, что убили русскую учительницу?!» Моя мама отвечала: «Есть нечего, идем из дома вещи продавать, может, удастся купить хлеба. Да, мы знаем, что бандиты зарубили топором семью учительницы! Она преподавала биологию». «Нет! –– перебивали маму соседи по району. ––Математику она преподавала! Марию Ивановну позавчера застрелили вместе с ее парализованной тетушкой!» Пройдя еще пару кварталов, мы узнавали, что на днях повесили старенького преподавателя лицея вместе с малолетним внуком, а другой старик-фронтовик попал в больницу с переломом и там внезапно скончался от укола, и в его дом уже въехали «новые хозяева».
Старшее поколение многонациональной республики, выросшее с наивной верой в дружбу народов, никак не могло сообразить, почему происходят подобные казни то врачей, то учителей, то ветеранов Второй мировой.
Опросив выживших свидетелей геноцида, мне удалось выяснить, что были те, кто лично наблюдал за извергами своими глазами, например, мать, знаменитого в Грозном учителя истории грозненского нефтяного техникума, кандидата исторических наук Потокова Евгения Нурбиевича, которая сама была профессором. К ним в дом ночью ворвались чеченские нацисты, выбив дверь ногами. Русская семья испугалась, и, надеясь спастись, сын спрятался под кроватью, а пожилая мать — в шкафу с одеждой. Его вытащили из-под кровати, долго истязали ножами, а затем обезглавили на глазах у матери. Именно от нее стало известно, что бандиты, переговариваясь между собою, признались: им не нужны чуждые философии и традиции, а для этого в первую очередь следует расправиться с учителями, врачами, священнослужителями неверного мира — с теми, кто способен обучать и направлять будущие поколения. Маму Евгения Потокова преступники не нашли, она сидела в шкафу ни жива ни мертва и наблюдала страшную казнь собственного взрослого сына. Через несколько дней неравнодушные люди сумели вывезти ее из Чечни-Ичкерии, и с ней долго работали психологи, чтобы пожилая женщина могла хоть ненадолго уснуть.
Между войнами в нашем районе убили учительницу английского языка Астраханцеву Елену Михайловну, что примечательно, случайно выжила ее пожилая мама Зинаида и маленькая дочка Анечка: русско-чеченская семья Шакиных-Идиговых, жившая по соседству, подняла тревогу и смогла спугнуть убийц. Этот случай был подобен чуду во времена Ичкерии.
«Наурский район, станица казачья Наурская. Нашу учительницу Котову Анастасию Федоровну изнасиловали, плоскогубцами живьем ей вырвали золотые зубы. Изувеченная, старенькая, она умерла в больнице и до последнего стонала под капельницами: «Это сделали мои ученики-чеченцы! Как они могли?! Я же учила их! За что?» Другая учительница, Вера Игнатьевна Колонда, преподавала у нас историю в старших классах, ее мучительно убили в родном доме. Вера Игнатьевна успела продать жилье, но ей деньги еще не отдали, обещали на днях, а чеченцы, которые специализировались по убийствам русскоговорящих земляков, подумали, что деньги у нее, так как она должна была уехать к сыну-летчику в русский регион. Когда ее сын Виктор узнал, что маму зверски убили, у него отказали ноги, и прожил он после ее похорон недолго…» –– так засвидетельствовала Вера Дмитриева, уроженка Наура, которая и сама пострадала с семьей от геноцида в Гудермесе, где проживала какое-то время с родственниками мужа.
В Учительской газете № 19 от 22 мая 2001 года есть воспоминания уроженки Чечни: «… ночью хозяйничала дудаевская банда… Часа в три ночи слышу в соседнем доме вопли и несколько выстрелов из автомата… Через пять минут ворвались в мой дом чеченцы, орут, как звери, всё бьют на пути, крушат. Я керосиновую лампу затушила, притаилась, а они на меня фонариком светят: «Деньги есть? Золото давай!» — «Нету, — говорю, — откуда?» — «Врешь, я в школе видел, у тебя кольца были на руке, снимай». Сняла я свое единственное тоненькое обручальное колечко, отдала ему в темноте. Он долго разглядывал его, потом положил в карман и говорит: «Помнишь меня? Я Ахмед, ты мне «пары» по русскому языку ставила, проклятый язык, кто на нем говорит — язык вырвать надо. Я из-за тебя два года в девятом классе сидел! Сука ты русская». Он убрал фонарик и выстрелил в темноту. Я едва успела за диван спрятаться. Он хотел меня убить… Утром я, в чем была, убежала к нашим солдатам, умоляла их помочь. Они отвезли меня в часть, а командир отправил дальше, в лагерь для беженцев в Ингушетию. А оттуда я уже, как говорится, на перекладных с помощью добрых людей добралась до Волгограда…»
***************************************************************************************
#хроникигеноцида #чечня #чеченскаяреспублика #грозный #дружбанародов
Следующая публикация
Комментарии 1