Предыдущая публикация
Китайское «экономическое чудо», кажется, уже в прошлом?
Пекину приходится выбирать между плохим и очень плохим. После Второй мировой войны появилось понятие «экономическое чудо». Этим термином характеризовались экономики некоторых стран, которые на протяжении достаточно длительного времени демонстрировали высокие темпы развития.
Сначала «экономическое чудо» возникло в Западной Германии (Федеративной Республики Германии). Термин «немецкое экономическое чудо» впервые появился в 1950 году в журнале The Times. «Отцом» политики, приведшей к «чуду», считается Людвиг Эрхард, министр экономики в правительстве канцлера Конрада Аденауэра. «Экономическое чудо» в Западной Германии продолжалось два десятилетия: с 1948 по 1968 г.
Не менее впечатляющим было японское экономическое чудо. Оно началось с середины 1950-х и продолжалось до энергетического кризиса 1973 года. Рост экономики страны Восходящего солнца в период экономического чуда составлял почти 10% ежегодно, это были самые высокие темпы роста среди экономически развитых стран того времени.
Можно также вспомнить южнокорейское экономическое чудо. Начало бурного развития экономики Южной Кореи связывают с 1962 годом, когда президент Пак Чонхи объявил начало первой пятилетки. Экономический рост замедлился к концу 1980-х годов.
Последним «экономическим чудом», которое, пожалуй, затмило все предыдущие, стало стремительное развитие экономики Китая. Точных хронологических рамок китайского экономического чуда нет. Но считается, что разгон экономики Поднебесной, обеспеченный реформами Дэн Сяопина, начался на рубеже 70-80-х годов прошлого столетия. Согласно данным МВФ, с 1990 по 2017 год средний прирост ВВП Китая составил около 10% в год. Рекордный прирост был зафиксирован в 1992 году – 14,2%. Такой же прирост имел место также в 2007 году. Если в 1990 году доля Китая в мировом ВВП была ниже 2 процентов, то к началу нынешнего десятилетия она уже превысила 18%.
Китай уверенно обошел Японию по ВВП еще в 2010 году, став второй экономикой мира после США. Вроде бы Китай до сих пор остается второй экономикой, если считать ее ВВП по рыночному курсу юаня к американскому доллару. А если считать ВВП по паритету покупательной способности этих валют, то Китай еще десять лет назад (в 2014 году) обошел США и стал первой экономикой мира.
Согласно данным МВФ, темпы прироста реального ВВП у Китая были в последние годы следующими (%): 2021 г. – 8,4; 2022 г. – 3,0; 2023 г. – 5,2. Эти показатели не очень сильно впечатляют. Более того, по оценкам МВФ, в 2022 году прирост мирового ВВП составил 3,1%. Получается, что в указанном году динамика китайской экономики была даже несколько более слабой, чем всей мировой экономики. Такое с Китаем произошло впервые за более чем четыре десятка лет.
Условно окончанием длительного периода экономического чуда Китая можно считать 2010 год, когда последний раз прирост реального ВВП измерялся двузначным числом (он составил 10,6%). Таким образом, не будет натяжкой утверждение, что продолжительность китайского экономического чуда составляет примерно три десятилетия. Что существенно больше продолжительности «экономических чудес» Германии, Японии и Южной Кореи. В прошлом десятилетии годовые приросты ВВП Китая составляли от 6 до 8%). Элементарная логика позволяет прийти к выводу, что никакая экономика не может бесконечно долго иметь темпы прироста, измеряемые двузначными числами.
На рубеже прошлого и нынешнего десятилетия стали появляться признаки того, что Китай вступает в новую фазу – экономической нестабильности. Называется целый ряд внешних причин и факторов дестабилизации китайской экономики: обострение американо-китайских торгово-экономических отношений (инициированное президентом Трампом), так называемая «пандемия ковида» (массовые локдауны в китайской экономике в 2021 году), усиление международной напряженности вокруг Тайваня, поддержка Пекином российской СВО на Украине и др.
Но есть причины и внутреннего порядка. Хотя государственно-партийное руководство страны постоянно заявляет, что в Поднебесной строится «социализм с китайской спецификой», однако непредвзятое изучение ее «экономического базиса» приводит к иному выводу. Общественно-экономическое устройство Китая можно назвать «государственным капитализмом». В результате сложилась очень неустойчивая конструкция общественно-экономической формации (ОЭФ) Китая: экономический базис – капиталистический, а политическая надстройка – социалистическая (или, по крайней мере, декларирующая социализм). Из-за этой неустойчивости ОЭФ возникает и усиливается неустойчивость экономики. Из-за нее также возникает непоследовательность и противоречивость экономической политики китайского руководства.
Чтобы не быть голословным, приведу свежие данные Национального бюро статистики Китая, в том числе цифры по итогам августа 2024 года. Рост инвестиций в основной капитал на фоне неясных перспектив спроса в августе замедлился до 3,4% с 3,6% в июле. Безработица в Китае в августе выросла до 5,3% — это максимум с февраля 2024 года (в июле — 5,2%, в июне — 5,0%).
Четыре месяца подряд (май – август) наблюдается замедление темпов роста промышленного производства. До этого такой затяжной период торможения наблюдался осенью 2021 года. Тогда это объяснялось таким форс-мажором, как ковид и локдауны. Теперь экономическое торможение на форс-мажоры не спишешь. Оно обусловлено формировавшимися на протяжении длительного периода капиталистического развития Китая диспропорциями. Китайские СМИ говорят, что, мол, падает спрос, что, в свою очередь, сдерживает инвестиции и рост производства. В советских учебниках по политической экономии капитализма давалось более развернутое и откровенное описание сложившейся в китайской экономике ситуации: противоречие между производством и ограниченным платежеспособным спросом, которое неизбежно ведет к экономическому кризису. Дисбаланс между производством и платежеспособным спросом равен прибавочной стоимости, создаваемой наемным работником и присваиваемой работодателем. Кстати, председатель КНР и генеральный секретарь КПК Си Цзиньпин неплохо знает марксистскую политэкономию и хорошо чувствует обозначенное выше противоречие капиталистического способа производства. Но его возможности как главного лица в политической надстройке по обузданию капиталистического базиса Китая весьма ограничены.
Долгие годы китайское руководство поощряло такой способ сглаживания (правильнее сказать: маскировки) обозначенного выше дисбаланса национальной экономики, как кредиты и займы. Как для населения, так и для бизнеса. В результате в Поднебесной стремительно стали расти долги. Согласно оценкам МВФ, Всемирного банка, ОЭСР, суммарная величина долгов всех секторов китайской экономики (сектор государственного управления, сектор банков, сектор нефинансовых корпораций, сектор домашних хозяйств) он уже превысил 300% ВВП Поднебесной. Китай по этому показателю находится на уровне США и стран еврозоны. Но надо иметь в виду, что в официальные оценки не включается задолженность, возникающая в результате кредитования экономики «теневым банкингом». А он в Китае получил особый размах. И эксперты считают, что реальный уровень задолженности китайской экономики вдвое больше официальных цифр, т. е. где-то в районе 600% ВВП.
Руководство КНР поставило задачу на нынешний год добиться прироста ВВП в 5 процентов. Но с учетом статистики за восемь месяцев эксперты весьма скептически оценивают возможность достижения этого целевого показателя. Вот и Международный валютный фонд дает прогноз прироста ВВП Китая за 2024 год лишь в 4,6%. МВФ хорошо чувствует слабости китайской экономики, а потому его прогнозы по приросту ВВП на последующие годы еще более сдержанные (%): 2025 г. – 4,1; 2026 г. – 3,8; 2027 г. – 3,6; 2028 г. – 3,4; 2029 г. – 3,3.
В текущем десятилетии на арену выходят другие локомотивы мировой экономики. Прежде всего, Индия, которая опережает Китай по темпам прироста ВВП (по итогам 2024 года, согласно прогнозам МВФ, он должен составить 6,8%). Также Вьетнам (прогноз прироста ВВП в 2024 году – 5,8%); Индонезия (5,0%).
Слабости китайской экономики чувствует не только Международный валютный фонд, но также международные инвесторы. До недавнего времени Поднебесная была «магнитом», который притягивал к себе капиталы со всего мира. Другое дело, что Пекин очень жестко контролировал приток иностранного капитала, опасаясь, что нерезиденты могут поставить скупить китайскую экономику и лишить Поднебесную ее суверенитета. Многие отрасли китайской экономики были полностью закрыты для иностранцев, в других были серьезные ограничения, по сути, иностранцы могли быть лишь миноритарными инвесторами.
В 2016 году Национальная комиссия по развитию и реформам (НКРР) КНР опубликовала так называемый «негативный список» отраслей, доступ к которым ограничен или строго закрыт для иностранных, а в некоторых случаях и для местных инвесторов. Нормы списка действовали в четырех регионах: Шанхае, Гуандуне, Тяньцзине, Фуцзяне.
В 2018 году список был обновлён, а его действие распространялось уже на весь материковый Китай. В «негативный список» вошел 151 сектор экономики. К четырем секторам доступ строго запрещен. Для доступа к остальным 147 отраслям, таким как добыча полезных ископаемых, сельское хозяйство и обрабатывающая промышленность, есть различные ограничения и главное требование – необходимо получить одобрение китайского правительства. Те отрасли, которые в список не вошли, открыты для иностранных инвестиций, при этом никаких преференций иностранный бизнес по сравнению с местным не имеет.
Между прочим, Пекин добивался от МВФ придания китайскому юаню статуса резервной валюты. А Фонд в качестве условия выдвигал требование к Пекину, чтобы тот ввел полную конвертируемость юаня. Что, по сути, означало бы снятие барьеров для иностранных инвесторов. Но Пекин умудрился получить для юаня статус резервной валюты без введения полной конвертируемости китайской валюты.
И тем не менее иностранный капитал искал и находил ниши для своего приложения в китайской экономике. В целом по всем трем видам иностранных инвестиций (прямые, портфельные и прочие) чистый приток иностранного капитала в Китай в 2018-2019 гг. составил 0,8 трлн долл. В 2020-2021 гг. (так называемые «ковидные годы») он резко увеличился до 1,3 трлн долл. А вот 2022-2023 гг. чистый приток иностранного капитала составил символическую величину в 6 млрд долл. Для гигантской экономики Китая это величина в пределах статистической погрешности. Иначе говоря, приток капитала стал уравновешиваться его оттоком. Причем во второй половине прошлого года уже отток существенно стал превышать приток. Объем китайских исходящих инвестиций также достиг рекордного уровня: во втором квартале 2024 г. компании отправили за рубеж 71 млрд долларов США, что на 80% больше, чем 39 млрд долларов США за аналогичный период прошлого года. Чистый отток капитала вырос примерно до 75 млрд долл. в сентябре этого года, что является максимальным показателем с конца 2016 года.
Тенденция ускоряющегося исхода капитала может быть объяснена прежде всего опасениями иностранных инвесторов, что ситуация в китайской экономике будет ухудшаться. Прежде всего, они опасаются "жесткой посадки" из-за лопнувших финансовых "пузырей", остановки экономического роста или даже его ухода в отрицательную зону.
Летом прошлого года власти Китая предприняли попытку остановить отток иностранного капитала из страны. Речь идет об амбициозном плане из 24 пунктов, который был одобрен Госсоветом Китая и опубликован в августе 2023 г. Суть плана – создание дополнительных преференций, отмена некоторых ранее существовавших ограничений для иностранных инвесторов. Но, увы, эффективность плана оказалась почти нулевой. Наблюдается значительный рост инвестиций государственных фондов для поддержки падающего фондового рынка. Народный банк Китая в прошлом месяце снизил ключевую ставку, правда, очень осторожно – на 10 процентных пунктов (до 3,45%).
Эксперты, следящие за финансовыми рынками Китая, чтобы сильно не пугать публику, говорят, что «пузыри» на фондовых биржах не «лопаются», а лишь «сдуваются». В целом с момента достижения пика в 2021 году рыночная стоимость китайских и гонконгских акций потеряла около 6,8 трлн долл. Результатом стал отток средств с фондовых рынков страны.
Но куда им бежать в Китае? Особенно некуда. Поэтому капитал (и иностранный, и китайский) стремится за пределы Поднебесной. Бегут в США, бегут в новые быстро растущие экономики (Индия, Индонезия, Вьетнам и др.). Некоторые сразу исчезают в офшорных юрисдикциях. «Входящих» инвестиций стало в разы меньше, чем «исходящих». В 2024 году иностранные инвестиции в китайскую экономику упали до уровня конца 90-х! Никогда еще в XXI веке они не были столь низкими.
К тому же, как поясняют эксперты, речь часто идет не о притоке «свежего» капитала в Китай, а о реинвестициях за счет прибыли уже имеющихся в китайской экономике иностранных активов. Иностранных инвесторов-«новичков» на китайском рынке сегодня почти нет. Тут срабатывает страх не только перед возможным экономическим кризисом, но также перед американскими репрессиями. «Новички» опасаются попасть в жернова вторичных санкций Вашингтона.
И вот новость из Китая: власти страны с 1 ноября 2024 года сократят список ограничений для иностранных инвестиций. В частности, будет обнулен перечень запретных пунктов на вложение зарубежных средств в производственный сектор. Это очень серьёзный шаг, на который китайское руководство долго не решалось. Видимо, ситуация в экономике Поднебесной действительно критическая. Пекину сегодня приходится выбирать между плохим и совсем плохим. А именно – между угрозой экономической рецессии и угрозой утраты национального суверенитета в сфере экономики. И, кажется, они не устранили, а лишь отсрочили первую угрозу и одновременно сделали более реальной вторую.
#ВалентинКатасонов
Следующая публикация
Комментарии 2