Предыдущая публикация
"Меня тут не ждали?
Вам же хуже"
Глава 42 КОНЕЦ второй части
***
- Кец! Кец-кец! — откуда-то издалека донесся глухой голос. — Ткеал циву! — громкий выкрик резанул по ушам. — Кец! Текал цикта выкце! — кричал и причитал кто-то надо мной, безбожно тряся за плечи и хлопая по щекам. Сил шевелиться не было совершенно, я только и смог, что вяло мотнуть головой, уходя от ударов. Сознание, не выдержав подобной встряски, медленно, но верно возвращалось.
Сквозь туман и вату, забившую черепушку, я чувствовал чьи-то жесткие пальцы, что больно сжимали бока. Пришло осознание, что меня зачем-то приподняли и перевернули на живот, укладывая кому-то на колени. Какое-то смутное воспоминание мелькнуло перед глазами, и я неуклюже заёрзал. Прохладная ладонь легла на поясницу, удерживая на месте. Я устало повис вниз головой, пытаясь собраться с мыслями и прочим ливером. Но мысли тоже устали и явно забастовали, потому как на собрание ни одна не явилась. Только звездочки кружились перед глазами, складываясь в какие-то похабные картинки. Я даже засмотрелся. Дышать у меня почему-то не получалось, да я и не пытался особо, блаженно погружаясь обратно в сонную черноту. Навязчивые крики сменились глухим бормотанием, убаюкивая.
И вдруг меня ни с того ни с сего лупцанули по спине между лопаток. А потом ещё и ещё. Из горла хлынула соленая вода, я закашлялся, сгибаясь пополам, и свалился кулем на пол. Гулко кашляя, я жадно хватал ртом воздух, словно пытаясь надышаться про запас. Липкий дурман смерти отступил, и, внезапно осознав это, я хрипло рассмеялся, запрокинув голову и подставляя лицо холодному дождю. Живой, слава тебе, Господи! И плевать, что глаза дерёт, словно рядом лук режут, легкие и горло печёт огнем, а в голове – жуткая какофония и карусель. Да что там «в голове», мне казалось, что весь мир сошел с ума, и я то взлетаю, то падаю обратно, то верчусь, как в водовороте. Но я был счастлив. Я жив!
Не успел я немного отдышаться, как внезапно скрутило живот. Меня подхватили подмышки, перекинули через какую-то палку и, пока я избавлялся от воды, придерживали за пояс. Проблевавшись, я попытался выпрямиться, но мир снова покачнулся, и я чуть не рухнул на пол. Крепкие руки помогли усесться, в губы ткнулось узкое горлышко. Слепо сделав пару глотков горького пойла, я отстранился, благодарно улыбнувшись. В бедной головушке уже не так звенело, но глаза категорически не открывались, ресницы словно слиплись. С этим надо было что-то делать. Со стоном сжав переносицу, я сильно зажмурился и осторожно проморгался, разгоняя противные черные мушки.
- Какого... — прохрипел, ошеломленно уставившись на стену пенящейся воды, воткнутой под странным углом в черное небо, по которому клубились синюшно-чернильные тучи, раздираемые молниями. Это было нечто. Передо мной разворачивалось невероятное представление. Вот мир снова плавно наклонился, и стена воды сменилась чернотой безумного неба. Нервно оглядевшись, я рассмеялся, запоздало сложив воедино всю картину происходящего: оказывается, это не у меня внутри всё вертится, а шторм всё ещё бушует на море, и это не мир сейчас наклонился, а лодка, в которой я очнулся, скатилась с огромной волны и вновь взлетела вверх.
- Цой-ите, цой-ите, — меня успокаивающе погладили по руке. Я испуганно шарахнулся в сторону от незамеченного мной незнакомого мужчины и больно ударился боком. Незнакомец осторожно придержал меня, усаживая обратно, и что-то успокаивающе прощелкал на непонятном языке. За его спиной маячил тенью ещё один. Они тревожно всматривались в мое лицо, почти невесомо касались запястья прохладными пальцами, шевелили губами, что-то шепча. Вспышки молний причудливо вычерчивали их темные силуэты, капли дождя брызгами разбивались о замершие плечи, мокрые волосы странными змеями лежали на плечах, глаза по-кошачьи сверкали в темноте.
- Спасибо, — опомнившись, прохрипел я, вяло ворочая языком, и снова зашелся болезненным кашлем. — Спасибо, — повторил по-лидански, устало прикрывая глаза.
- Не стоит, — отозвался незнакомец и, улыбнувшись, положил руку мне на грудь. Внезапно прижгло горячим, и дышать сразу стало намного легче. — Хорошо? — заглянул мне в глаза, я кивнул, вздохнув полной грудью.
- Спасибо, уже лучше, — глухо поблагодарил, сжав ему руку. Мужчина, потрепав меня по плечу, подвинул в сторону какие-то высокие плетеные корзины, накрытые крышками, помог мне улечься на бок и выпрямить ноги.
- Вот, лежи тут. Чудо просто, что Кецито уговорил меня выйти нынче ночью в море, так бы ты и утоп... Как же ты так оплошал-то?
- Не знаю... Не помню... — пробормотал, зябко дрожа всем телом. Всё болело, словно меня в центрифуге раскрутили, а потом катком прошлись раз этак пять, если не десять. Лодка в очередной раз взлетела на чуть светящийся гребень волны, вода плеснула через борт. По сравнению с ледяным дождем она показалась мне теплой, почти горячей, даже мелькнула мысль, что хорошо бы снова забраться в воду, чтобы согреться. Потому как продрог я не на шутку, ещё немного — и воспаление легких схлопочу. К тому же меня жутко клонило в сон, но я упрямо держался.
- Всё-всё, молчи. Всё вспомнишь, как отдохнешь. Живой, а это самое главное! А к рассвету на берег вернемся, твоих поищем, — мужчина похлопал меня по плечу. Кивнув и сказав пару слов своему напарнику, что молча уселся на нос лодки, он достал из закутка под лавочкой сверток. Сверток оказался широченным плащом, и меня укутали в него по самый нос. Плащ был кожаным, мягким и теплым и приятно пах какой-то травой. А самое главное — он был сухим и не пропускал воду, отлично защищая от морских брызг и ливня. Блаженно вздохнув, я, пробормотав слова благодарности, растянулся во весь рост, прижимая руки к бокам, чтобы им не мешать. Лежать на дне их лодочки было не слишком удобно, в спину врезались какие-то веревки, но я и не думал жаловаться, потому как это – однозначно лучше, чем комфортно любоваться подводными красотами.
Спать хотелось неимоверно, но я боялся, что снова буду тонуть и проснусь в воде. А потому упрямо лупал глазами, вглядываясь в буйство стихии. Это было фантастическое зрелище. Я думал, что ночью, да ещё и в шторм, должно быть темно, как в брюхе у дракона, но гребешки волн светились голубоватым огнем, от капель дождя по воде расходились фосфоресцирующие фиолетовые круги, какие-то мерцающие белым небольшие шарики медленно летали в метре над водой. Светились желто-зеленым высокие края лодки, а над кормой и носом потрескивали заряды. Молнии, то и дело бьющие с небес, слепили глаза, но я не мог насмотреться. Происходящее казалось продолжением моего сна. Бушующее море, молнии, рассекающие ночное безумие, шквальный ветер, бросающий брызги в лицо… И посреди этой вакханалии, как ни в чём не бывало, двое храбрецов бесстрашно гребут, налегая на весла, словно не замечая беснующегося моря и шквального ветра.
Я, пользуясь тем, что они заняты, принялся нагло разглядывать своих спасителей. Мужчины, вернее даже будет сказать, парни, волею судьбы или моей безумной удачи оказавшиеся рядом, были одинаково загорелыми, высокими, худощавыми, даже жилистыми. Из одежды на них были только узкие светлые штаны, обрезанные у колен. Светлые длинные волосы сваляны в какое-то подобие дредов. На загорелой коже предплечья белой краской выведены непонятные геометрические узоры. Сама лодка была длинной, метра четыре, и узкой – я локтями мог упереться в борта. На носу и корме — широкие настилы, по центру — широкая поперечная скамья, под которую меня и положили. Один из парней, тот, что говорил со мной, сидел в центре, названный Кецито — на носу, и грёб спиной вперед.
Лодка снова слетела вниз, и мужчины расслабились.
- Вот, попей еще, это полезно. Тебе надо, — парень протянул мне фляжку. — Ты счастливый родился, — улыбнулся он. — Ты не успел воды надышаться, внутри воздух остался, ты сверху плавал. Мы тебя увидели, Кецито за тебя подышал, ты и очнулся.
- Спасибо, — кивнув, я сделал глоток. Я не мог найти слов, чтобы выразить им свою благодарность. Горло продрала уже знакомая горечь. — У-у-ух... Что за забористая херня, — невольно поморщился под смешки моих спасителей. Пойло и впрямь было убойным, зато в голове наконец-то окончательно прояснилось, мешанина развеялась. Даже кровь, казалось, побежала быстрее и меня бросило в жар.
- Пожалуйста, — хохотнув, парень забрал фляжку и, подмигнув мне, хлебнул, крякнул, поморщился и передал другу. — Полезно, согреешься! — пообещал мне.
- Уже, — усмехнулся я, укладываясь поудобнее и накрываясь плащом с головой, оставляя снаружи лишь кончик носа. Лежа в тепле посреди утлой лодчонки, я наконец-то осознал, что жив и почти здоров. Как наяву увидел прошлый вечер и мужей, что целовали перед сном. Картинки произошедшего одна за другой мелькали перед глазами. И дурной сон, и пробуждение в море, и безумный страх утонуть, и бешеную надежду на спасение... Подумать только, это было всего лишь пару часов назад! Жгучей волной накатили отчаяние и страх за своих родных, и я едва сдержал скулеж, зажмурившись и свернувшись клубком. Надо, надо верить, что с ними всё хорошо, всё в порядке, что ещё немного, только лишь гроза пройдёт — и я увижу своих родных. Ведь удача на моей стороне. Но всё равно меня нехило колотило.
Постаравшись успокоиться, я выполз из-под скамьи и, снова закутавшись в плащ, уселся, оперевшесь спиной о борт. Странное пойло разогрело кровь и я уже не трясся, как лист на ветру. Выжав косу, я перекинул её на грудь и принялся наблюдать за парнями, сосредоточенно гребущими вперед.
Вдруг Кецито что-то гортанно воскликнул, указывая рукой куда-то в глубину, бросил весла, оставив их болтаться в петлях, и свечкой сиганул за борт. Другой, белозубо улыбнувшись, осторожно перешагнул через меня и достал корзину. Поставив её на широкую скамью, он замер, напряженно вглядываясь в черные воды. Ветер трепал его волосы, извивающиеся, словно змеи, отчего-то светились узоры на темной коже. Я невольно засмотрелся: он казался каким-то нереальным, волшебным.
Заметив ныряльщика, парень резко дернулся вперед всем корпусом, перевалившись через борт. Через мгновение он выпрямился и, уперевшись одной рукой в бортик, вытащил Кецито, крепко держа его другой рукой за длинные волосы. Однако парень против такого обращения со своей шевелюрой ничуть не возражал, словно это проделывалось не в первый раз. И как только его приподняли выше уровня бортика, он выставил немного вперед скрещенные на груди руки и уперся локтями в бортик лодки. Оставшийся на лодке шустро подставил корзину, и Кецито разжал руки. В корзину плюхнулось что-то большое и скользкое, фосфорецирующее в темноте. Тем временем первый вцепился за пояс брюк Кецито и одним рывком перетащил его в лодку, уронив на меня. Я невольно охнул: парень оказался тяжеленным. Смущенно глянув на меня, он уперся руками о борта и осторожно поднялся на колени, стараясь не толкаться. И задорно улыбнулся, подмигнув мне. Я лишь напряженно усмехнулся и покачал головой, чувствуя себя каким-то столетним дедом.
Выпрямившись, Кецито на пару мгновений замер напротив друга. Я уж было испугался, что он что-то не так сделал, как вдруг парни безумно заулыбались и, радостно заорав, бросились обниматься, хлопая друг друга по спинам. Наобнимавшись, они, возбужденно переговариваясь, осторожно накрыли крышкой корзину с уловом и поставили её под настил на корме. Я, не очень врубаясь в причины их праздника, старался не шевелиться. У меня так и не включилась пока соображалка, и я решил не париться, тихонько лежать и не отсвечивать. Даст бог, за борт не выкинут, шторм когда-нибудь закончится, и мы куда-нибудь приплывем.
- Это цуцерке! Понимаешь? Цуцерке! — радостно просветил меня парень, плюхнувшись на своё место по центру. — Небывалая удача! Да ещё и такой большой!
- Здорово, — хрипло пробормотал я, натужно улыбаясь.
- Ой, забыл я насовсем! – он подпрыгнул на месте, встряхнул дредами. – Меня Цкуаве звать. Брат – Кецито. Я знаю твой язык, брат — нет.
- Приятно познакомиться. Я Ниэл, — приподнявшись, протянул ему руку. Тот удивленно глянул на неё и как-то осторожно пожал. — Что-то не так? — удивился я немного, укутываясь обратно в безразмерный плащ.
- Эм... — Цкуаве почесал скулу. — Ну, ты же цувыес... Этот, как его... Господин, вот. А я рыбак лишь. Не положено.
- Пф, не положено... Фигня какая. Ты и твой брат – мои спасители, и я вам очень благодарен. Если бы не вы... — я покачал головой. — Я ваш должник.
- Не должник! Ты — наша удача! — деловито возразил Цкуаве. И восторженно затрещал, размахивая руками: — Мы поймали цуцерке! Первую за ночь! И такую большую! У-у-у! Всю ночь – ни одной и рядом не было, а тут сразу – и попалась!
Я рассмеялся, расслабляясь. Мне не верилось до конца, что всё происходящее – не очередной страшный сон, но, кажется, начинал верить, что всё закончится хорошо. Даже в этом сне.
- Ну, тогда желаю поймать вам еще с сотню ваших цуцерок! – пожелал от души.
- Не-е, нам сотню не надо, — серьезно покачал головой парень. — У нас только три корзины осталось, две уже полные, уцкелей наловили. Не выпускать же.
Я лишь хрюкнул: вот кто шуток совершенно не понимает.
Кецито, сидевший на корме, вдруг смешно выпучил глаза и замахал руками, указывая куда-то за борт, хватая ртом воздух, как рыба. Цкуаве вскочил на ноги и так же выпучил глаза, вглядываясь в воду.
- А-а-а! — заорал он, подталкивая брата в спину. — Ткуецыш цуцерке тукай! Цеку! Цеку!!
- Что там? — поинтересовался я, осторожно усаживаясь ближе к борту и кутаясь в плащ. Благодаря заботе братьев я отогрелся и чувствовал себя намного лучше, хоть горло и лёгкие ещё драло огнём. Крепко ухватившись пальцами за высокий бортик лодки, я немного перевесился наружу, пытаясь посмотреть на волнующееся море. Шторм утихал, ливень сменился легким дождиком, волны были не такими высокими, среди чернильных туч проглядывали звезды. А рядом с лодкой светилась вода. Вернее, светилась не сама вода, а кто-то в ней, подплывший к самой поверхности. Кто-то, похожий то ли на осьминогов, то ли на кальмаров — черт их разберет, я в биологии полный профан, главное, что у этих полупрозрачных светящихся существ были щупальца. — Что это такое? — прошептал я, во все глаза глядя на странных созданий.
- Цуцерке-е... — простонал Цкуаве, заламывая руки.
- А чего не ловите? Вы же за ними приплыли?
- Нет... — расстроенно покачал он головой. — Они услышат наше круцти... эм, прыжок, погружение, и уплывут. Они быстро плавают. Когда один — можно подкрасться, быстро нырнуть и – оць! Поймать! А тут их много, они видят со всех сторон.
- Да? Жаль... — вздохнул я с сожалением. Как бы мне хотелось, чтобы у братьев получилось наловить этих цуцерок. Вкусные, наверное. Мне, к примеру, суп с осьминогами очень нравился.
Братья, не решаясь нырнуть, с горестными лицами смотрели на море, тихонько причитая. Как говорится, видит око, да зуб неймет.
Пригладив мокрые волосы, я решил пересесть обратно. Но в этот момент лодка сильно качнулась, и я, неловко повернувшись, больно ударился подмышкой о бортик, одна рука соскользнула в воду. Проворчав нечто нелестное про свою неимоверную ловкость, я прижался грудью к борту и попытался сесть поровней, осторожно пошевелив в воде пальцами немного онемевшей от удара руки. И нервно взвизгнул, когда меня коснулось что-то прохладное.
- И-и-и-ить! Мать-мать-мать!!! — завопил я, дергая руку на себя и заваливаясь боком на дно лодки. На меня сверху шлепнулось что-то мокрое и холодное. И снова обвилось вокруг запястья.
Я отважно распахнул глаза и нервно рассмеялся: оказалось, одна из тех цуцерок, на которые пускали слюни братья, решила со мной не расставаться.
- О-о-о! — восхищенно выдохнули парни.
- Корзину давайте сюда... — буркнул я, пытаясь содрать с себя склизкую пакость. Да, в вареном виде это наверняка жуть как вкусно, но даже держать в руках этот шевелящийся клубок было очень неприятно.
Бережно сняв с меня осьминожку, Цкуаве отправил её к своей подружке в корзину. Кецито с видом победителя торжественно опустил крышку.
Полюбовавшись с минуту на корзину с уловом, братья снова радостно завопили и кинулись обниматься. Разлепившись, они дружненько обернулись, сияя от счастья, и вылупились на меня, сделав умильно-просящие мордочки.
- Ниэ-э-эл, а Ниэл, — искренне разулыбался Цкуаве, усевшись на корточки и погладив меня по коленке, — ты такой красивый и ловкий, самый удачливый из рыбаков, самый невероятный счастливчик!
- Ну-ну, расскажи-ка давай мне о моих достоинствах, — с усмешкой покачал я головой, поправляя свалившийся с плеча плащ. Очередная адреналиновая встряска от встречи с цуцеркой сменялась усталостью, наваливающейся тяжеленной плитой, и мне безумно хотелось завалиться в какое-нибудь сухое и теплое местечко.
- Ниэл, а давай ещё раз ручки свои опусти в воду, а? — умильно задрал брови парень, просительно склонив голову, отчего мокрые дреды встопорщились под странным углом.
- Ага, а они мне руку и откусят... — проворчал я, скрывая улыбку.
- Нет, ты что! Не бойся! — усиленно замахал Цкуаве руками. — У них рот маленький очень, вот такой! — он показал на пальцах. — Это совсем-совсем не опасно! Они мелких рачков едят. И всё.
- Ладно, — я лишь усмехнулся, понимая, что они не отстанут. Да и как не помочь своим спасителям, тем более, мне это совершенно ничего не будет стоить.
Неуклюже придвинувшись в борту, снова опустил руку в воду. Она оказалась теплой, как парное молоко, а эти смешные цуцерки, тут же обвившие кисть, были прохладными. Стараясь резко не дергать, я вытащил руку. Одна осьминожка не удержалась и плюхнулась обратно, но парочка перекочевала в корзину.
- Хватит? — вопросительно глянул на них. Братья душераздирающе вздохнули, преданно пожирая меня глазами, и сложили руки на груди в молитвенном жесте. — Эх вы, ещё одни любители селедок на мою голову. Неужели настолько вкусные? — насмешливо поинтересовался, снова опуская руку в море.
- Они очень-очень-очень вкусные! — усиленно закивал головой Цкуаве, оперативно подставляя корзинку под следующую партию цуцерок.
- Ну, так ловили бы в другое время, зачем ночью-то полезли, да ещё и в шторм? Нет, я счастлив, что вы этой ночью решили порыбачить, но всё же интересно.
- Они далеко под водой... нет, правильно — глубоко. Да, глубоко живут. И всплывают только когда шторм. А ночью их хорошо видно в тёмной воде.
- Так что же не ловите сетью? Это же просто! Сразу много попалось бы!
- Нет-нет! – испуганно замахал он руками. – Это плохо! И недостойно! Гадко-гадко!
- Почему? – удивился я.
- Сети их режут! И они умирают. И море не поет! И не светится жизнь!
- Оу. Ясно! – я воспитанно покивал головой. Про поющее море я не понял, но в их заморочки лезть не собирался. Гадко так гадко. – Получается, их надо только руками ловить?
- Да! – Цкуаве усиленно закивал. – Это доблесть и ловкость, удача и слава!
- И вы не боитесь утонуть?
- Утонуть? — удивленно посмотрел на меня парень. — А-а, понял. Нет, мы же кцуареси, мы живём морем. Мы дышим под водой.
- Но всё равно... Ночью в море? Это же опасно...
- Нет, не опасно. Наши лодки... Э-э... – Цкуаве задумчиво почесал висок. – Лодки заговорили, чтобы они не переворачивались. Они всегда на плаву, даже в сильный шторм. А чтобы лодка не разбилась ночью о скалы, уходим далеко в море.
- Ясно всё, спасибо, разъяснил, — кивнул я. — Этого достаточно? — спросил, отряхивая руку над наполненной третьей корзиной.
- Цек! Да! – радостно закивал Кецито и облизнулся, заглянув в корзину.
- Они не подавятся в тесноте?
- Нет, — мотнул головой Цкуаве. — Мы их накроем и опустим в воду. И поплывём домой. На рассвете, как и хотели, вернемся. Твоих позовем.
- Хорошо... Спасибо... — устало выдохнул я, растянувшись на дне лодчонки и прикрывая глаза. Спать хотелось неимоверно.
- Ты отдыхай. Ты хороший. Ты удача, — улыбнулся Цкуаве, поправляя мне плащ.
- Да уж, повезло так повезло, — фыркнул я, усаживаясь обратно. — А вы не замерзнете?
- А? — обернулся Цкуаве, — Нет, не переживай. Нам тепло. Плащ — это крыша, когда далеко плывем.
- Ясно... Спасибо... — поблагодарил я еще раз. Хотя разве можно словами передать всю глубину моей благодарности? Если бы не они, всплыл бы я где-нибудь, синенький и пухленький. Или не всплыл бы. Бе-е...
Опасаясь, что отрублюсь, если приму более-менее удобную позу, я неуклюже прислонился к борту, намереваясь бодрствовать до самого берега.
Братья, закончив с делами, расселись по своим местам.
- Как же ты умудрился за борт свалиться? — шутливо подтолкнул меня Цкуаве, мерно работая веслами. — Да ещё и в таком виде, м?
- Не знаю... — хмуро пробормотал, глядя на практически успокоившееся море. Горизонт светлел, тонкой ниткой чернел берег. — Я спал, а потом вдруг проснулся посреди моря...
- И ничего не заметил? – удивился он. Я лишь покачал головой. Эх, знал бы он, как удивился я, когда проснулся...
- Нет, говорю же, спал, — отвернулся от них, уткнувшись лбом в согнутые колени.
Я отчаянно не хотел ни о чем думать, гоня от себя мрачные мысли. Но перед глазами всё равно вставали картинки из моего сна-дурмана, на которые я сперва не обратил внимания: необычно бледные мужья, спящие вповалку в нашей каюте, странные тени под их глазами, темный коридор яхты, резко очерченный светом контур распахнутой двери, ведущей на палубу. Большого ума не надо, чтобы понять: меня кто-то звал, и я, как телок неразумный, послушно повелся. И сижу теперь один-одинешенек посреди моря в рыбацкой лодчонке, в одних мокрых труселях, без документов и прочего. Из ценного имущества — только серьга-блокиратор в ухе да Искра в пупке, но это богатство другие не видят. Что делать и куда бежать — даже не представлял. А ещё я безумно боялся, что с моими родными и любимыми что-то плохое случилось, неспроста же они мне такими белыми привиделись. А усугубляло все тот факт, что я их не чувствовал, совершенно, словно отрезало.
- Ты куда плыл? — вдруг спросил Цкуаве, сверкая в ночи любопытными глазами.
- На Жеарси... — пробормотал, выныривая из мрачных раздумий.
- О, на огненный остров дракона?
- Огненный остров? — я удивленно на него посмотрел, оживляясь. — А почему огненный? Ш... Муж сказал, что острова давно остыли.
- Муж? — зацепился за слово парень и процокал что-то брату.
- О-о-о-о... — благоговейно выдохнул тот.
- Так ты муж дракона?
- Эм... — я нервно глянул на них, они лишь влюбленно-восторженно на меня пялились. — Ну да, муж, – осторожно кивнул.
- Ох, муж! Подумай только, Кецито! Мы помогли мужу дракона! Это же... Это же... У-у-у-уй! — он довольно зажмурился. — А ты нас познакомишь? Ну, пожалуйста-пожалуйста! Всегда мечтал встретить дракона! Они же такие! Такие! Красивые! И большие! И сильные! И-и-и, Люкца мне не поверит!
- Познакомлю обязательно! — пообещал я. — Думаю, он сам прилетит, как только к берегу пристанем.
- Спасибо-спасибо-спасибо!!! — закивал головой Цкуаве, как болванчик, я лишь усмехнулся, глядя на его искренний восторг. Как бы мне тоже хотелось, чтобы исполнилось так, как я им обещал.
Следующая публикация
Нет комментариев