Предыдущая публикация
Опасная игра бабули.
29.
Детектив Крейн звонил мне трижды, но, рассматривая фотографии, я поставила телефон на беззвучный режим. Замечаю уведомление только на четвертом вызове, и, когда отвечаю, его голос звучит обеспокоенно.
– Энни, слава богу. Я волновался, что вас нет в доме.
– Настолько, что звонили четыре раза? У меня все прекрасно. Я просто поехала в деревню, повидаться с Роуз.
– В общем, кто-то попытался взломать запертый ящик в кабинете Фрэнсис монтировкой и все разгромил. А Саксона и Эльвы нигде нет.
– Что насчет Оливера?
– Он здесь, сидит в углу, весь издерганный. Время от времени отвечает на звонки разгневанного начальника. Говорит, все утро бродил по саду и висел на телефоне, работая удаленно.
– Так ящик удалось открыть?
– Нет, и тот, кто его взламывал, страшно разозлился и выместил раздражение на библиотеке: окна разбиты, а книги сброшены с полок.
– Саксон, – говорю я.
– Или Арчи Фойл. Чуть раньше он подстригал изгородь. Но я почти уверен, что это Саксон.
– Арчи был со мной, учил меня водить огромную машину тети Фрэнсис.
– А, так вы сели за руль «Роллс-Ройса»? – смеется детектив Крейн.
– Вы сомневаетесь в моих водительских способностях?
– Нет, просто представил вас за рулем такой махины.
– Давайте закончим с оскорблениями и вернемся к тому, почему, по-вашему, Саксон разгромил библиотеку. Я с вами согласна, но мне интересен ход ваших мыслей.
– Судмедэксперты получили результаты по трупу. Они подтвердили, что это Эмили Спарроу и ее застрелили из револьвера, найденного в кармане пальто из сундука. Энни, похоже, моя теория насчет Фрэнсис верна. Думаю, именно она убила свою подругу.
– Вы уверены?
Это не вяжется с записями в дневнике Фрэнсис, но если это она убила Эмили, то должна была нанести в Челси еще один визит.
– Фрэнсис прислали тело пропавшей подруги, и вместо того чтобы обратиться в полицию, она спрятала его в кладовке. Саксон подтвердил, что пальто из сундука принадлежало Фрэнсис, он узнал оленей на пуговицах. И когда он увидел эту связь, то выглядел… сокрушенным. Тот, кто разгромил библиотеку, уделил особое внимание фотографиям Фрэнсис. Саксон в детстве знал Эмили, поэтому был сильно расстроен. Он даже рассказал мне очень интересную историю о своем дяде и старом любовном треугольнике.
– Саксон рассказал это, чтобы сбить вас с толку. Не забывайте, не в его интересах помогать вам раскрыть преступление.
– Как и не в ваших, но вы предоставили мне улики.
– Потому что я прекрасно осознаю свои возможности. И кстати, вспомните дневник Фрэнсис. Не думаю, что это Фрэнсис убила Эмили. Скорее, Уолт или Джон, а то и Форд. Я возвращаюсь в дом, хочу взглянуть на запертый ящик. Головоломка с комбинацией замка никак не выходит у меня из головы, а внутри ящика несомненно лежит что-то очень важное.
– Я почти рядом с деревней, могу вас подобрать. Скажите Арчи, чтобы оставил машину там, где она сейчас. Бет доставит ее обратно к дому. Или Джо, если вы его увидите, он тоже умеет ее водить. Его научил отец много лет назад.
– Я только что видела Джо, но, кажется, он еще работает. Я рада, что с машиной разберется кто-то другой, – сказала я с облегчением. – Не хочу больше ее водить. Она формирует характер, только мой уже сформировался.
Кладу фотоальбом Роуз в рюкзак, а через несколько минут у гостиницы останавливается машина детектива Крейна.
Когда мы возвращаемся в Грейвсдаун-холл, я понимаю, что он не преувеличивал насчет библиотеки – она перевернута вверх дном. Но кто-то громил ее очень прицельно – разбиты все фотографии Фрэнсис, а ее лицо исцарапано. Этот человек был совершенно не в себе – очень похоже на поведение убийцы.
Я снова и снова возвращаюсь к несуразной теории детектива насчет Саксона. Что, если он узнал об условиях завещания тети Фрэнсис, убил ее и подставил кого-то другого, чтобы «раскрыть» убийство? Идеальный план, чтобы получить наследство и ничего не оставлять на волю случая.
– Мне кажется… Мне кажется, полиция должна начать поиски Саксона, – медленно произношу я. – Хотя он может быть где угодно в доме или окрестностях. Он хорошо знает это место. И знает, где можно спрятаться.
– Есть еще одна деталь из отчета по телу Эмили Спарроу, – говорит Крейн. – При ней было два конверта с надписью «Эмили» на каждом. В них куча денег. Тысячи фунтов. Это о чем-нибудь вам говорит?
– Кто-то убил ее и не взял деньги? Из-за ребенка, – шепчу я. Подхожу к меньшей схеме расследования, с фотографией Эмили в центре. – Вот. – Я указываю на линию, ведущую к фотографии моего дедушки Питера. – В какой-то момент тетя Фрэнсис подозревала, что брат убил Эмили, чтобы удочерить ее ребенка. Тетя Фрэнсис боялась, что Эмили передумает, чтобы шантажировать ребенком Форда Грейвсдауна. Ближе к концу дневника есть эпизод, где тетя Фрэнсис идет в дом брата, а он стоит там с новорожденной мамой и говорит, что взял дело в свои руки.
Я смотрю на имя Питера на доске. Его перечеркивает толстая черная линия, выглядящая довольно свежей. Как и на имени Тэнси.
– Фрэнсис их вычеркнула, – заключаю я. – Наверное, она нашла деньги вместе с телом и все поняла.
Детектив Крейн щурится, пытаясь освоить новые сведения.
– Так вы хотите сказать, когда Фрэнсис нашла тело, которое вы прислали ей в сундуке… – При этих словах я морщусь. – Она проверила карманы пальто? И положила деньги обратно?
– Да! И это как ничто другое говорит об ее невиновности, потому что если бы в 1966 году она убила Эмили, то знала бы о содержимом карманов, ведь убийца сунул туда револьвер. И через столько лет тетя Фрэнсис наконец вычеркнула Питера из числа подозреваемых. Она нашла конверты и узнала почерк. Она поняла, что, «взяв дело в свои руки», Питер не причинил Эмили вреда. Он откупился от нее.
Я не озвучиваю другую свою мысль: Эмили не взяла бы деньги, если б знала, что вот-вот заполучит Форда. Зачем брать деньги и отдавать ребенка, ее главную ставку, если она может убедить Форда остаться с ней? Кажется, я уже близка к разгадке.
– Мне надо развеяться и подумать, – говорю я.
– Я провожу вас до комнаты, – отвечает Крейн.
– Не нужно, правда, все хорошо.
Мне просто необходимо чуть больше воздуха, но Крейн топчется рядом как телохранитель.
– Это не игра, Энни. Что бы ни задумала Фрэнсис.
Теперь он выглядит сурово – со скрещенными на груди руками и «голосом следователя», как я это называю. Этот тон как будто намекает: «Не забывайте, что я здесь главный». Вообще-то в какой-то степени мне это даже нравится, поэтому, проигнорировав его слова, я направляюсь в свою комнатку.
– Заприте дверь, – говорит он вдогонку, но я уже бегу вверх по лестнице.
На этот раз записка с угрозой лежит не под подушкой, а прямо на ней.
У меня пересыхает в горле, и, как и в прошлый раз, я нервно заглядываю в шкаф и под кровать – не прячется ли там кто, дожидаясь, пока я закрою дверь. Убедившись, что там пусто, выдыхаю, возвращаюсь к двери и запираю ее.
Бумага такая же – желтоватая, с напечатанным на машинке текстом.
Что ты о себе возомнила, глупая тварь? Ты заслуживаешь только яму в земле. Ты потаскуха и лгунья, и клянусь, я не успокоюсь, пока не сломаю твою цыплячью шею.
Я по-прежнему считаю, что меня не пытаются напугать этими угрозами, но все равно от слов на листке кровь стынет в жилах. Я представляю, как юная тетя Фрэнсис читала их, держа дрожащими руками. А потом вспоминаю разбитые монтировкой шкафы и рассыпанное по всей библиотеке битое стекло.
Насилие, нацеленное на Фрэнсис. Или на память о ней.
Перечитываю записку, мысленно переносясь в 1965 год. «Ты потаскуха и лгунья». Уолт. Это слова Уолта. В дневнике Фрэнсис он сказал, что все должны знать, кто такая Эмили, и назвал ее именно этими словами.
Я вытаскиваю свои многочисленные блокноты и трясущимися руками вываливаю их на кровать, а потом достаю фотоальбом Роуз.
Быстро листаю его в поисках одной конкретной фотографии, которая должна там быть. Пока я переворачиваю страницы, выцветшие снимки шестидесятых сливаются в одно размытое пятно. Вот тетя Фрэнсис в подчеркивающих фигуру блузках, заправленных в хлопковые юбки с узорами. Ее длинные волосы распущены и всегда блестят. Роуз под руку со своим будущим мужем Биллом Лероем. Я смотрю на фотографии, и смутная мысль, что я найду в них ключ к разгадке, потихоньку улетучивается, а руки перестают дрожать. Там только одна фотография Уолта, и он хмуро курит, глядя в камеру, как будто ему не нравится, когда его фотографируют.
Что от того жестокого подростка еще скрывается под личиной усталого и скромного адвоката? Почему тетя Фрэнсис так ему доверяла, что назначила распорядителем завещания, если намек, содержащийся в этой угрозе, так очевиден? Потаскуха и лгунья.
У Уолта есть более-менее четкое алиби на время убийства Фрэнсис, но что, если он действовал не один?
Оливер. Он опоздал на первую встречу в то утро, когда убили тетю Фрэнсис. А если в 1966 году Эмили убил Уолт, Оливер – идеальный сообщник для того, чтобы тайна никогда не вышла наружу. Потому что, если он продаст поместье тети Фрэнсис, это поможет его карьере.
Я касаюсь пальцем фотографии тети Фрэнсис, стоящей с мороженым в руке на морском берегу, и мне так жаль, что я так и не познакомилась с ней. От того, как несправедливо закончилась ее жизнь, у меня сжимается сердце, ведь она всегда хотела лишь одного – чтобы ее воспринимали всерьез.
Похоже, после исчезновения Эмили только Фрэнсис не переставала ее искать все шестьдесят лет, хотя Эмили предавала ее на каждом углу и портила жизнь. Фрэнсис двигалась дальше, по-настоящему заглядывая в будущее, а все вокруг считали ее просто чокнутой. Все, от Эльвы Грейвсдаун до секретарши в полицейском участке, с удовольствием сплетничали о суевериях тети Фрэнсис.
– Будущее, – бормочу я себе под нос. – Ради чего все это? Тетя Фрэнсис дала нам задание, важное для нее. Ей нужно правосудие. Она хотела, чтобы ей поверили, и в письме к завещанию ясно об этом говорится.
Я открываю блокнот с грибами и смотрю на список вопросов, не дающих мне покоя:
Цветы – кто их послал и почему?
Замок – хх-хх-хх, стандартный дисковый замок, который нужно вращать влево и вправо.
Я листаю до страницы, на которой записала предсказание тети Фрэнсис, и вычеркиваю те же предложения, что и она:
«Я вижу в твоем будущем скелет. Когда зажмешь в правой ладони королеву, начнется твое медленное увядание. Остерегайся одинокой птицы, ибо она тебя предаст. И с этого момента едва ли повернешь назад. Но дочери – ключ к правосудию, найди одну нужную и не отпускай от себя. Все указывает на то, что тебя убьют».
К каждой части, которую она посчитала сбывшейся, я добавляю свои соображения.
Скелет = найденный скелет Эмили.
Птица предаст = обман Эмили.
Королева = шахматная фигурка Форда.
Найди нужную дочь = я, потому что отправила тело.
Меня по-прежнему мучает загадка замка, и я размышляю над этим. На такой замок запирался шкафчик в спортзале, куда я ходила, когда мне хватало денег и желания заниматься спортом. Обычно сначала надо покрутить вправо, потом влево на полный оборот, а затем снова вправо. Цифры доходят до сорока по часовой стрелке, ноль и сорок находятся на одном делении. Когда позавчера Саксон вводил даты рождения, он делал все неправильно, повернув диск слишком много раз.
Если б я не дошла до страницы, куда записала предсказание, то ни за что не догадалась бы.
Взгляд останавливается на слове «правой». А затем – «одну».
– Но здесь нет других цифр и слова «влево», – бормочу я.
Тут в голове щелкает, и до меня доходит. Я бегу вниз. На ходу оглядываюсь, чтобы убедиться, что меня никто не преследует.
Я вздрагиваю, когда замечаю на лестнице преграждающего мне путь Оливера. Он не смотрит в телефон – просто стоит, глядя на меня. Я замедляюсь и с каждым шагом все больше осознаю, насколько Оливер выше и сильнее меня. Он одолеет меня за считаные секунды, я и крикнуть не успею. Отгоняю эти мысли и сохраняю спокойное выражение лица.
– Можно пройти? – говорю я, стараясь не показать, что боюсь его, но, похоже, получается не очень.
– Уже добилась успехов? – тихо спрашивает он, не двигаясь с места, и это сильно нервирует.
– Я… хм…
Я откашливаюсь, не зная, что сказать.
Он наклоняется ко мне и понижает голос.
– Дам бесплатный совет, – говорит он. – Не покупайся на маску хорошего парня, которую натянул на себя детектив. Уверен, он уже вытащил из тебя больше информации, чем следовало.
– Что-что?
Подспудный страх сменяется негодованием. Но когда до меня доходит истинный смысл его слов, страх возвращается. Оливер наблюдает за мной. И очень пристально, раз следит за моими разговорами с Крейном.
– Энни? – окликает меня детектив Крейн из коридора, словно я вызвала его своими мыслями.
Окинув меня самодовольным взглядом, Оливер наконец отходит в сторону.
– Все в порядке? – спрашивает детектив, когда я прохожу мимо, направляясь к библиотеке. Он с озабоченным видом следует за мной. – Что происходит? Вы обнаружили что-то важное?
Я игнорирую предупреждение Оливера и решаю рассказать о своих соображениях Крейну. Я напугана и считаю, что лучше поделиться информацией с Крейном и перетянуть детектива на свою сторону, чем пострадать от собственного безрассудства.
– По какой причине люди не воспринимали тетю Фрэнсис всерьез?
Взгляд Крейна останавливается на предсказании, написанном на стене, а я подчеркиваю ручкой нужные буквы.
– Это так глупо, но у себя в комнате я размышляла о замке, как его нужно крутить вправо и влево и все такое. А ведь тетя Фрэнсис на самом деле верила в предсказание. И основывала все свои решения на нем.
Наконец все нужные буквы подчеркнуты.
Я вижу в твоем будущем скелет. Когда зажмешь в ПРАВОй ладони королеву, начнется твое медленное увядание. Остерегайся ОДИНокой птицы, ибо она тебя предаст. И с этого момента еДВА ли повернешь НАЗАД. Но дочери – ключ к ПРАВОсудию, найди ОДНУ нужную и не отпускай от себя. Все указывает на то, что тебя убьют.
– Я так злилась, что в предсказании нет других цифр, – сказала я, слегка запыхавшись. – Но потом заметила «едва» и «назад» и подумала, что это может означать два влево, после того как повернешь до единицы вправо.
– Один, тридцать девять, сорок, – произносит вслух детектив Крейн, вращая диск. Раздается щелчок, и старый замок открывается.
Я радостно вскрикиваю.
– Так, а теперь давайте посмотрим, что именно тетя Фрэнсис припасла для самых догадливых и преданных родственников.
В том месте, где ящик пытались взломать монтировкой, он слегка погнут, поэтому открывается с трудом.
Когда мне наконец удается открыть его, я морщу лоб от удивления. Я надеялась, что найду там выводы тети Фрэнсис о том, кто убил Эмили, а может, даже ее теории о личности собственного потенциального убийцы. Ведь тетя Фрэнсис сама сказала: если б она знала, кто собирается ее убить, то немедленно пошла бы в полицейский участок и сообщила об этом.
Рассматривая содержимое ящика, я понимаю, что его пытался взломать Саксон, потому что там тоже папка с документами. С компроматом на Саксона. Наверное, он знал, что папка лежит именно тут.
Я вытаскиваю папку Саксона. В основном там сделанные тайком фотографии, и не только Саксона, но и Магды. Судя по датам, все сняты за последние несколько месяцев, некоторые совсем недавно.
– Что это? – спрашиваю я, передавая папку детективу Крейну.
Несколько минут он молча перебирает и рассматривает фотографии. А я тем временем снова заглядываю в ящик – нет ли там чего-то еще. Но там только маленькая мамина картина, из первых, которыми она прославилась, хотя эту, похоже, она продавать не собиралась. Видимо, подарила Фрэнсис. У меня чуть не выступают слезы на глазах, ведь это значит, что Фрэнсис бережно хранила мамин подарок, дорожила им.
Я беру у детектива одну фотографию.
– Наркотики из ветеринарной клиники, – заключает он.
– Что?!
– Я знаю, вы в курсе, что в клинику Миюки вломились и украли кучу наркотиков для лошадей.
– Да, но какое отношение к этому имеют фотографии?
– На этой фотографии Саксон передает Магде коробки… – Крейн умолкает, листая написанные от руки заметки. – Здесь Фрэнсис пишет, что Саксон продавал наркотические лекарства из больницы, а Магда доставляла их по разным адресам.
Магда. Я вспоминаю расписание приемов у доктора Овусу и запись тети Фрэнсис на то утро.
– А там есть что-нибудь, касающееся доктора Овусу? – спрашиваю я.
Крейн некоторое время молчит, и мы вместе разглядываем содержимое папки. Некоторые документы напечатаны, и, кажется, не тетей Фрэнсис.
– Похоже, доктор Овусу помогала Фрэнсис расследовать делишки Саксона.
– Это доказывает, что именно Саксон украл лекарства для лошадей?
– Здесь нет его фотографий в клинике, но он передает Магде коробки с опиатами, а это уже противозаконно, хотя и не доказывает, что он убил Фрэнсис. Похоже, тот, кто сделал эти снимки, уже знал всю подноготную его бизнеса, и вместе с заметками Фрэнсис… Если информация правдивая, это серьезное доказательство.
Крейн рассматривает документы с напечатанным текстом.
– Это написал местный частный детектив. Я узнаю его бланк. Мы знакомы, я попрошу его подтвердить все это. Ему можно верить, и я не удивлен, что Фрэнсис наняла именно его.
– Смотрите. – Я протягиваю ему листок. – Это она написала в день смерти. Вот тут.
Я показываю на дату, и у меня сжимается сердце. Я сразу узнаю почерк, который мало изменился со времен дневника, и каждый раз, когда я его вижу, мне кажется, что я хорошо знаю Фрэнсис. Она как будто здесь, рядом.
– Записи Фрэнсис утром в день смерти, – говорит Крейн, быстро просматривая их. – Она посетила доктора Овусу и узнала, что Саксон с помощью Магды добывает опиаты. Похоже, Магда сказала доктору Овусу, что диспетчерская «Скорой» из Литтл-Димбера попросила их получать лекарства из местной клиники, для удобства. Магда даже состряпала письмо из диспетчерской с официальным запросом. Вот, взгляните, – показывает он. – Фрэнсис скопировала его тем утром, когда была у доктора Овусу.
– Почему доктор Овусу немедленно их не сдала? Или хотя бы Магду?
– Может, Фрэнсис не все ей рассказала. Например, просто задала нужные вопросы и поехала домой, чтобы проверить информацию, а потом уже действовать.
У меня в голове опять что-то щелкает. Это такое приятное чувство, пусть даже я еще не вижу конечного результата.
– Саксон приехал на более раннем пароме, верно? – спрашиваю я. – Во время убийства тети Фрэнсис он был в Касл-Нолле. Я видела Магду в кабинете доктора Овусу, когда мне обрабатывали сыпь на руках. Но…
Крейн молчит. Просто вопросительно смотрит на меня, как бы говоря: «Продолжайте». Его взгляд приводит меня в чувство. Я встряхиваю головой, и мое лицо расслабляется. Все это не имеет смысла, слишком много отсутствующих фрагментов. Вспоминаю свой список вопросов без ответов. Пока я трудилась над замком, мне по-прежнему не давали покоя цветы. И убийца Эмили. Мой главный подозреваемый – Уолт, но не мог ли ее убить десятилетний Саксон? Я считала, что убийства связаны, но если Саксон убил Фрэнсис из-за того, что она раскрыла его роль в торговле препаратами… Может быть, в конечном счете Фрэнсис убили из-за ее компромата.
Я решаю оставить фотографии и записи Крейну – а как же иначе, ведь они уличают Саксона в преступлении.
– Я должен отвезти все это в участок, – говорит он. – Пожалуйста, Энни, идите в свою комнату и заприте дверь. Я скоро вернусь, но свяжусь по рации с коллегами, чтобы прислали констебля, пока я занят.
– Ладно.
Детектив поспешно кивает и уходит.
Возвращаюсь в спальню и немедленно запираю дверь на ключ. Но когда я осматриваю комнату, все внутри переворачивается. Я забыла, что надо обязательно носить рюкзак с собой. А я оставила его в комнате, в лихорадочном порыве убежав открывать запертый ящик.
Ноутбук, к которому я почти не прикасалась, с тех пор как приехала, разбит вдребезги, возможно, той же монтировкой, что и шкаф с архивом тети Фрэнсис. Но сильнее всего щемит в груди при виде разорванных на мелкие кусочки блокнотов. Из-за одной оплошности пропали все результаты расследования.
Я кладу ключ на тумбочку у кровати и опускаюсь на колени посреди клочков бумаги. Глупо плакать над разорванным блокнотом с нарисованными на обложке грибами. Я моргаю, делаю глубокий вдох и стараюсь не чувствовать себя такой несчастной. Ведь все записи у меня в голове, страница за страницей.
И тут до меня доходит, что я превратилась в мишень. Убийца тети Фрэнсис без колебаний убьет снова, чтобы сохранить свои тайны.
Меня захлестывают эмоции, и внезапно раздается стук в дверь. Я шарю в поисках оружия – ножа для конвертов, шпильки, чего угодно, и в итоге нахожу перьевую ручку. Снимаю колпачок, держа острое перо наготове. Если б я не была так напугана, то посмеялась бы над нелепой сценой, но вместо этого медленно подхожу к двери.
Поворачиваю ручку в готовности броситься в коридор, но она не поддается. Я смотрю на тумбочку у кровати и чертыхаюсь про себя. Маленький ключ от двери лежит там, рядом со шкафом, откуда и доносится стук.
В комнате кто-то есть, и я заперлась вместе с ним.
Продолжение...
Следующая публикация
Нет комментариев