История Марии Лагуновой, лишившейся в бою обеих ног, но вернувшейся служить.
Эта история, удивительная, как легенда, о девушке-танкисте Марусе Лагуновой, потерявшей в бою обе ноги, но сумевшей снова встать в строй - о девушке, которая по своей судьбе стала как бы родной сестрой «настоящего человека» Алексея Маресьева.
Мария Лагунова прожила долгую жизнь. Она была сильной и волевой женщиной, но когда речь заходила о войне, ничего рассказывать не любила. Даже когда к ней приезжали журналисты, им приходилось по крупицам вытягивать из неё информацию.
Жизнь почти сразу обошлась неласково с этой девочкой, родившейся в 1921 году в далеком степном селе Окольничково Курганской области. Ей было 4 года, когда умерла мать, и в большую крестьянскую семью из двенадцати человек пришла мачеха, злая, как в народных сказках. Поэтому дети, едва став подростками, разъехались из дома, рано начав самостоятельную жизнь. В 10 лет Марусю, к счастью, взяла к себе старшая сестра, работавшая на железной дороге в Свердловске.
В школу девочка ходила всего пять лет. Потом пришлось бросить учебу и идти работать: сначала нянькой, домработницей, а затем, едва ей исполнилось 16 лет, на свердловскую фабрику «Уралобувь». В 1941 году, когда началась война, Маруся уже работала дежурным электриком цеха.
Когда на фронт ушел старший и любимый брат Николай, через несколько дней Маруся тоже явилась в военкомат и просила послать ее в армию. Но ей ответили, что и на фабрике нужны люди. Однако девушка оказалась настойчивой и пришла во второй и в третий раз… В конце концов военком послал ее учиться в школу военных трактористов в Челябинской области. И зимой 1942 года она уже служила в батальоне аэродромного обслуживания на Волховском фронте.
⠀
Служба была тяжелой. Порой Маруся круглые сутки сидела за рычагами трактора, очищая аэродром от снега, а так же доставляя бомбардировщикам горючее и боеприпасы. Перегрузка и постоянное недосыпание сказались на ее здоровье, и осенью 1942 года воспаление легких на два месяца уложило ее в госпиталь.
Оттуда Маруся попала в запасный полк, где ее сделали киномехаником, не обратив внимания на настойчивые просьбы отправить служить на фронт.
В феврале 1943 года в полк приехал военный представитель с Урала, чтобы отобрать несколько сот человек на курсы танкистов: механиков-водителей, башнеров, радистов. Когда Маруся Лагунова пришла к нему на беседу, офицер только усмехнулся:
— Что вы, девушка! Танкист — это чисто мужская профессия.
Она ушла удрученная, но не примирившаяся с отказом. А на другой день почта принесла ей письмо от сестры с тяжкой вестью — смертью храбрых погиб на войне брат Николай.
На это горе Маруся реагировала не только слезами. Она села и написала письмо в Москву Михаилу Ивановичу Калинину. И через несколько дней был получен приказ принять Марию Лагунову в число курсантов.
Так, среди 700 мужчин, приехавших в марте в уральский город, оказалась одна девушка. Командование учебной танковой части сначала приняло это как чью-то неуместную шутку. Но когда выяснилось, что есть распоряжение из Москвы, а сама девушка всерьез желает стать механиком-водителем танка, решили прибегнуть к уговорам.
— Поймите, это не девичья служба, — убеждали Лагунову в штабе части. — Займитесь лучше женским делом: идите работать в столовую или писарем в штаб.
Но она по-прежнему твердила, что хочет быть танкистом и идти на фронт - мстить врагу за смерть любимого брата. Тогда ей предложили ехать в один из городов. Там, мол, сейчас как раз формируется добровольческий танковый корпус из уральцев. Тут Маруся поняла, что это подвох — от нее просто хотят отделаться, и отказалась наотрез. Она знала: за ней стоит приказ из Москвы, и его должны будут выполнить.
Так и вышло. Два дня спустя Лагунову вызвал командир батальона майор Хонин.
— Я с тобой, Маруся, буду говорить откровенно, — сказал он. — Ты у нас первая из женского пола, и мы просто в затруднении, как к тебе подходить: служба трудна, требования к курсантам большие. Смотри уж, не подводи в учебе. А окончишь курсы, там будет видно, что с тобой делать. Пока разрешаю тебе не ходить в наряды...
Девушка даже покраснела от досады.
— Никаких исключений я не принимаю! — решительно заявила она...
Единственным исключением стала маленькая каморка, которую ей отвели в расположении части. Во всем остальном она была таким же курсантом, как и мужчины. Программа курсов была рассчитана на четыре месяца, но танкистов требовал фронт — надвигались события на Курской дуге.
Уже в июне лучшим курсантам предложили сдавать экзамены досрочно. Лагунова настояла, чтобы ее включили в число выпускников. Технику она сдала на хорошо, вождение танка — на отлично. И как ни уговаривали ее остаться в полку инструктором, она не согласилась.
⠀
Танкисты приняли на заводе машины и погрузили их на платформы. Перед отправкой на фронт в заводском дворе состоялся митинг рабочих и танкистов. И Маруся Лагунова, стоя в толпе, то и дело краснела: с трибуны говорили о ее настойчивости, упорстве, требовательности к себе и называли гордостью полка под аплодисменты собравшихся.
⠀
А впереди было немало испытаний. Когда танкисты прибыли на фронт и вошли в состав 56-й танковой бригады, готовившейся к боям на Курской дуге, командование, узнав, что на одной из машин механик-водитель девушка, решило заменить ее. Марусю отстоял командир машины лейтенант Чумаков (впоследствии погибший в бою и посмертно удостоенный звания Героя Советского Союза).
— Мария Лагунова — отличный механик! — твердо заявил он. — Машиной она будет управлять в любых условиях.
⠀
Ее оставили в покое, но ненадолго. Когда танкистов нового пополнения стали распределять по батальонам и ротам, возник тот же вопрос. Командиры не могли себе представить, как это женщина поведет в бой танк?! Снова начались уговоры. И опять нашелся хороший, смелый человек, выручивший девушку. Это был заместитель командира батальона по политчасти, капитан Петр Митяйкин.
— Видимо, ее трудно переубедить, — сказал он другим командирам. — Не будем настаивать, товарищи. Повоюем, сержант Лагунова. Только чур, воевать хорошо! Буду за тобой следить в бою.
⠀
Маруся знала, что замполит всегда идет в бой на одной из головных машин, и от его зоркого взгляда не укроется никакой промах танкиста. Но она была уверена в себе.
Наконец пришел боевой приказ.
Машины вышли на исходные позиции и стояли замаскированные в укрытиях: поблизости уже рвались снаряды. Сражение на Курской дуге было в самом разгаре.
Перед боем снова появился капитан Митяйкин, побеседовал с танкистами и напомнил Лагуновой, что будет наблюдать за ней. А потом машины подвели к переднему краю, загремела артиллерийская подготовка, на броню танка вскочило человек десять автоматчиков, и лейтенант Чумаков подал команду: «Вперед!»
Она запомнила этот первый бой во всех его мельчайших подробностях. Сквозь смотровую щель она видела условленные ориентиры и вела танк по ним. До предела напрягая слух, она ловила в шлемофоне команды лейтенанта Чумакова. Слышать что-нибудь становилось всё труднее: к реву мотора прибавились гулкие выстрелы их танковой пушки и трескотня башенного пулемета. Потом немецкие пули забарабанили по броне, и она перестала различать в наушниках голос командира. Но Чумаков оказался находчивым и стал командовать знаками.
В щель было видно, как наши танки утюжат траншеи противника. Маруся впервые увидела бегущие фигуры гитлеровцев в серо-зеленых френчах. Но вот пули застучали по броне особенно часто и звонко, и лейтенант хлопнул ее по правому плечу. Она резко развернула танк вправо и совсем близко увидела блиндаж, из которого в упор бил пулемет. Тотчас же последовал толчок в спину, и она нажала на акселератор. Бревна блиндажа затрещали под гусеницами — она не слышала, а как бы почувствовала это.
Стрельба постепенно стала стихать. Лейтенант приказал остановиться. Прежде чем Маруся успела открыть люк, кто-то откинул его снаружи и за руку вытянул ее из машины. Это был капитан Митяйкин. Она еще плохо слышала, и он кричал, нагнувшись к ее уху:
— На первый раз хорошо получилось. Молодец, Лагунова!
⠀
После этого были другие бои, и тяжелые, и легкие, она видела, как горят машины товарищей, плакала над могилами боевых друзей. Войска шли всё дальше на запад, через Сумскую, Черниговскую и, наконец, Киевскую области. За плечами Лагуновой было уже 12 атак.
Однажды к Марии обратился капитан Митяйкин: «Давай, Лагунова, как-нибудь пойдем вместе в атаку». И 28 сентября 1943 года, в день нового боя, оказался в машине лейтенанта Чумакова. Его веселый спокойный голос раздался в шлемофонах членов экипажа:
— Маруся, мы должны быть первыми! Давай вперед!
Сначала всё шло хорошо. Командовал танком капитан, а лейтенант Чумаков встал к пулемету. Они первыми ворвались на позиции фашистов, и Маруся видела, как разбегаются и падают под пулеметным огнём гитлеровцы.
— Дай-ка чуть правей, — скомандовал Митяйкин. — Там немецкая пушечка нашим мешает, прихлопнем её.
Она развернула машину и понеслась вперед. Немецкие пушкари кинулись врассыпную, и танк, корпусом откинув орудие, промчался через артиллерийский окоп. Но, видимо, где-то рядом притаилась вторая пушка. Танк вдруг дернулся, мотор захлебнулся, и в нос ударила едкая гарь. Больше Маруся ничего не помнила.
⠀
Она очнулась в полевом госпитале. У нее были ампутированы обе ноги, перебита ключица, и левая рука оказалась омертвевшей. Всё внутри словно было сжато в тисках, и голова раскалывалась на части. Боль отнимала все силы души и тела.
Маруся не могла вспомнить, что с ней произошло. Только потом она узнала, что на самолете её доставили в Сумы, оттуда в Ульяновск, а затем в Омск. Здесь молодой хирург Валентина Борисова делала ей одну операцию за другой, стремясь, насколько это было возможно, спасти ее ноги, чтобы потом она смогла ходить на протезах. Именно смелости и настойчивости Борисовой, шедшей иногда на риск, Лагунова обязана тем, что наступил день, когда она пошла по земле без костылей.
Но до этого дня еще надо было дожить, пройдя через множество физических мучений и нравственных страданий. Сознание безнадежности и безысходности будущего всё чаще и сильнее охватывало девушку. Она плакала, мрачнела, и никакие утешения врачей не помогали. И вдруг снова хорошие, отзывчивые люди, её старые друзья, пришли на выручку в самый тяжкий момент её жизни. Из танкового полка, где она получила специальность механика-водителя, в Омск приехали навестить героиню трое товарищей по учебе. Они привезли Марии 60 писем.
Ей писали старые друзья и незнакомые курсанты из нового пополнения. Прислали полные горячего участия письма командир бригады полковник Максим Скуба и ее прежний комбат майор Хонин. Она узнала, что в комнате славы полка теперь висит ее портрет, что ее военная биография известна всем курсантам и помогает командирам воспитывать для фронта новых стойких бойцов. Ей писали, что она не имеет права унывать, что её ждут в родной части, что танкисты новых выпусков, отправляясь на фронт, клянутся мстить врагам за раны Марии Лагуновой. И она словно воспрянула духом, почувствовала себя не только нужной людям, но и как бы находящейся по-прежнему в боевом строю.
⠀
Весной 1944 года Марию привезли в Москву, в институт протезирования. И здесь друзья из части навещали её, слали письма. Здесь она встретилась с Зиной Туснолобовой-Марченко, которая потеряла в бою и ноги, и руки. И вскоре обеим героиням вручили орден Красной Звезды.
— Когда я в первый раз надела протезы и перетянулась ремнями, — вспоминала Мария Ивановна, — я вдруг поняла, что это тяжкое несчастье будет на всю жизнь, до самой смерти, и подумала: смогу ли я это выдержать? Первая попытка пойти оказалась безуспешной — насажала себе синяков и шишек. Но профессор Чаклин, который вложил так много труда, чтобы поставить меня на протезы, категорически запретил персоналу давать мне палку. Начались ежедневные тренировки, и через несколько дней я постепенно стала передвигаться.
⠀
Она училась ходить с тем же упорством, с каким когда-то училась водить танк. В день выхода из больницы за Марией Лагуновой приехал нарочный из полка с приказанием явиться в часть для дальнейшего прохождения службы. Командование зачислило ее, как сверхсрочника, на должность телеграфистки.
Когда-то, придя в этот полк, Маруся Лагунова наотрез отказалась от всяких поблажек, которые хотели сделать ей как единственной девушке из числа курсантов. Теперь она так же категорически отказывалась от всяких предпочтений себе как инвалиду. Товарищи поражались ее решимости.
Бывший однополчанин Лагуновой уралец Александр Червов хорошо написал об этом в своем письме:
«Во всем был виден ее железный характер, упорство, настойчивость. Она часто отказывалась от предложений подвезти ее на машине, старалась больше ходить пешком на протезах. Нетрудно представить, каких мучений стоила ей эта ходьба. Но она, как и ее собрат по судьбе Алексей Маресьев, упорно тренировала себя в ходьбе, ибо знала, что жизнь ее долгая и ходить ей по нашей свободной земле придется много».
⠀
Всё это время Мария Лагунова незримо опиралась на большую моральную поддержку товарищей-однополчан, окруживших ее сердечной заботой, теплым, человеческим вниманием.
«Я буду благодарна всю свою жизнь командованию бригады и полка за заботу и ласку, за решимость вернуть мне жизнь», — писала Мария Ивановна.
А когда в 1948 году, демобилизовавшись, она приехала в Свердловск, нашлись другие такие же отзывчивые люди, тоже старые товарищи, позаботившиеся о ней. Это был коллектив фабрики «Уралобувь». Марию устроили работать контролером и выдали комнату.
⠀
Прошло немного времени, и жизнь, которая так жестоко обошлась с Лагуновой, вдруг улыбнулась ей. Она встретила молодого человека, Кузьму Фирсова, знакомого ей ещё по фронту, и тоже инвалида войны, — он был ранен в голову и потерял левую руку. Они подружились, и однажды Кузьма предложил:
— Знаешь, Мария, давай поженимся. Вдвоем будет легче прожить.
— Ведь мы два инвалида, — возразила она. — Нам обоим няньки нужны.
— Из двух инвалидов получится один полноценный человек, — засмеялся в ответ Кузьма.
В 1949 году в молодой семье родился сын, которого назвали Николаем в честь погибшего брата Марии. А спустя четыре года - и второй сын, Василий, — так звали убитого на войне брата Кузьмы.
В 1955 году семье пришлось покинуть родной Урал — Мария Ивановна заболела, и врачи предписали ей перемену климата. Семья переехала на Украину, в город Хмельницкий.
Бывший механик-водитель «тридцатьчетверки», боевой танкист, прошедший с боями путь от Курской дуги до Днепра, Мария Лагунова теперь стала просто домашней хозяйкой.
Муж Кузьма работал мастером трансформаторного завода, старший сын стал студентом Каменец-Подольского индустриального техникума, младший - учился в школе.
Жизнь героини Великой Отечественной войны вошла в свою прочную, хотя и нелегкую колею благодаря ее упорству, настойчивости и твердости характера, а еще дружеской помощи и поддержке десятков хороших, отзывчивых и добрых людей.
⠀
До конца жизни Мария Лагунова была активной и деятельной: воспитывала детей и внуков, вела работу по патриотическому воспитанию молодёжи, выезжала с делегациями за рубеж... Интересно, что после более чем 20-летнего перерыва Мария Ивановна снова повела танк, когда в составе делегации от полка она находилась в Германии и один зарубежный журналист усомнился, что «фрау» могла быть механиком-водителем танка. Тогда Лагунова села на водительское место танка и, изо всех сил упираясь в педаль фрикциона обоими протезами, повела танк. «Браво, фрау Мересьев!» — закричал сомневавшийся журналист.
Марии Лагуновой не стало в декабре 1995 года. Ей было 74.
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Комментарии 1