Предыдущая публикация
Литературный журнал «Донбасс». № 3, 2023 г.
ИСТОРИЯ И КРАЕВЕДЕНИЕДЕЛА НАСУЩНЫЕ. ЭКСКЛЮЗИВ
Сергей БОГАЧЕВ
Сергей Валентинович БОГАЧЕВ. Писатель, экономист, доктор экономических наук, член Союза писателей России.
АЛЯСКА—КРЫМ: СДЕЛКА ВЕКА
Как капитан второго ранга, адьютант Великого князя Константина Лузгин положил начало поселению Юзовке, превратившейся потом в современный город Донецк
Историческая повесть
Рождению Донецка посвящается
Глава XVI
Продолжение.
Убедившись, что Первый лорд закончил свою мысль, Клиффорд продолжил:
— Вместо того, чтобы ревностно следить за успехами русского, господину Эллиоту должно бы активизироваться. Вращение в дипломатических кругах — это лишь сбор информации. В лучшем случае её можно потом систематизировать. На этом его функция закончена. Но ведь когда-то нужно перейти к действию!
— Прежде чем действовать, неплохо было бы четко обозначить цель. Извечные тяжбы дипломатов, вы правы, Клиффорд, это лишь борьба за влияние, которое рано или поздно должно быть превращено в осязаемые успехи. И успехи эти могут проявиться лишь в ближайшей войне, но когда это заботило дипломатов? Их Бог — влиятельность.
— В этом между нами разница. Мы практики.
— Так вот, если посмотреть с практической точки зрения, то получается, что когда Горчаков добился отмены запрета на флот в Чёрном море, граф Гренвиль лишь руками развел, и русские тут же принялись свой флот возрождать. Можем ли мы доверить нашим дипломатам миссию сдерживания России? Можем ли полагаться целиком на их методы?
После недолгой паузы Клиффорд, уразумев, что Первый лорд обращает этот вопрос к нему, а не рассуждает вслух, посчитал нужным выразить свое мнение:
— Я не испытываю оптимизма по этому поводу.
— Я тоже. Бесконечная протокольная болтовня не поможет нам главенствовать на море, если мы устные аргументы не подкрепим силой пушек. Они — главный аргумент Британии. Было бы неплохо, чтобы наши оппоненты вели себя сдержанней, просто зная об их наличии в Королевском флоте. Такой будет наша тактика. Казна Её Величества королевы Виктории не бездонна, да и лишние жертвы ни к чему. Вот тут нам может пригодиться коварство дипломатических традиций. Стоит попробовать справиться с русскими руками турок.
— Не совсем понимаю вас... — Впервые Клиффорд не поспевал за ходом мысли Первого лорда Адмиралтейства.
— Главной целью мы должны определить для себя Николаевские верфи. Нужно направить все усилия на то, чтобы убедить султана, что маленькая победоносная война в Крыму за освобождение единоверцев пойдет ему на пользу. Там ведь достаточно мусульман? А до Николаева оттуда — совсем ничего — один успешный рейд по воде. Как он отреагировал на наше предложение о броненосцах?
— Сдержанно.
— Еще какие-то доводы в качестве аргументов приводились? — Густые брови Гошена расположились одна выше другой.
— Эллиот в пределах своих полномочий намекнул, что казна султана может быть пополнена. Светлейший так же не выказал никакого восхищения. Всё как полагается. Для него подобная тактика в порядке вещей. Он считает нас обязанными выступать с подобными предложениями, а Игнатьев ограничивается тем, что презентует шкуру убитого медведя.
— Да?
— Подарок от русского императора. Лежит в зале приёма послов мордой к камину.
— Прекрасно... — В басистом голосе Первого лорда сквозил неприкрытый оттенок иронии. — Как вы оцениваете перспективы? При поставке броненосцев Абдул-Азиз может решиться на молниеносную вылазку?
— Вполне. Но нам следует не только подкрепить его технически, но и внушить, что такой рейд пройдёт для него если не безнаказанно, то с минимальными потерями.
— Какие у нас аргументы? — Гошен позвонил в колокольчик и в дверях практически тут же появился лакей с подносом, сервированным для чаепития. Большие напольные часы, расположенные справа от стола, пробили пять часов пополудни.
Подождав, пока слуга покинет кабинет, Клиффорд поправив галстук, ответил в присущей ему загадочной манере:
— Мистер Джон Джеймс Хьюз, известный в промышленных кругах, как успешный инженер и металлург, в том числе и благодаря содействию вашего предшественника, сэра Чайлдерса, очень быстро сумел собрать нужный капитал и выкупил концессию у одного русского на юге Екатеринославской губернии. Русские туда тоже поставили своих, довольно влиятельных людей, но управление осталось за нами. Пока что нам удаётся сдерживать их устремления в части обеспечения флота и рельсового производства металлом — мой человек на заводе свою задачу выполнил успешно. Первый опыт мистера Хьюза оказался неудачным. Домна стала. Нет сомнения, что этот упёртый валлиец будет в буквальном смысле землю рыть и своего добьется, но для этого нужно время.
— В таком случае ваш агент должен быть награжден, составьте письмо с представлением. — Гошен одобрительно покачал головой.
— Не думаю, что ему это будет лестно, мой адмирал. Он мёртв, а о семье его я уже позаботился. На ближайшие несколько лет вдове точно хватит.
— На ваше усмотрение, лорд. Продолжайте.
— Даже если Хьюзу удастся в короткие сроки перестроить домну, станет вопрос — как доставлять в Николаев и в Севастополь металл и уголь, на который русские рассчитывают в качестве топлива для пароходных котлов. И здесь мы время даром не теряли. Определенные действия нами предприняты и на строительстве железнодорожной ветки Лозовая — Севастополь. Пока что прощупываем, как русские отреагируют на мелкие укусы, а затем, пользуясь влиянием нашего человека в русском правительстве... — Клиффорд сделал многозначительную паузу, подчеркивая значимость своих следующих слов. — Предпримем более решительные меры, чтобы саботировать запуск железной дороги.
— Весьма предусмотрительно с вашей стороны, Клиффорд...
— Первые лорды могут меняться, а Адмиралтейство должно работать как часы. Тем более в таких щепетильных делах.
Гошен про себя отметил, что таки министр иностранных дел был прав, когда характеризовал Клиффорда, как человека «не из светского общества, который в общих чертах знаком с правилами приличия и субординацией».
— Ну, допустим... А если наши усилия не увенчаются успехом? Традиционно в королевском флоте принято иметь запасной вариант.
— Что достопочтенный Первый лорд имеет в виду? Домна Хьюза уже стоит. С дорогой на Севастополь у русских уже сложности. Казна несет убытки и американские деньги от продажи Аляски подходят к концу. Мы уже озаботились, чтобы все сложилось по плану. — В своей речи лорд Клиффорд умышленно сделал акцент на слове «уже», подчеркнув тем самым свою предыдущую мысль.
— Вы не исключаете, что Игнатьев тоже занимается этой темой? Будет крайне неприятно прочитать от Эллиота депешу о том, что Абдул-Азиз, получив броненосцы и взятку, в последний момент отказался от нашего предложения выступить против русских?
— Совершенно не исключаю и такой поворот событий, — не торопясь ответил Клиффорд. — От султана можно ожидать чего угодно. Его порой разворачивает на обратный курс так же быстро, как матросы Её Величества взбираются на реи. Как вы, сэр Гошен, справедливо заметили, в Королевском флоте всегда есть запасной вариант.
Нахмурившись, Первый лорд смотрел на Клиффорда, пытаясь угадать, не ошибается ли он в своих предположениях.
— На этот случай мы подбираем кандидатуру преемника султана.
— Я в вас не ошибся, лорд Клиффорд. Именно такого решения я от вас ожидал. Как далеко вы в этом вопросе продвинулись? — Бас Гошена звучал торжественно, эхом отражаясь от высоких потолков Адмиралтейского дома.
— Абдул-Азиз предпринимает все усилия, чтобы оставить своим преемником сына, но, я думаю, что лучшей кандидатурой стал бы его племянник Мехмед Мурад.
— Но он абсолютно не в состоянии решиться на какие-либо кардинальные шаги. Слабовольный принц, без амбиций, без поддержки, без... — Гошен проявил свою осведомленность спонтанно, но тем самым дал понять Клиффорду, что его монополия в тайных делах Адмиралтейства все же не очевидна.
— Абсолютно так, сэр, но тем он и хорош на этом этапе. Править будет тот, кто пользуется нашей поддержкой. Военной, финансовой, политической, явной и тайной.
— Как в таком случае Мурад получит трон?
— Вариантов несколько. Если отбросить в сторону такие примитивные, как отравление или убийство, то остается лишь государственный переворот. Либералы, состоящие в оппозиции к султану, жаждут головы Абдул-Азиза. Всё в восточных традициях — кровожадность и коварство присущи там даже тем, кто пытается угодить Европе и следовать светским манерам. Заблокировать дворец Долмабахче с султаном внутри — это вопрос получаса и одного батальона. Затем соберется совет, который и отстранит тирана от власти. Ах нет, простите, достопочтенный Первый лорд... Тиран — это из римской терминологии. Назовем его по-гречески, деспотом. Помним при этом, что Константинополь был столицей Восточной римской империи, а все греческое у турок вызывает аллергию. Да. На деспота толпа отреагирует резче, раздраженней.
— Я начинаю жалеть, что судьба меня не свела с вами раньше, Клиффорд... — негромко произнёс Гошен.
— Сэр, я не уверен, что в мире финансов мои скромные способности развернулись бы должным образом. Говорят, я на своем месте.
— Нам есть на кого опереться в этих грандиозных планах?
— Уже есть, сэр. Ахмед Мидхат-паша. Лучшей кандидатуры не найти. Ревностный поборник реформ, Абдул-Азиза ненавидит люто, и мы предпринимаем все усилия, в том числе и финансовые, чтобы это чувство в нём не угасло.
— Всё же давайте пока сосредоточимся на первом варианте. Будем надеяться, что у султана хватит мудрости не противиться нашим интересам...
Глава XVII
5 августа 1871 г. Климентовский переулок. Москва.
— Голубчик, проходите! Проходите же! — Хозяин особняка в Климентовском переулке(1), Пётр Ионович Губонин, славился своим обаянием и гостеприимством.
(1) Климентовский переулок, 1 в Москве.
Конечно, имея многие миллионы в своем состоянии, можно было себе не отказывать в радости жертвовать крупные суммы на постройку храмов и технических училищ, зарабатывая себе таким образом авторитет в купеческой среде и не только. Губонин, однако, в таком
самоутверждении не нуждался. Все его добрые дела шли от широты мужицкой души — какие-то лет двадцать назад крепостной каменщик Пётр Губонин трудился на возобновлении Большого театра, но делал он это так, что в итоге получил от Государя серебряную медаль «За усердие». С тех пор и начался его взлёт.
— Как же, как же... Таким Вас себе и представлял, господин Лузгин! Его Высочество настолько детально Вас презентовал, что именно этот образ у меня в голове и уложился. Кирпичик к кирпичику.
— Знаете, Пётр Ионович, та же история и со мной! Человек с таким зычным голосом должен и выглядеть основательно, как вы. О голосе вашем Константин Николаевич говорил, что вам бы артиллерийской батареей можно командовать — никакие залпы не затмят этого баса.
Облаченный в парчовый халат поверх брюк и жилетки, Пётр Ионович мог бы показаться османского роду, если бы не хитрые мужицкие глаза, да пышная борода с не менее впечатляющими усами.
— И не смейте мне говорить, что нашли в Москве какое-то пристанище! — Губонин своей большой рукой каменщика увлек гостя куда-то в глубину коридоров его особняка, которым он так гордился. — Поля! Полечка! Чаю нам! Да с вареньем!
Откуда-то из глубины коридоров донеслось эхо звонкого девичьего голоса служанки:
— Сей момент, Пётр Ионыч!
— Не люблю, знаете ли, этих вот, дворецких всяких... Ливреи, парики, не по мне... У меня вон, земляки из Коломенского уезда. И им жизнь слаще, и мне на душе радостней. Будто не уезжал... Мой дорогой, вы ночуете здесь, у меня есть замечательные гостевые палаты, достойные самого государя. И ничего не хочу слышать! У меня так принято. Даже не будь вы адъютантом великого князя, я поступил бы так же.
Многословие промышленника, проводившего по пути экскурсию, не давало Лузгину возможности сказать ни слова, хотя пока что в этом не было особой необходимости.
Для себя капитан второго ранга отметил, что мужиковатого вида купец с кулаками-кувалдами да пробором посередине обладает чувством прекрасного и вкусом к живописи, что для такого типажа можно было считать большой редкостью. По крайней мере — в Москве. Вместо обилия позолоты, разного рода завитушек, дорогих статуй и элементов декора, свойственных людям с полным отсутствием вкуса, Лузгин рассматривал картины.
Испробовав ежевичного варенья вприкуску к замечательному чаю, адъютант таки решил прервать поток речи Петра Ионовича, рассказывавшего ему уже о Большом театре, но не о представлениях, которые там давали в этом месяце, а об особенностях его кладки.
— Я более гостеприимных людей не видывал, Пётр Ионович. Однако я должен просить вас перейти к делу. Мой визит можно было бы высокопарно назвать миссией, но, скорее всего, это просто поручение Его Высочества. Не сочтите за бестактность, но я хотел бы, не раскрывая своих карт, спросить о ваших.
— Сказать честно, я не ожидал, что мой доклад великому князю о мелких препонах на пути новой железной дороги, вызовет такую искреннюю реакцию. Неужели я бы не решил эту проблему, не купил бы этот участок? Губонин не разменивается на мелочи, когда на кону стоит его имя. Государь сказал, что нужна дорога в Крым — она будет.
Допив ароматный напиток из небольшой чашки, исполненной в тонком, как бумага, фарфоре, Лузгин позволил себе встать из-за стола, сервированного руками землячки купца согласно самым строгим правилам этикета.
— Уважаемый Павел Ионович... Не вдаваясь глубоко в подробности, отмечу, что дело не в ваших талантах предпринимателя и коммерческой жилке. Это сомнению не подвергается. Ваша концессия, она как венец всех дел по строительству железных дорог в России. Лозовая — Севастополь. Севастополь, понимаете?
— Как же не понять, господин адъютант?! — то ли возмутился, то ли с гипертрофированным восторгом громко сказал Губонин. — Уж мне-то ведомо — не только пшеницу по этой дороге повезут.
— А теперь представьте, Пётр Ионович... Это всего лишь, участок возле Александровска(2), а вам еще тоннели в Крыму рубить. Если вас принялся третировать какой-то аферист, то это самый легко решаемый вопрос, а если за ним стоит некто, кто заинтересован, чтобы «не только пшеница» прибыла по рельсам в Севастополь как можно позже, тогда как?
(2) Запорожье.
Губонин на некоторое время задумался, поглаживая свою, такую похожую на поповскую, бороду.
— И вы, капитан второго ранга, откомандированы великим князем, чтобы в этом разобраться. Хорошо. Попробуем. В конце концов, мне еще тоннели бить...
— Не сомневался, что буду понят правильно. А теперь, я вынужден всё-таки откланяться и отбыть к месту своей дислокации. Негоже подчинённому в доме хозяина столоваться, а уж тем более — ночевать.
Вопросительный взгляд Губонина выражал столь искренне недоумение, что Лузгин невольно рассмеялся.
— Завтра утром я буду у вас в конторе. Там вы вызовете меня для беседы и ответите на все мои вопросы. Ах да! И на работу примете! Содержание моё назначите как среднему служащему. Попрошу потом присоединить эту сумму к Вашей благотворительности. Я жалование в другом месте получаю, но нужно, чтобы комар носа не подточил. В круг моих обязанностей должна входить работа с документами, которые касаются трассы, а там сами смотрите.
— Век живи — век учись... Леонид Павлович, вы приняты инспектором департамента путевых работ. Ну, хоть чайку еще испейте! — Губонин, громко расхохотавшись, поднялся со своего кресла и наполнил фарфоровую чашку до краёв.
Продолжение в следующих выпусках.
Издание осуществлено при поддержке Президентского фонда культурных инициатив (заявка ПФКИ-22-С4-003560 «Вместе с Россией! Культурный код Донбасса»).
© Литературно-художественный журнал «Донбасс», 2023
#журнал_Донбасс #проза_Донбасса #поэзия_Донбасса #публицистика_Донбасса #Землячество_донбассовцев_в_Москве #Союз_писателей_России #история_Донбасса #культура_Донбасса #краеведение_Донбасса #искусство_Донбасса #наука_Донбасса #образование_Донбасса #писатели_Донбасса #поэты_Донбасса #Сергей_Богачев
Следующая публикация
Нет комментариев