Предыдущая публикация
Литературный журнал «Донбасс». № 3, 2023 г.
ИСТОРИЯ И КРАЕВЕДЕНИЕДЕЛА НАСУЩНЫЕ. ЭКСКЛЮЗИВ
Сергей БОГАЧЕВ
Сергей Валентинович БОГАЧЕВ. Писатель, экономист, доктор экономических наук, член Союза писателей России.
АЛЯСКА—КРЫМ: СДЕЛКА ВЕКА
Как капитан второго ранга, адьютант Великого князя Константина Лузгин положил начало поселению Юзовке, превратившейся потом в современный город Донецк
Историческая повесть
Рождению Донецка посвящается
Глава XV
Продолжение.
— Абсолютно верно, друг мой. Англичане играют большую игру. Вы слышали. Броненосцы, арсеналы, султан... Ставка — наши железные дороги. Опыт Севастополя усвоен всеми, и победителями, и побежденными. Больше вам скажу — в этом представлении открылась новая сцена. Губонин столкнулся с проблемами.
Великий князь Константин Николаевич взял паузу в разговоре, чтобы в очередной раз ответить кивком на поклон узнавшего его прохожего, и затем продолжил как ни в чем не бывало:
— Я бы сказал, что история примитивная, как оглобли. И мы на них опять наступили. Поляков(1) с этим столкнулся пару лет назад в Тарановке. На трассе Харьков — Белгород. Конечно, слух о том, что железная дорога строится в твоем огороде, доводит землевладельцев до звездочек в глазах. Но что тут поделать — такова человеческая натура. По маршруту дороги цены за десятину поднялись с тридцати пяти рублей ассигнациями до тридцати пяти рублей серебром. Но и это не всё. Не имея прав на все участки, по которым следовало проложить рельсы, Самуил Яковлевич Поляков начал стройку. Вы слышали о Полякове, капитан?
(1) Поляков Самуил Яковлевич. Концессионер Курско-Харьковско-Азовской железной дороги.
— Так точно, Ваше Высочество. Предприимчивый, в делах предельно требователен, богач и меценат.
— Еще он очень дорожит своей репутацией. Поляков лично гарантировал государю, что уложится в установленный срок, — великий князь приподнял полу плаща, чтобы зайти на ступени Эрмитажного моста, перекинутого больше ста лет назад через Зимнюю канавку(2), и Лузгину пришлось немного отстать, чтобы пропустить прогуливавшуюся по Дворцовой набережной публику.
(2) Канал, соединяющий Неву и Мойку возле Зимнего дворца.
— Куда вы пропали, капитан? — Обернувшись, Константин Николаевич столкнулся с любопытными взглядами тех прохожих, что только что прошли навстречу. Появление члена царской семьи на улице не являлось чем-то из ряда вон выходящим, да и сам государь Александр II не отказывал себе в удовольствии пройти пешком по столице, иногда — даже в одиночестве, но всё же каждый раз такое событие вызывало улыбки и неподдельный интерес его подданных.
— И об этой его черте характера я тоже наслышан. — Адъютант быстро догнал своего шефа.
— Так вот, отличилось в этой спекуляции Тарановское сельское общество. Уж как только Поляков с ними не торговался, уж сколько
времени потратил, а всё равно — заплатил. Триста рублей серебром за десятину.
— Того я не знал. Но, как понимаю, Поляков в срок уложился, — ответил Лузгин.
— Нужно знать Полякова. Хитрый лис, конечно, но обязательный. Так вот его, самого хитрого из всех хитрецов, тарановцы всё-таки ободрали. В сумме концессия не пострадала, потому как были и такие люди, что на волне радостного подъема души свои земли безвозмездно передавали. А для Полякова главным были не деньги, а время. Считать он умеет отменно.
— И нынче? — вопросительно взглянул на великого князя адъютант.
— А нынче такая же история у Губонина. Еще и работы не начались, а землевладельцы уже знают, что к ним придет дорога. Одни радуются, что зерно теперь будет чем возить, а другие барыши считают. Задаюсь я вопросом, капитан второго ранга Лузгин... Изыскания проводились на нескольких предлагаемых министерством участках. И только один из них оказался пригоден к работе. Именно там кто-то скупил полосу. Не поле, не луг, одну широкую и длинную полосу, по которой будет идти насыпь. Какая такая высшая сила подсказала этой шельме, как выглядит предпочтительная карта пути?
— Практика показывает, Ваше Высочество, что высшие силы и не догадываются, какие страсти кипят на грешной земле. Какие будут поручения?
Именно то обстоятельство, что Лузгин в силу своего холостого образа жизни и отсутствия семьи был лёгок на подъем, и помогло ему стать не просто адъютантом, но доверенным лицом Председателя Государственного совета, Великого князя Константина Николаевича Романова.
— Я рад, что вы понимаете меня с полуслова. Поезжайте к Губонину. Я не верю в совпадения. Если у этой аферы есть автор, то я хочу, чтобы он был наказан. Он и тот, кто за ним стоит, если таковой имеется. Вы хорошо меня понимаете, капитан второго ранга Лузгин?
— Более чем, Ваше Высочество.
Глава XVI
1 августа 1871. Резиденция Первого лорда Адмиралтейства. Лондон.
Лорд Клиффорд не имел манеры спешить на ковер к начальству. Прежде чем предстать перед Первым лордом с отчетом, Клиффорд всегда тщательно готовился, выверяя формулировки, подачу материала и подбирая соответствующую интонацию каждой фразе. Отдельное внимание в своем докладе лорд всегда уделял мелочам и деталям, на первый взгляд совершенно не значительным, чем иной раз выводил своего прошлого шефа из равновесия.
Достопочтенный Хью Чайлдерс основательно подорвал своё здоровье, всей душой переживая потерю сына, погибшего при крушении «HMS Captain». Дело усугублялось тем, что Чайлдерс лично, как Первый лорд, отвечал за постройку этого военного судна и пропустил в проекте несколько инженерных ошибок. Новый фрегат, оснащенный поворотной орудийной башней, оказался настолько неустойчив, что погиб не в бою, а при переходе в шторм, забрав с собой почти весь экипаж. После такого экстраординарного для флота Её Величества события Первый лорд Чайлдерс подал в отставку, справедливо рассудив, что с таким клеймом позора он руководить ведомством не вправе.
Лорд Клиффорд воспринял это известие даже с некоторым облегчением — старик Хью и до этой трагедии был невыносим. «Если бы с его характером узурпатора он правил где-нибудь на Востоке, это, без сомнения, была бы самая деспотичная и бестолковая империя» — такого мнения о шефе Адмиралтейства был Клиффорд перед самой его отставкой.
Теперь же кабинет Первого лорда в Адмиралтейском доме, куда Клиффорд неспешным шагом следовал для аудиенции, занял человек прямо противоположного склада ума. Джордж Иоахим Гошен, сын немецких дворян в эмиграции сделал себе блестящую карьеру как банкир, политик и финансист, но в военных делах он слыл не таким докой, как в банковских, потому, заняв пост Первого лорда Адмиралтейства, имел обыкновение внимательно прислушиваться к опытным служакам. Конечно же, Гошен сам затем приходил к каким-то выводам, определял перечень вопросов для Совета, но такая диспозиция Клиффорда безусловно устраивала — его акции, несомненно, росли.
Передав цилиндр и трость лакею, лорд Клиффорд перед зеркалом пригладил волосы, стараясь не потревожить идеальный, как луч солнца, пробор.
— Прошу Вас, господин Клиффорд, достопочтенный Первый лорд ожидает вас... — Пройти в кабинет можно было только лишь после приглашения секретаря.
Высокий, одетый по последней лондонской моде высшего света, Первый лорд Адмиралтейства стоял возле карты, занимавшей большую часть стены и тщательно изучал её в том месте, где узкий Босфорский пролив соединял Чёрное море с Мраморным.
— Проходите, Клиффорд. Рад вас видеть. — Джордж Гошен проследовал к своему рабочему месту, которое содержалось в идеальном порядке, что в полной мере отражало характер и привычки его хозяина.
Густые брови, крупные черты лица и аккуратно постриженные бакенбарды несколько скрадывали колкость взора Первого лорда,
которая ему досталась от деда — немецкого принца Георга Гёшена, но все же во всей его осанке и манере поведения прослеживалась некоторая надменность, заложенная в аристократах генетически.
— Я в вашем распоряжении, достопочтенный Первый лорд! — Клиффорд едва заметно кивнул в ожидании приглашения присесть. Разговор ожидался долгий — Гошен впервые изъявил желание детально ознакомиться с потенциальным театром военных действий на Чёрном море и положением дел в Османской империи.
— Скажите, дорогой мистер Клиффорд... — Гошен в первом же своем речевом обороте попытался установить с лордом контакт более тесный, чем положено по этикету между их должностями. — Могу ли я в полной мере рассчитывать на вашу откровенность в анализе ситуации, по поводу которой я вас пригласил?
— Без сомнения, господин Гошен, иначе для чего я нужен?
— Видите ли, в правительстве бытуют различные мнения об эффективности наших усилий в Константинополе, и как следствие — о целесообразности расходов, связанных с поддержанием добрых отношений между нами и османами.
Лорд Клиффорд, ожидавший именно такого начала разговора, был нисколько не удивлен. После его визита во дворец султана в обществе посла Эллиота осведомители докладывали, что в правительстве Её Величества только и говорят о провале миссии посла.
— Прежде чем вы поделитесь своим видением ситуации в Константинополе, мистер Клиффорд, считаю своим долгом поставить вас в известность, что министр иностранных дел, граф Гренвиль, хоть и подчеркивает нашу с ним общую принадлежность к либеральной партии, но, похоже, затаил серьезную обиду на Адмиралтейство.
Вопрошающее выражение лица Клиффорда граничило с невинной наивностью.
— Граф в кулуарах выражал мысль о том, что его послы в состоянии и сами решать вопросы внешней политики королевства, без сторонней помощи, если хотите... — Гошен принял в кресле несколько вальяжную позу, выражавшую его благостное расположение духа. — Гренвиль пребывает в расстроенных чувствах после вашего, Клиффорд, вояжа в Константинополь.
— Министр иностранных дел озабочен его результатами? Тогда я разделяю его волнение. Нам есть над чем работать. — Лорд Клиффорд предпочёл не торопить события, а дать высказаться о сути проблемы самому Первому лорду Адмиралтейства.
Мохнатые брови Гошена сначала сдвинулись к переносице, а затем, когда министр подобрал после некоторой паузы нужные слова, приподнялись вверх, обращая на себя внимание собеседника.
— Дорогой Клиффорд, не примите это исключительно на свой счет. Граф на персоналии не указывал, но в каждом его слове читалась ревность к Адмиралтейству. Считайте, Клиффорд, это комплиментом. Если авангард не справляется в бою, знамя подхватит следом идущий.
— Меня вполне устроит статус следом идущего, но деятельность наша не подразумевает пребывания в центре внимания, достопочтенный Первый лорд... Чем меньше мы на виду, тем больше от нас толка.
— Без сомнения, лорд. Вы правы. Но есть один нюанс — мы не можем оставить Foreign Office(3) наедине с его проблемами на Востоке. В некоторой степени придется смириться с их потомственным снобизмом. Попробуем в этом внутреннем противостоянии одержать верх своими успехами и победами. Пусть посол Эллиот ощутит весь уровень своей значимости, когда в очередной раз обратится к нам за помощью или разъяснениями. Последний раз вы, похоже, зацепили его за больное...
(3) Министерство иностранных дел.
Гошен не скрывал своего удовольствия от душевного дисбаланса, в котором пребывал министр иностранных дел граф Гренвиль после доклада своего посла в Константинополе.
— Ваша воля, достопочтенный лорд. — Клиффорд недооценил амбициозность Джорджа Гошена и теперь отчетливо понимал, что
имеет дело не только с единомышленником, но и с исключительно дипломатичным и хитрым чиновником.
— Я рад, что мы так быстро поняли друг друга. — Гошен извлек из ящика своего громадного стола деревянную коробку с сигарами и маленькую гильотину. — Прошу вас, Клиффорд. Я предпочитаю кубинскую скрутку. Как бы ни старались испанцы и французы, у них так не получается. Настоящая сигара должна быть скручена руками кубинца.
— Соглашусь с вами, достопочтенный Первый лорд. После моего визита во дворец султана я ощущал острую необходимость насладиться вкусом кубинского табачного листа, но... Под рукой его не оказалось.
— Издержки профессии, Клиффорд, я вас понимаю. Давайте же вернемся к сути вашей миссии и к её результатам. — Клубы голубого дыма, напоминавшие вырвавшиеся на свободу облака, медленно заполняли замкнутое пространство громадного кабинета Первого лорда Адмиралтейства, обволакивая его сладковатым запахом отменного табака.
Выпустив тугую струю дыма, Клиффорд внимательно осмотрел тлеющий кончик сигары, покрывшийся седыми точками пепла.
— Уверен, господин Гошен, что министр иностранных дел имеет более веские основания для беспокойства, чем мои незначительные трения с Эллиотом. Уже семь лет послом России в Константинополе служит Николай Игнатьев. Именно с его появлением при дворе султана начались проблемы и у нас, и у французов, и у австрияков. Если ранее с этим можно было как-то смириться по причине нашего безоговорочного влияния на Главного визиря, то теперь, когда тот серьезно болен, стоит серьезно задуматься.
— Али-паша(4) отошел от дел окончательно? — поинтересовался Первый лорд.
(4) Главный визирь при султане Абдул-Азизе.
— Официально — нет, но его участие в принятии решений сведено сейчас к минимуму. Султан прибирает всю власть в Османской империи к своим рукам. Сбывается его мечта, его цель — править безраздельно.
— Это характерно для восточных узурпаторов, — заметил Гошен.
— И Абдул-Азиз только становится на этот путь. Он еще не расправил крылья как следует. Пока что он довольствуется тем, что получает на содержание двора, но, декларируя, что Турция должна стать светским государством, он держит в уме другую цель — абсолютный контроль над казной.
— Что вы имеете в виду, когда говорите о светском государстве?
— Бесконечные балы, приемы и утехи. Это порой доходит до безрассудства — количество гостей, исчисляемое сотнями, иногда равняется количеству музыкантов, карликов, шутов, актёров.
— Неужели султан Абдул-Азиз не в состоянии обеспечить себе эти празднества? — Гошен искренне удивился словам лорда Клиффорда.
— Казна султана пуста, и это главная его проблема на данный момент. Он позволяет себе задерживать жалование регулярным войскам, но при этом на одном из приемов в присутствии европейских посланников одаривает супругу Игнатьева бриллиантовой диадемой. И колье в придачу.
— Да уж, широкой души правитель... — задумчиво произнёс Гошен. — Мне импонирует ваше внимание к деталям. Из таких фактов складывается правдивая картина.
— Не только картина событий, достопочтенный Первый лорд, но и характеры художников, принимающих участие в её написании.
— Продолжайте.
— Эллиот вынужден со стороны наблюдать за эволюцией образа султана, не имея ни малейшей возможности каким-либо образом на неё повлиять, направить в нужное нам русло. Кроме негодования и неприкрытой зависти Игнатьеву я там больше ничего не заметил.
Гошен встал со своего места и неспешно отправился к окну, оставив по пути следования облако сигарного дыма, попутно раздумывая вслух:
— Русский канцлер Горчаков устранился от восточных дел, полностью положившись в этом вопросе на Игнатьева. Несмотря на их разногласия, о которых мы тоже осведомлены, доклады Игнатьева ложатся на стол императора Александра II в первозданном виде. Горчаков сосредоточился на делах европейских. Его беспокоят больше Франция и Австрия.
— Смею заметить, в нашу сторону канцлер тоже смотрит постоянно, — уточнил Клиффорд.
— Само собой разумеется. — Повернувшись к собеседнику, Гошен сделал неосторожный жест, чуть не выронив сигару. — Такое доверие от Горчакова позволяет утверждать, что в лице Игнатьева перед нами достойный противник.
Продолжение следует.
Издание осуществлено при поддержке Президентского фонда культурных инициатив (заявка ПФКИ-22-С4-003560 «Вместе с Россией! Культурный код Донбасса»).
© Литературно-художественный журнал «Донбасс», 2023
#журнал_Донбасс #проза_Донбасса #поэзия_Донбасса #публицистика_Донбасса #Землячество_донбассовцев_в_Москве #Союз_писателей_России #история_Донбасса #культура_Донбасса #краеведение_Донбасса #искусство_Донбасса #наука_Донбасса #образование_Донбасса #писатели_Донбасса #поэты_Донбасса #Сергей_Богачев
Следующая публикация
Нет комментариев