Предыдущая публикация
Дом, милый дом
— Алло, сынок, ты вернулся из командировки?
— Ночью вернулся. Что-то случилось?
— Не мог бы приехать меня забрать из этого ада?!
— Что случилось, мам?! — еще раз спросил перепугавшийся Ромка, натягивая штаны.
— Мечта, будь она неладна, Рома, мечта случилась!
— Ничего не понимаю, — уже обуваясь, говорил сын.
— Да я сама давно ничего не понимаю, — плакала в трубку мама. — Мы как в этот дом проклятый переехали, у меня всю картинку мира словно через нейросеть прогнали. Я схожу с ума.
— Я еду, не молчи, рассказывай!
Рома прыгнул в машину, включил громкую связь и начал движение.
— Да нет таких слов, чтобы рассказать, Рома! Как переехали, вся жизнь перевернулась с ног на голову.
— Так вы ж сами хотели! Частный дом, тишина, свобода, огород…
— Не произноси это слово вслух, — прошептала испуганно мама.
— Какое? Огород?
— Да тихо ты! Они всё слышат…
— Кто слышит?
— Овощи, Рома, культуры эти бескультурные. Я-то думала, переедем, начну там с теплички маленькой да с зеленушки. Помидорка или огурчик кривой с горькой попкой проклюнется — и на том спасибо. Считай, гештальт закрыт. Я была уверена, что ничего расти не будет. Все же жалуются, что проще в магазине купить, чем эти удобрения и прочую зловонную магию использовать, а оно как попрёт…
— Что попрёт? — перестраиваясь, как гонщик, Рома спешил на спасение родных.
— Да овощи эти безумные: помидоры, огурцы, перцы, капуста — дрянь эта цветная устроила мне революцию. Лезут и лезут, словно мы на территории АЭС живем.
— Так это же здорово, — не понимал сути огорчения сын.
— Здорово, ага, как же. Я сдуру тоже так решила. Как начала грядки разбивать направо и налево, а земля рожает и рожает, точно наша тетя Люда после того, как за финансиста вышла. Всё ей мало. Палку воткни — и на следующий день там уже огурцы сами подвязываются. Рома, я в жизни банки эти проклятые не закручивала, а теперь с утра до ночи мы с твоим отцом режем, шинкуем, кипятим — морковь, помидоры и баклажаны между собой женим.
— Папа тебе помогает? — удивился Рома.
—Еще как помогает! Он же экономный, выбрасывать ничего не дает. У нас теперь салат на завтрак, обед и ужин: я тазик нам на двоих ставлю, и пока не съедим, из-за стола не выходим. Особенно лук обнаглел. Я уже три восстания этих Чиполлин в комбайне подавила. Отец весь пожелтел. Соседи косятся, говорят, что алкоголиком стал, а он действительно пьет много — морковный сок литрами цедит.
— Ну, мам, я думаю, вы просто перегибаете. Зато тишина, никаких соседей за стеной.
— Ага, тишина. Настолько тихо, что мы научились мысли друг друга читать. Ох, Ромочка, ты бы знал, что у твоего отца в голове…
— Например?
— Там чудеса, там глупость бродит... Взбрело ему тут мёд делать. Ульи заказал, а на пчелах решил сэкономить. Отправился на старую ферму, расставил ловушки.
— И как, сработало?
— Сработало. Теперь у нас целый рой домашних шершней. Мёд они, конечно, не делают, но отец с ними так хорошо обращался — хвалил, кормил, чуть ли не в брюшки целовал — что они теперь участок контролируют по периметру. Всех паразитов извели, отчего овощи еще сильнее лезут.
— Ну и на что ты жалуешься? — недоумевал Рома, заходя в последний вираж. — Красота же, а про парковку вообще молчу.
— Вот и правильно, сынок, ничего не говори, — оборвала мама. — Отец с этой парковкой долго мне мозги делал. Сперва щебнем засыпал, потом асфальт положил, навес возвёл, затем обшил его, утеплил, провел свет, воду, а машину все равно перед домом ставит! Говорит: «Не могу себя пересилить, когда вижу пустую обочину. Сразу хочется место занять, пока никто с работы не приехал!»
— Это пройдет, не переживай, просто городская привычка. Ну а кроликов завели, как всегда хотели?
Мама что-то бубнила, явно стараясь оцензурить свои мысли.
— Там история, как с огородом: прут, прут и еще раз прут. А потом размножаются, гады мохнатые. У отца рука не поднимается их убивать, а я всё равно уже, кроме огурцов и кабачков, ничего есть не могу, подсела конкретно. В общем, отец этих кроликов продавать начал, а они как давай ему во сне являться и обвинять: разлучник, мол, Иуда. Так он всех обратно выкупил по двойной цене. Теперь сидит целыми днями тесты делает, родословную составляет, хочет продавать только в составе полной семьи.
— А собаку-то, собаку завели?
До дома оставался последний километр.
— Ой, Рома… Отдельная тема. Собаку выбирали всей семьей: я, отец, шершни, соседи, с которыми мы зачем-то поздоровались в день переезда и теперь общаться приходится. В общем, у каждого было свое видение собаки этой. Кому-то, чтобы негромко лаяла, другому — чтобы лучший друг, третьим — чтобы нос в чужие жала не совала, а мне — лишь бы охраняла как следует. Короче говоря, завели мы видеокамеру 4К. Кормить не надо, дрессировать тоже, отец с ней общается, когда никто не видит, душу изливает, как лучшему другу, а я потом эти видео в интернет посылаю, уже семьсот подписчиков набрала. В общем, так и не смогли мы от цивилизации скрыться, как ни старались… Ну ты скоро там? Я уже собралась, жду.
— Я подъехал, выходи!
— Давно вышла. Рома, ты где?
— Как где? — удивился сын. — Возле дома вашего ненавистного, в видеокамеру машу.
— Так я в городе, за кофемашиной заехала. Надоело в турке варить. Забирай меня скорее, я тут больше получаса среди бетона, соседского бубнежа и выхлопов находиться не могу, домой хочу, на свежий воздух, к шершням моим ненаглядным.
— Так ты же сказала, что дом проклятый и тебе тут всё не нравится!
— Я про твоего отца то же самое сорок лет говорю, но это не мешает нам быть вместе и жить счастливо.
Александр Райн
Следующая публикация
Комментарии 27