Предыдущая публикация
Тайна старой горы.
Часть 1.
Маленький городок Алголь располагался в окружении непроходимых лесов, у самого подножия огромной скалистой гряды. Пользы от нее было чуть, разве что от северных ветров защищала, ни полезных ископаемых, ни драгоценных камней.
Зато все знали, что Хозяйка этих гор крайне капризная особа. Не пожелает пропустить путников, никаким золотом не откупишься. Справедливости ради стоит отметить, что порой и доброго слова хватает, чтобы беспрепятственно миновал гряду целый караван. Конечно, Хозяйкой прозвали не какую-нибудь там сварливую но живую женщину, а сам Дух горы. Капризный и своевольный настолько, что отнести его к мужскому роду никто и помыслить не мог.
Каждой осенью, во второй месяц учебы, в школах Алголя проходил конкурс рисунка, и дети должны были изобразить Дух горы таким, каким воспринимали его своим детским незамутненным умом. И все как один рисовали молодую красавицу в богатых одеяниях, в драгоценностях и мехах.
Перед конкурсом детям, конечно, рассказывали официальные предания и мифы этих гор. Но Дух в них всегда оставался просто Духом. Ни имени, ни пола, ни возраста.
-Говорят, скверная это баба, с дурным характером, но богаче самого короля! - шептались между собой взрослые в эти дни.
-Сама ты Дух горы!! -дразнили друг друга дети.
Но неделя проходила быстро, после объявления победителя рисунки снимали со стендов, убирали в папки, и тут же забывали об этом, еще на год оставляя Дух в покое. Если тот, конечно, не уморит какого путника, не собьет с курса какой-нибудь караван, и не завалит горные дороги. Тогда снова в городе начнут шептаться, пока иное громкое событие не перетянет внимание общественности на себя.
***
-Посмотри только на себя!! Снова пальто изодрала! Я что тебе, Хозяйка гор?! Откуда у меня столько денег на твои обновки?! То издерешь, то вырастешь, что ты за девчонка такая?! Явно в мамку свою непутевую пошла! Вот погоди, придет папенька твой, я ему все про тебя расскажу! -статная дородная женщина потрясла девчонку за шиворот, едва не придушив ту жестким воротом порванного пальто, и оттолкнула дитя в угол.
Мария шмыгнула носом, изо всех сил сдерживая слезы, ибо боялась разгневать мачеху еще больше. Рассказывать ей о том, что пальто подрали вредные мальчишки, снова приставшие к ней после школы, она уж точно не собиралась. Привыкла уже, что как бы то ни было - виновата окажется сама.
Тетя Таня не любила ее, и это Мария точно знала. Оттого предпочитала помалкивать. Тетя была второй женой ее отца, и сама Мария стала для женщины неприятным сюрпризом, ибо мало кто в городе знал, что у перспективного вдовца имелась маленькая дочь. За малышкой обычно бабушка присматривала, но в прошлом году преставилась и она, став еще одной непоправимой потерей в судьбе девятилетней девочки. Маша плакала целую неделю, пока не оказалась перед сердитыми глазами тети Тани. Пока не поняла, что плачь делает только хуже, потому что еще больше злит эту женщину.
Вечером отец выслушал недовольные речи своей жены и снова поставил дочку в угол.
-Ну ты же понимаешь, Танюша, тяжело ей без женской руки. Бабка разве могла усмотреть за ней?- мужчина целиком и полностью скидывал обязанности по воспитанию на новую жену и не смел той перечить. Он лебезил перед женщиной, бросая на дочь гневные взгляды.
-Пожестче с ней надо, пожестче! - ворчала Татьяна.
Папенька соглашался. Маша прикусывала до крови губы, чтобы не расплакаться. Это слово означало унизительное наказание хворостиной. Она уже пошла во второй класс, чувствовала себя почти взрослой, и такие наказания ранили не только физически но и морально. Взрослых, она знала, хворостиной не наказывают. Оставим уж тот вопрос, что наказывать ее и вовсе не за что! Не виновата она, что снова оказалась лучшей в классе! За это ее мальчишки и поколотили, обозвав нищей выскочкой.
Все дело в деньгах, думала Маша, пытаясь уснуть в своей коморке поздней ночью. Спина и попа болели от воспитания "пожестче", и девочке уснуть никак не удавалось. Если бы денег было вдоволь, может и тетя Таня не так сильно ругалась бы. Тогда Маша смогла бы окончить школу без воспитания хворостиной и уехать из этого места навсегда... Маша всегда хотела быть врачом, только не людей лечить - а зверей. Она знала, эта профессия называлась ветеринар. Папа сказал, что на ветеринара учиться дорого. Вот были бы у их семьи деньги...
Зато все знали, что Хозяйка этих гор крайне капризная особа. Не пожелает пропустить путников, никаким золотом не откупишься. Справедливости ради стоит отметить, что порой и доброго слова хватает, чтобы беспрепятственно миновал гряду целый караван. Конечно, Хозяйкой прозвали не какую-нибудь там сварливую но живую женщину, а сам Дух горы. Капризный и своевольный настолько, что отнести его к мужскому роду никто и помыслить не мог.
Каждой осенью, во второй месяц учебы, в школах Алголя проходил конкурс рисунка, и дети должны были изобразить Дух горы таким, каким воспринимали его своим детским незамутненным умом. И все как один рисовали молодую красавицу в богатых одеяниях, в драгоценностях и мехах.
Перед конкурсом детям, конечно, рассказывали официальные предания и мифы этих гор. Но Дух в них всегда оставался просто Духом. Ни имени, ни пола, ни возраста.
-Говорят, скверная это баба, с дурным характером, но богаче самого короля! - шептались между собой взрослые в эти дни.
-Сама ты Дух горы!! -дразнили друг друга дети.
Но неделя проходила быстро, после объявления победителя рисунки снимали со стендов, убирали в папки, и тут же забывали об этом, еще на год оставляя Дух в покое. Если тот, конечно, не уморит какого путника, не собьет с курса какой-нибудь караван, и не завалит горные дороги. Тогда снова в городе начнут шептаться, пока иное громкое событие не перетянет внимание общественности на себя.
***
-Посмотри только на себя!! Снова пальто изодрала! Я что тебе, Хозяйка гор?! Откуда у меня столько денег на твои обновки?! То издерешь, то вырастешь, что ты за девчонка такая?! Явно в мамку свою непутевую пошла! Вот погоди, придет папенька твой, я ему все про тебя расскажу! -статная дородная женщина потрясла девчонку за шиворот, едва не придушив ту жестким воротом порванного пальто, и оттолкнула дитя в угол.
Мария шмыгнула носом, изо всех сил сдерживая слезы, ибо боялась разгневать мачеху еще больше. Рассказывать ей о том, что пальто подрали вредные мальчишки, снова приставшие к ней после школы, она уж точно не собиралась. Привыкла уже, что как бы то ни было - виновата окажется сама.
Тетя Таня не любила ее, и это Мария точно знала. Оттого предпочитала помалкивать. Тетя была второй женой ее отца, и сама Мария стала для женщины неприятным сюрпризом, ибо мало кто в городе знал, что у перспективного вдовца имелась маленькая дочь. За малышкой обычно бабушка присматривала, но в прошлом году преставилась и она, став еще одной непоправимой потерей в судьбе девятилетней девочки. Маша плакала целую неделю, пока не оказалась перед сердитыми глазами тети Тани. Пока не поняла, что плачь делает только хуже, потому что еще больше злит эту женщину.
Вечером отец выслушал недовольные речи своей жены и снова поставил дочку в угол.
-Ну ты же понимаешь, Танюша, тяжело ей без женской руки. Бабка разве могла усмотреть за ней?- мужчина целиком и полностью скидывал обязанности по воспитанию на новую жену и не смел той перечить. Он лебезил перед женщиной, бросая на дочь гневные взгляды.
-Пожестче с ней надо, пожестче! - ворчала Татьяна.
Папенька соглашался. Маша прикусывала до крови губы, чтобы не расплакаться. Это слово означало унизительное наказание хворостиной. Она уже пошла во второй класс, чувствовала себя почти взрослой, и такие наказания ранили не только физически но и морально. Взрослых, она знала, хворостиной не наказывают. Оставим уж тот вопрос, что наказывать ее и вовсе не за что! Не виновата она, что снова оказалась лучшей в классе! За это ее мальчишки и поколотили, обозвав нищей выскочкой.
Все дело в деньгах, думала Маша, пытаясь уснуть в своей коморке поздней ночью. Спина и попа болели от воспитания "пожестче", и девочке уснуть никак не удавалось. Если бы денег было вдоволь, может и тетя Таня не так сильно ругалась бы. Тогда Маша смогла бы окончить школу без воспитания хворостиной и уехать из этого места навсегда... Маша всегда хотела быть врачом, только не людей лечить - а зверей. Она знала, эта профессия называлась ветеринар. Папа сказал, что на ветеринара учиться дорого. Вот были бы у их семьи деньги...
Мысли Маши снова переключились к Духу горы. Неужели она и правда, злая и жадная? А что, если нет? А что, если про нее просто так говорят? Как про саму Машу? Папенька говорит, что Маша упрямая ослица. Тетя Таня обзывает дурехой, безмозглой девкой, бесполезной и глупой обузой. Мальчишки в школе дразнят нищенкой, из-за затертой одежды с чужого плеча. Но ведь оценки у нее хорошие, положительные, и учительница ее всегда хвалит. Значит, все-таки не дура? Бабушка вон тоже всегда ее хвалила. А что, если эта Хозяйка вовсе не такая, как про нее говорят? А что, если попросить у нее немного денег, она и поделится? Бабушка ей говорила, что делиться - это хорошо. А вдруг Дух горы хорошая?
Не в силах спокойно усидеть на месте, Маша подскочила. Быстро натянула на худенькие ноги теплые носки, штаны, подбитые ватным утеплителем, и заправив в них сорочку, надела на тощее тело вязаный колючий свитер. Если все так, как Маша и подозревает, то в конце-концов, жизнь ее наладится. И в конце-концов, станет она ветеринаром. И может быть даже, тетка Таня перестанет ее бранить. И папенька больше не станет воспитывать хворостиной... Вот это жизнь у нее будет. Почти как при бабушке!
Размечтавшись, Мария натянула на ноги свои сапожки, затянула шнурки потуже, а поверх куртки повязала пуховый платок. Это тут, внизу, в городе, поздняя осень. В горах говорят холоднее. Сколько еще времени понадобиться, чтобы отыскать эту Хозяйку? Она, стараясь не шуметь, вынула из школьного рюкзака свои тетрадки и засунула туда краюху хлеба. Надела шапку, спрятав капну темных волос, перчатки, и тихо-тихо выскользнула из дома.
Сначала идти было просто страшно. На улице было темно, холодно, редко в окне какого дома горел ночник. То и дело откуда-то доносились пьяные мужские голоса. В такие моменты Маша предпочитала прятаться в темных углах, давая их обладателям пройти мимо. Но когда она вышла на дорогу, ведущую в горы, стало совсем темно и оттого еще более страшно. Превозмогая липкий страх, граничащий с паническим ужасом, Мария припустила по дороге точно заяц. Неслась, плохо соображая, и в конце концов, споткнувшись, кубарем скатилась в овражек. Только там и перевела дух. Лежала на спине и таращилась в низкое темное небо, расчерченное млечным путем. Редкие тучи точно ластик стирали звездную россыпь тут и там, чтобы через несколько минут проползти дальше, оставив звезды все так же сиять дальше.
Вот бы стать звездой. Далекой и яркой. Безмятежной. Спокойной. Такой, чтобы никто не смел дотянуться. Даже хворостиной.
Кряхтя и охая, Мария на четвереньках выбралась из оврага. Нет времени разлеживаться. Хорошо бы успеть вернуться к утру. Но, рассуждала Мария, даже если она и припозднится, вернувшись с подарками от Духа горы, ругать ее уже не станут.
Когда остывшее, но еще высокое солнце поднялось над кронами деревьев, Мария окончательно сбилась с дороги, бездумно плутая между деревьями. Решив здраво, что Хозяйка наверняка живет на самом верху, девочка не печалилась, выбирая из тех тропинок, что вели выше. Если тропинки не находилось, прокладывала путь сама. Выше и выше. На самую вершину гор. В гости к Духу гор.Записки о Скизи
Не в силах спокойно усидеть на месте, Маша подскочила. Быстро натянула на худенькие ноги теплые носки, штаны, подбитые ватным утеплителем, и заправив в них сорочку, надела на тощее тело вязаный колючий свитер. Если все так, как Маша и подозревает, то в конце-концов, жизнь ее наладится. И в конце-концов, станет она ветеринаром. И может быть даже, тетка Таня перестанет ее бранить. И папенька больше не станет воспитывать хворостиной... Вот это жизнь у нее будет. Почти как при бабушке!
Размечтавшись, Мария натянула на ноги свои сапожки, затянула шнурки потуже, а поверх куртки повязала пуховый платок. Это тут, внизу, в городе, поздняя осень. В горах говорят холоднее. Сколько еще времени понадобиться, чтобы отыскать эту Хозяйку? Она, стараясь не шуметь, вынула из школьного рюкзака свои тетрадки и засунула туда краюху хлеба. Надела шапку, спрятав капну темных волос, перчатки, и тихо-тихо выскользнула из дома.
Сначала идти было просто страшно. На улице было темно, холодно, редко в окне какого дома горел ночник. То и дело откуда-то доносились пьяные мужские голоса. В такие моменты Маша предпочитала прятаться в темных углах, давая их обладателям пройти мимо. Но когда она вышла на дорогу, ведущую в горы, стало совсем темно и оттого еще более страшно. Превозмогая липкий страх, граничащий с паническим ужасом, Мария припустила по дороге точно заяц. Неслась, плохо соображая, и в конце концов, споткнувшись, кубарем скатилась в овражек. Только там и перевела дух. Лежала на спине и таращилась в низкое темное небо, расчерченное млечным путем. Редкие тучи точно ластик стирали звездную россыпь тут и там, чтобы через несколько минут проползти дальше, оставив звезды все так же сиять дальше.
Вот бы стать звездой. Далекой и яркой. Безмятежной. Спокойной. Такой, чтобы никто не смел дотянуться. Даже хворостиной.
Кряхтя и охая, Мария на четвереньках выбралась из оврага. Нет времени разлеживаться. Хорошо бы успеть вернуться к утру. Но, рассуждала Мария, даже если она и припозднится, вернувшись с подарками от Духа горы, ругать ее уже не станут.
Когда остывшее, но еще высокое солнце поднялось над кронами деревьев, Мария окончательно сбилась с дороги, бездумно плутая между деревьями. Решив здраво, что Хозяйка наверняка живет на самом верху, девочка не печалилась, выбирая из тех тропинок, что вели выше. Если тропинки не находилось, прокладывала путь сама. Выше и выше. На самую вершину гор. В гости к Духу гор.Записки о Скизи
Следующая публикация
Нет комментариев