Предыдущая публикация
Ведьма из-под Старой Торопы
Аннотация:
Ведьму легко узнать.
Всякая из них движется по своему внутреннему компасу, не разбирая дороги, а если остановится — толпа её обтечёт, дверь в вагоне метро заест, а светофор попридержит зелёный свет.
И жить с ними совершенно невозможно!
Текст:
Ведьму всегда видно.
Иные носят остроконечные шляпы и мантии, иные ходят всюду в пижаме, иные будто шагнули со страниц журнала моды столетней давности. А то, вроде, в джинсах на талии, коротком топе, но бросит такая небрежный взгляд, и всем сердцем чувствуешь — ведьма.
Ведьму легко узнать.
Всякая из них движется по своему внутреннему компасу, не разбирая дороги, а если остановится — толпа её обтечёт, дверь в вагоне метро заест, а светофор попридержит зелёный свет.
«И жить с ними совершенно невозможно», — думал Мишка Ясногорцев каждый раз, когда возвращался к матери на каникулы. Приехав, он наводил порядок в квартире, собирал и вывозил на утилизацию испорченные зелья, вычёсывал фамильяра и сортировал амулеты. Наталья Ясногорцева и в Мишкином детстве-то не могла поддерживать порядок, а уж как муж съехал на дачу, а сын укатил в Московский Магический учиться, даже и изображать перестала.
Вот и сегодня всё пошло кувырком.
— Мам, а завтрак где? — спросил Мишка, выходя на кухню. На плите побулькивал закопчённый медный котелок (как будто Миша его не отмыл до блеска на той неделе!), и жижа в нём совсем не походила на кашу или хотя бы суп.
— Ой, завтрак! — раздалось снизу.
Миша наклонился: его субтильная мама почти целиком залезла в шкафчик с настойками, которые легкомысленно хранила под раковиной, утверждая, что это достаточно тёмное и прохладное место. А «сухое» не обязательно, настойки всё равно мокрые.
— Прости дорогой, я забыла, — сообщила Наталья, выныривая с бутылью, наполовину заполненной мутно-белой жидкостью. «Слёзы мантикоры» — мимоходом определил Миша. Органические, от бабки Нюры.
— Мам, ну поезд уже через час, — укоризненно протянул Миша, прикидывая, успеет ли он перехватить чего по дороге.
Сегодня он со всей второй группой третьего курса маг. почвоведов уезжал на летнюю практику изучать болота под Старой Торопой: ребята ехали из Москвы на автобусе, а ему было проще из родного Ржева на утреннем поезде. Заодно и дома погостил. Может, зря.
— Кошмар какой! — Наталья заметалась по кухне.
Плеснула в котелок слёзы, схватила пустую пластиковую бутылку, пробормотала: «Расплавится же», — вытащила из-под раковины стеклянную литровую с плотной затычкой, глянула на просвет, поморщилась, сполоснула, опять глянула, метнулась в угол, вернулась с воронкой, прямо из котелка, расплёскивая, перелила зелье. У Миши закружилась голова, и он сел.
— Гор-рячо! — Наталья почти уронила котелок обратно на плиту, а потом заткнула бутылку пробкой и протянула сыну. Он с сомнением посмотрел на серую, ещё будто кипящую жидкость.
— И что это?
— Зелье, пригодится.
Наталья сунула ему обжигающую бутыль, вытащила из нагрудного кармана амулет в форме птицы и повесила Мишке на шею.
— И это пригодится. И ещё я тебе Михаила Евстафьевича в сумку положила.
— Мам, мне двадцать лет, какой Михаил Евстафьевич…
— Так надо. Я сон видела. А теперь беги, на поезд опоздаешь.
И Мишка побежал.
***
«Станция исследования магического потенциала болот» под Старой Торопой представляла собой несколько вполне приличных деревянных домов с высокими потолками и чарами от воды и холода. А вот студенческая база при ней была поскромнее: несколько сараюшек с табличками «лекторий» и «столовая», полевая кухня, место под палаточный лагерь да туалет типа сортир. А, ну и летний душ.
— Ура, Ясногорцев! Думал, бросишь меня одного! — первым делом услышал Миша, дойдя до станции. Маршрутка останавливалась на повороте в паре километров от лагеря, а дальше пешком.
Ему навстречу от кострища бросился Олег, староста группы.
— Как это одного? Остальные куда делись? — уточнил Михаил.
— Да нас с утра распределили по командам на дневную практику, и из парней в нашей оказались ты да я, да мы с тобой.
— А из девчонок?
— Казанцева, Смирнова, Лыськина, Лиля да Карина, — невпопад перечислил Олег, и у Миши прямо сердце дрогнуло. Заветное имя он услышал.
— Так что, помощь нужна?
— А то, вон дров сколько…
Так и началась практика — с тяжёлого ручного труда.
По утрам студенты бродили по толстому торфу и мерили магический фон. Основной задачей практики было в очередной раз доказать, что болота продолжают исправно плодоносить и сбор волшебной воды, клюквы и русалочьей чешуи всё ещё более экономически выгоден, чем разработка и разрушение болот. У каждой команды был свой участок.
Мишкиной команде достался неплохой маршрут, с последним незаболоченным прудом в округе. Русалки, обитавшие в нём, охотно подсказывали студентам, особенно Олегу и Мишке.
— Вон там ещё замерь, милый, — протянула русалка, высовываясь по пояс из воды и изящным жестом указывая на восток. — А там вообще ведьмин круг вырос. Точно фонить должно.
— Да, обязательно, — протянул Миша, залипнув на необременённую одеждой русалку. Потом вдруг спохватился и бросил осторожный взгляд на Карину.
Она, конечно, глядела именно на него и презрительно фыркнула:
— Что ж ты пялишься? Она же мёртвая.
— На себя посмотри, ведьмино отродье, — закричала русалка и взмахом хвоста окатила Карину водой. Та отпрыгнула, и на неё не попало ни одной капли, зато Миша промок с ног до головы. Карина победно расхохоталась и двинулась по подсказанной русалкой тропке. Миша задумчиво смотрел ей вслед.
Днём проходили семинары с обсуждением результатов и планированием на следующий день, а вечерами студенты были предоставлены сами себе. Чем они радостно и пользовались, собираясь уже общей большой группой со всей практики. В ход шло самое лучшее: привезённая из дома тушёнка (у кого-то даже нашлось пару палок брауншвейгской колбасы!), водка из ближайшего посёлка, сгущёнка в консервных банках, запечённая в фольге картошка.
Тон вечерам задавал Корягин, который кое-как умел играть на гитаре. Но у костра ведь большего не надо, если хором песни орать, так что студентки поглядывали на него с большим интересом. Но не все. Лиля и Карина всё время требовали «включить что-нибудь бодрое» и танцевали, а в один вечер утянули почти весь девчачий состав и даже некоторых парней плясать у костра под «Видели ночь». Миша остался сидеть и невольно смотрел за тем, как танцует Карина. Делала она это без особых изысков, нелепо подбрасывая руки вверх и подпрыгивая не в такт, но Миша всё равно не мог отвести глаз. Вдруг Карина посмотрела ему прямо в лицо и остановилась, замешкалась. Шагнула навстречу, и другие девчонки уступили ей дорогу. А потом спохватилась и отвернулась. Миша тоже отвернулся с досадой.
А после Велесова дня девчонки задумали в полночь гадать. Вообще-то, это была дурная затея, ворожить в такие ночи, но ничего плохого от обычного гадания не должно случиться.
И верно — к двум часам ночи уже все вернулись к костру продрогшие и недовольные. Или не все?
— Карина где? — спросил Миша.
— Сказала, что чуть попозже придёт, ритуал какой-то новый придумала, — отмахнулась Лиля, хватая из его рук кружку с чаем.
Ясногорцев поёжился, стало тревожно. Хотелось пойти в лес, но было боязно, что Карина на него рассердится. Ещё через час тревога стала совсем невыносимой, и Миша бросился собираться. Летом солнце подымалось рано, а предрассветные часы самые опасные, когда колдуешь.
— Без света никуда… — Миша высыпал вещи из сумки на кровать. Наткнулся на Михаила Евстафьевича, отбросил игрушку в сторону, вытащил фонарик. Потом вспомнил мамино «его вообще всюду носи» и схватил и плюшевого мишку тоже, сунул в рюкзак и ринулся в лес.
Небо потихоньку светлело, и Ясногорцев различал тропинку, но всё равно спотыкался о корни. Чуть было не врезавшись в нависший ствол, Мишка включил фонарик, выбрав самый тусклый режим. Мир сузился до пределов светового пятна. Миша больше не спотыкался, но шёл всё равно медленно и очень боялся не успеть. К чему не успеть?
Под ногами захлюпало: вышел к пруду.
— Эгей, девчонки, — крикнул он в сторону воды. — Карину не видали?
Злобное хихиканье было ему ответом. Пришлось искать самому.
У ведьминого круга Мишка ещё не был, но все приметы совпадали. Кто-то даже пакет к дереву примотал, чтобы мусор с собой не таскать. Становилось светлее, и он ускорился. На поляну выскочил почти бегом, и сразу внимание привлекло тёмное пятно на той стороне поляны. Карина? Он рванул прямо туда, но грудь вдруг обожгло. Миша инстинктивно схватился за рубашку и нащупал сквозь ткань амулет.
Не к добру.
Ясногорцев притормозил, и жар утих.
Вблизи оказалось, что на поляне действительно лежит девушка.
— Карина! — позвал Миша, ни на что особенно не надеясь. Она даже не пошевелилась.
Он осторожно прошёлся – стоило ему подойти ближе к грибам, как амулет начинал греться, но больше не обжигал. Что делать-то?
«Разорвать круг?» — пришла в голову мысль. Миша торопливо сбивал грибы один за одним, пока не раздался скрипучий женский голос со стороны леса.
— Это кто тут хулиганит?
— Да вот топочу, девицу бужу, — ответил Миша, вглядываясь. Кикимора, мавка?
— Да что её будить? — голос раздался ближе, но всё равно никого видно не было. — Полежит, провалится, ученицей мне станет.
Миша поёжился. Неужто старая ведьма из нави дотянулась до молодой?
— Да она уже учится, бабушка, — максимально вежливо и простодушно ответил Миша, продолжая топтать круг. — У нас сегодня лекция. Нехорошо пропускать.
Из леса раздалось шипение. Уничтожив грибы, Миша, поколебавшись, шагнул к Карине. Если не придёт в себя, то надо тащить на станцию к магам, пока не рассвело.
И мир вдруг преобразился. Стало гораздо светлее, но небо оказалось сумрачным, закрытым облаками. Деревья сбросили листья, вытянулись кривыми чёрными ветками. Взвыл ветер, сразу похолодало. Теперь он ясно видел девушку, свернувшуюся клубочком на поляне. Над Кариной согнулась фигура в бесформенном коричневом плаще с глубоким капюшоном и рваным подолом.
— Пришёл, значит, за девицей? — проскрипела фигура. — Сама ведь меня позвала, а я ей уж и дело найду.
— Нельзя же так, бабушка, — настаивал Миша. Амулет на груди едва теплился, и хотя время поджимало, говорить стоило осторожно. В навьем царстве и слова имеют силу, а другой у него и нет.
— Можно! — женщина выпрямилась и оказалась неожиданно высокой, выше его на голову.
— Карина мне помочь с заданием обещала завтра, — сказал Миша. — Раньше, чем вас позвала. Так что честно, если она сначала со мной пойдёт.
На этих словах Карина вздрогнула. Фигура недовольно качнула головой.
— Так не пойдёт. Иди своей дорогой, а то и тебя здесь оставлю.
Женщина вытащила из рукава мешок и бросила ему под ноги. Раскатились по траве монетки. Миша глянул краем глаза — вроде царские ещё, золотые да медные, но все ценные.
— Бабушка, — продолжил он. — Давайте я у вас Карину выторгую. Вы мне её отдадите, а я вам потом что-нибудь полезное сделаю в мире живых.
Женщина сложила руки на груди.
— Не пойдёт. Давай-ка я тебе лучше загадку дам. Если отгадаешь — позволю к девице подойти.
— По рукам.
Фигура на секунду задумалась и пропела:
— Первое дело — мир освещает, второе дело — крик утишает, третье дело — больных исцеляет, четвертое дело — чистоту соблюдает.
Миша прикинулся, что задумался. Всё-таки ведьмовское воспитание готовило его к таким спорам с нечистью, и загадок, прибауток и шуточек он знал великое множество.
— Берёза, — ответил Миша, делая шаг к Карине. Он никогда не понимал логики этой загадки, но помнил её хорошо.
— Экий нетерпеливый. А вдруг не угадал? — проворчала женщина.
— Так верно?
— Да верно, верно, — она чуть отошла.
Миша, не отводя взгляда от фигуры в плаще, подошёл к Карине, но стоило ему склониться над ней, как женщина сделала бросок вперёд. Он отскочил, уворачиваясь от костлявой руки. Плащ распахнулся. Под капюшоном мелькнуло бледное лицо с тонким носом и единственным глазом во лбу, а под полами на животе раззявилась огромная тёмная пасть. Ой не старую ведьму призвала Карина, само Лихо на неё позарилось.
Миша попятился. Но как же Карина?
— Подойти — подошёл, а теперь сбегаешь? — проскрипело Лихо, протягивая к нему внезапно удлинившиеся руки.
— Мишка, выпусти меня, — вдруг кто-то зарычал за спиной. Миша торопливо стянул рюкзак, выхватил оттуда плюшевую игрушку и швырнул в наступающую нечисть. Медвежонок на лету вдруг развернулся, разросся и упал на все четыре лапы уже огромным медведем.
— Хватай девку и беги, — проорал он, вставая между Кариной и Лихом. То завизжало на сотню разных голосов, взъярилось и попыталось проскочить, но зверь сильным ударом отбросил его к лесу. Лихо рвануло опять, и медведь прыгнул прямо на него, метясь в горло под человеческой головой. Лихо попыталось укусить в ответ, но скользнуло зубами по шерсти и вцепилось лапищами в бока медведя.
Миша подскочил к Карине, забросил её на плечи и потащил прочь из круга.
— А ты? — крикнул он на ходу. Монетки Лиха под ногами скрипели птичьими и мышиными черепами.
— А мне и тут неплохо-о-о, — и клубок из Лиха и Михаила Евстафьевича пропал из виду. Миша сделал ещё несколько шагов и вернулся в обычный лес. Здесь было уже почти так же светло, как в навьем царстве. Ещё бы минут десять, и всё… Миша привалил Карину к стволу дерева и без сил плюхнулся рядом. Руки дрожали, сердце колотилось как бешеное.
Вот связался с ведьмой на свою голову! Да даже не связался толком, одним глазком в сторону глянул, и сразу проблемы!
Миша растянулся на траве и просто смотрел в небо, пока оно светлело. Солнце коснулось верхушек деревьев, и тут он спохватился, сел и потянулся к подруге.
— Карина, ты как? — спросил он негромко, осторожно встряхивая её.
— М-м-м, — стон.
— Ты в себе? Проснулась? — Миша не отставал.
— Да-а-а… что? Ясногорцев? — Карина сначала с трудом раскрыла глаза, но, увидев Мишу, подскочила. Её шатнуло. Он тоже встал и придержал её за плечо.
— Что случилось?
— В навь ты провалилась, что! И чего ты полезла в круг? — отчитывал Миша Карину. Её вдруг затрясло.
— Пово-ворожить хотела на суж-ж-женного, — сказала она. Он нахмурился и стащил с себя свою куртку, накинул девушке на плечи. Она закуталась в неё и смешно насупилась, прижала руки к груди.
— Да кто ж гадает-то в лесу в Велесов день? — растерянно спросил Миша. — Тут шаг влево, шаг вправо — и в навь, а уж если ритуал по всем правилам…
— Девчонкам же ничего не было, — ответила Карина с лёгкой обидой.
Она потихоньку успокаивалась и согревалась под несмелыми утренними лучами. На лицо возвращались краски, и больше она не была такой бледно-зелёной.
— Девчонки всё неправильно сделали. И вообще, чарами не владеют. Кстати, — вспомнил Миша. — А чего ты не говорила, что ведьма?
Карина вдруг вся съёжилась.
— Ты говорил, что ведьм не любишь, — она сказала это тихо, будто извиняющимся тоном.
Миша посмотрел на неё удивлённо, замер, а потом вдруг склонил голову чуть вбок и улыбнулся.
— Не то чтобы не люблю, — он протянул ей руку. — Просто знаю, что жить с ними тяжело.
Карина несмело вложила свою ладонь в его. Он сжал холодные тонкие пальчики.
— Пойдём.
И они побрели вдвоём к лагерю.
На краю леса Миша спохватился, вытащил смартфон и написал матери: «А зелье-то ты для чего сварила?».
«Это от расстройства желудка. Зачем разбудил?», — пришёл ответ.
— Надо быть осторожнее с Олеговой кулинарией, — пробормотал Миша.
Карина повела плечами и предложила:
— Хочешь, я вызовусь готовить?
Миша радостно закивал. Вот тогда-то зелье и понадобилось. Ведьма из-под Старой Торопы
Ведьму легко узнать.
Всякая из них движется по своему внутреннему компасу, не разбирая дороги, а если остановится — толпа её обтечёт, дверь в вагоне метро заест, а светофор попридержит зелёный свет.
И жить с ними совершенно невозможно!
Текст:
Ведьму всегда видно.
Иные носят остроконечные шляпы и мантии, иные ходят всюду в пижаме, иные будто шагнули со страниц журнала моды столетней давности. А то, вроде, в джинсах на талии, коротком топе, но бросит такая небрежный взгляд, и всем сердцем чувствуешь — ведьма.
Ведьму легко узнать.
Всякая из них движется по своему внутреннему компасу, не разбирая дороги, а если остановится — толпа её обтечёт, дверь в вагоне метро заест, а светофор попридержит зелёный свет.
«И жить с ними совершенно невозможно», — думал Мишка Ясногорцев каждый раз, когда возвращался к матери на каникулы. Приехав, он наводил порядок в квартире, собирал и вывозил на утилизацию испорченные зелья, вычёсывал фамильяра и сортировал амулеты. Наталья Ясногорцева и в Мишкином детстве-то не могла поддерживать порядок, а уж как муж съехал на дачу, а сын укатил в Московский Магический учиться, даже и изображать перестала.
Вот и сегодня всё пошло кувырком.
— Мам, а завтрак где? — спросил Мишка, выходя на кухню. На плите побулькивал закопчённый медный котелок (как будто Миша его не отмыл до блеска на той неделе!), и жижа в нём совсем не походила на кашу или хотя бы суп.
— Ой, завтрак! — раздалось снизу.
Миша наклонился: его субтильная мама почти целиком залезла в шкафчик с настойками, которые легкомысленно хранила под раковиной, утверждая, что это достаточно тёмное и прохладное место. А «сухое» не обязательно, настойки всё равно мокрые.
— Прости дорогой, я забыла, — сообщила Наталья, выныривая с бутылью, наполовину заполненной мутно-белой жидкостью. «Слёзы мантикоры» — мимоходом определил Миша. Органические, от бабки Нюры.
— Мам, ну поезд уже через час, — укоризненно протянул Миша, прикидывая, успеет ли он перехватить чего по дороге.
Сегодня он со всей второй группой третьего курса маг. почвоведов уезжал на летнюю практику изучать болота под Старой Торопой: ребята ехали из Москвы на автобусе, а ему было проще из родного Ржева на утреннем поезде. Заодно и дома погостил. Может, зря.
— Кошмар какой! — Наталья заметалась по кухне.
Плеснула в котелок слёзы, схватила пустую пластиковую бутылку, пробормотала: «Расплавится же», — вытащила из-под раковины стеклянную литровую с плотной затычкой, глянула на просвет, поморщилась, сполоснула, опять глянула, метнулась в угол, вернулась с воронкой, прямо из котелка, расплёскивая, перелила зелье. У Миши закружилась голова, и он сел.
— Гор-рячо! — Наталья почти уронила котелок обратно на плиту, а потом заткнула бутылку пробкой и протянула сыну. Он с сомнением посмотрел на серую, ещё будто кипящую жидкость.
— И что это?
— Зелье, пригодится.
Наталья сунула ему обжигающую бутыль, вытащила из нагрудного кармана амулет в форме птицы и повесила Мишке на шею.
— И это пригодится. И ещё я тебе Михаила Евстафьевича в сумку положила.
— Мам, мне двадцать лет, какой Михаил Евстафьевич…
— Так надо. Я сон видела. А теперь беги, на поезд опоздаешь.
И Мишка побежал.
***
«Станция исследования магического потенциала болот» под Старой Торопой представляла собой несколько вполне приличных деревянных домов с высокими потолками и чарами от воды и холода. А вот студенческая база при ней была поскромнее: несколько сараюшек с табличками «лекторий» и «столовая», полевая кухня, место под палаточный лагерь да туалет типа сортир. А, ну и летний душ.
— Ура, Ясногорцев! Думал, бросишь меня одного! — первым делом услышал Миша, дойдя до станции. Маршрутка останавливалась на повороте в паре километров от лагеря, а дальше пешком.
Ему навстречу от кострища бросился Олег, староста группы.
— Как это одного? Остальные куда делись? — уточнил Михаил.
— Да нас с утра распределили по командам на дневную практику, и из парней в нашей оказались ты да я, да мы с тобой.
— А из девчонок?
— Казанцева, Смирнова, Лыськина, Лиля да Карина, — невпопад перечислил Олег, и у Миши прямо сердце дрогнуло. Заветное имя он услышал.
— Так что, помощь нужна?
— А то, вон дров сколько…
Так и началась практика — с тяжёлого ручного труда.
По утрам студенты бродили по толстому торфу и мерили магический фон. Основной задачей практики было в очередной раз доказать, что болота продолжают исправно плодоносить и сбор волшебной воды, клюквы и русалочьей чешуи всё ещё более экономически выгоден, чем разработка и разрушение болот. У каждой команды был свой участок.
Мишкиной команде достался неплохой маршрут, с последним незаболоченным прудом в округе. Русалки, обитавшие в нём, охотно подсказывали студентам, особенно Олегу и Мишке.
— Вон там ещё замерь, милый, — протянула русалка, высовываясь по пояс из воды и изящным жестом указывая на восток. — А там вообще ведьмин круг вырос. Точно фонить должно.
— Да, обязательно, — протянул Миша, залипнув на необременённую одеждой русалку. Потом вдруг спохватился и бросил осторожный взгляд на Карину.
Она, конечно, глядела именно на него и презрительно фыркнула:
— Что ж ты пялишься? Она же мёртвая.
— На себя посмотри, ведьмино отродье, — закричала русалка и взмахом хвоста окатила Карину водой. Та отпрыгнула, и на неё не попало ни одной капли, зато Миша промок с ног до головы. Карина победно расхохоталась и двинулась по подсказанной русалкой тропке. Миша задумчиво смотрел ей вслед.
Днём проходили семинары с обсуждением результатов и планированием на следующий день, а вечерами студенты были предоставлены сами себе. Чем они радостно и пользовались, собираясь уже общей большой группой со всей практики. В ход шло самое лучшее: привезённая из дома тушёнка (у кого-то даже нашлось пару палок брауншвейгской колбасы!), водка из ближайшего посёлка, сгущёнка в консервных банках, запечённая в фольге картошка.
Тон вечерам задавал Корягин, который кое-как умел играть на гитаре. Но у костра ведь большего не надо, если хором песни орать, так что студентки поглядывали на него с большим интересом. Но не все. Лиля и Карина всё время требовали «включить что-нибудь бодрое» и танцевали, а в один вечер утянули почти весь девчачий состав и даже некоторых парней плясать у костра под «Видели ночь». Миша остался сидеть и невольно смотрел за тем, как танцует Карина. Делала она это без особых изысков, нелепо подбрасывая руки вверх и подпрыгивая не в такт, но Миша всё равно не мог отвести глаз. Вдруг Карина посмотрела ему прямо в лицо и остановилась, замешкалась. Шагнула навстречу, и другие девчонки уступили ей дорогу. А потом спохватилась и отвернулась. Миша тоже отвернулся с досадой.
А после Велесова дня девчонки задумали в полночь гадать. Вообще-то, это была дурная затея, ворожить в такие ночи, но ничего плохого от обычного гадания не должно случиться.
И верно — к двум часам ночи уже все вернулись к костру продрогшие и недовольные. Или не все?
— Карина где? — спросил Миша.
— Сказала, что чуть попозже придёт, ритуал какой-то новый придумала, — отмахнулась Лиля, хватая из его рук кружку с чаем.
Ясногорцев поёжился, стало тревожно. Хотелось пойти в лес, но было боязно, что Карина на него рассердится. Ещё через час тревога стала совсем невыносимой, и Миша бросился собираться. Летом солнце подымалось рано, а предрассветные часы самые опасные, когда колдуешь.
— Без света никуда… — Миша высыпал вещи из сумки на кровать. Наткнулся на Михаила Евстафьевича, отбросил игрушку в сторону, вытащил фонарик. Потом вспомнил мамино «его вообще всюду носи» и схватил и плюшевого мишку тоже, сунул в рюкзак и ринулся в лес.
Небо потихоньку светлело, и Ясногорцев различал тропинку, но всё равно спотыкался о корни. Чуть было не врезавшись в нависший ствол, Мишка включил фонарик, выбрав самый тусклый режим. Мир сузился до пределов светового пятна. Миша больше не спотыкался, но шёл всё равно медленно и очень боялся не успеть. К чему не успеть?
Под ногами захлюпало: вышел к пруду.
— Эгей, девчонки, — крикнул он в сторону воды. — Карину не видали?
Злобное хихиканье было ему ответом. Пришлось искать самому.
У ведьминого круга Мишка ещё не был, но все приметы совпадали. Кто-то даже пакет к дереву примотал, чтобы мусор с собой не таскать. Становилось светлее, и он ускорился. На поляну выскочил почти бегом, и сразу внимание привлекло тёмное пятно на той стороне поляны. Карина? Он рванул прямо туда, но грудь вдруг обожгло. Миша инстинктивно схватился за рубашку и нащупал сквозь ткань амулет.
Не к добру.
Ясногорцев притормозил, и жар утих.
Вблизи оказалось, что на поляне действительно лежит девушка.
— Карина! — позвал Миша, ни на что особенно не надеясь. Она даже не пошевелилась.
Он осторожно прошёлся – стоило ему подойти ближе к грибам, как амулет начинал греться, но больше не обжигал. Что делать-то?
«Разорвать круг?» — пришла в голову мысль. Миша торопливо сбивал грибы один за одним, пока не раздался скрипучий женский голос со стороны леса.
— Это кто тут хулиганит?
— Да вот топочу, девицу бужу, — ответил Миша, вглядываясь. Кикимора, мавка?
— Да что её будить? — голос раздался ближе, но всё равно никого видно не было. — Полежит, провалится, ученицей мне станет.
Миша поёжился. Неужто старая ведьма из нави дотянулась до молодой?
— Да она уже учится, бабушка, — максимально вежливо и простодушно ответил Миша, продолжая топтать круг. — У нас сегодня лекция. Нехорошо пропускать.
Из леса раздалось шипение. Уничтожив грибы, Миша, поколебавшись, шагнул к Карине. Если не придёт в себя, то надо тащить на станцию к магам, пока не рассвело.
И мир вдруг преобразился. Стало гораздо светлее, но небо оказалось сумрачным, закрытым облаками. Деревья сбросили листья, вытянулись кривыми чёрными ветками. Взвыл ветер, сразу похолодало. Теперь он ясно видел девушку, свернувшуюся клубочком на поляне. Над Кариной согнулась фигура в бесформенном коричневом плаще с глубоким капюшоном и рваным подолом.
— Пришёл, значит, за девицей? — проскрипела фигура. — Сама ведь меня позвала, а я ей уж и дело найду.
— Нельзя же так, бабушка, — настаивал Миша. Амулет на груди едва теплился, и хотя время поджимало, говорить стоило осторожно. В навьем царстве и слова имеют силу, а другой у него и нет.
— Можно! — женщина выпрямилась и оказалась неожиданно высокой, выше его на голову.
— Карина мне помочь с заданием обещала завтра, — сказал Миша. — Раньше, чем вас позвала. Так что честно, если она сначала со мной пойдёт.
На этих словах Карина вздрогнула. Фигура недовольно качнула головой.
— Так не пойдёт. Иди своей дорогой, а то и тебя здесь оставлю.
Женщина вытащила из рукава мешок и бросила ему под ноги. Раскатились по траве монетки. Миша глянул краем глаза — вроде царские ещё, золотые да медные, но все ценные.
— Бабушка, — продолжил он. — Давайте я у вас Карину выторгую. Вы мне её отдадите, а я вам потом что-нибудь полезное сделаю в мире живых.
Женщина сложила руки на груди.
— Не пойдёт. Давай-ка я тебе лучше загадку дам. Если отгадаешь — позволю к девице подойти.
— По рукам.
Фигура на секунду задумалась и пропела:
— Первое дело — мир освещает, второе дело — крик утишает, третье дело — больных исцеляет, четвертое дело — чистоту соблюдает.
Миша прикинулся, что задумался. Всё-таки ведьмовское воспитание готовило его к таким спорам с нечистью, и загадок, прибауток и шуточек он знал великое множество.
— Берёза, — ответил Миша, делая шаг к Карине. Он никогда не понимал логики этой загадки, но помнил её хорошо.
— Экий нетерпеливый. А вдруг не угадал? — проворчала женщина.
— Так верно?
— Да верно, верно, — она чуть отошла.
Миша, не отводя взгляда от фигуры в плаще, подошёл к Карине, но стоило ему склониться над ней, как женщина сделала бросок вперёд. Он отскочил, уворачиваясь от костлявой руки. Плащ распахнулся. Под капюшоном мелькнуло бледное лицо с тонким носом и единственным глазом во лбу, а под полами на животе раззявилась огромная тёмная пасть. Ой не старую ведьму призвала Карина, само Лихо на неё позарилось.
Миша попятился. Но как же Карина?
— Подойти — подошёл, а теперь сбегаешь? — проскрипело Лихо, протягивая к нему внезапно удлинившиеся руки.
— Мишка, выпусти меня, — вдруг кто-то зарычал за спиной. Миша торопливо стянул рюкзак, выхватил оттуда плюшевую игрушку и швырнул в наступающую нечисть. Медвежонок на лету вдруг развернулся, разросся и упал на все четыре лапы уже огромным медведем.
— Хватай девку и беги, — проорал он, вставая между Кариной и Лихом. То завизжало на сотню разных голосов, взъярилось и попыталось проскочить, но зверь сильным ударом отбросил его к лесу. Лихо рвануло опять, и медведь прыгнул прямо на него, метясь в горло под человеческой головой. Лихо попыталось укусить в ответ, но скользнуло зубами по шерсти и вцепилось лапищами в бока медведя.
Миша подскочил к Карине, забросил её на плечи и потащил прочь из круга.
— А ты? — крикнул он на ходу. Монетки Лиха под ногами скрипели птичьими и мышиными черепами.
— А мне и тут неплохо-о-о, — и клубок из Лиха и Михаила Евстафьевича пропал из виду. Миша сделал ещё несколько шагов и вернулся в обычный лес. Здесь было уже почти так же светло, как в навьем царстве. Ещё бы минут десять, и всё… Миша привалил Карину к стволу дерева и без сил плюхнулся рядом. Руки дрожали, сердце колотилось как бешеное.
Вот связался с ведьмой на свою голову! Да даже не связался толком, одним глазком в сторону глянул, и сразу проблемы!
Миша растянулся на траве и просто смотрел в небо, пока оно светлело. Солнце коснулось верхушек деревьев, и тут он спохватился, сел и потянулся к подруге.
— Карина, ты как? — спросил он негромко, осторожно встряхивая её.
— М-м-м, — стон.
— Ты в себе? Проснулась? — Миша не отставал.
— Да-а-а… что? Ясногорцев? — Карина сначала с трудом раскрыла глаза, но, увидев Мишу, подскочила. Её шатнуло. Он тоже встал и придержал её за плечо.
— Что случилось?
— В навь ты провалилась, что! И чего ты полезла в круг? — отчитывал Миша Карину. Её вдруг затрясло.
— Пово-ворожить хотела на суж-ж-женного, — сказала она. Он нахмурился и стащил с себя свою куртку, накинул девушке на плечи. Она закуталась в неё и смешно насупилась, прижала руки к груди.
— Да кто ж гадает-то в лесу в Велесов день? — растерянно спросил Миша. — Тут шаг влево, шаг вправо — и в навь, а уж если ритуал по всем правилам…
— Девчонкам же ничего не было, — ответила Карина с лёгкой обидой.
Она потихоньку успокаивалась и согревалась под несмелыми утренними лучами. На лицо возвращались краски, и больше она не была такой бледно-зелёной.
— Девчонки всё неправильно сделали. И вообще, чарами не владеют. Кстати, — вспомнил Миша. — А чего ты не говорила, что ведьма?
Карина вдруг вся съёжилась.
— Ты говорил, что ведьм не любишь, — она сказала это тихо, будто извиняющимся тоном.
Миша посмотрел на неё удивлённо, замер, а потом вдруг склонил голову чуть вбок и улыбнулся.
— Не то чтобы не люблю, — он протянул ей руку. — Просто знаю, что жить с ними тяжело.
Карина несмело вложила свою ладонь в его. Он сжал холодные тонкие пальчики.
— Пойдём.
И они побрели вдвоём к лагерю.
На краю леса Миша спохватился, вытащил смартфон и написал матери: «А зелье-то ты для чего сварила?».
«Это от расстройства желудка. Зачем разбудил?», — пришёл ответ.
— Надо быть осторожнее с Олеговой кулинарией, — пробормотал Миша.
Карина повела плечами и предложила:
— Хочешь, я вызовусь готовить?
Миша радостно закивал. Вот тогда-то зелье и понадобилось. Ведьма из-под Старой Торопы
Следующая публикация
Комментарии 2